Дикая. Дочь каганата
Шрифт:
— Тренировка, ваше высочество, — воин сделал вид, что не понимает возмущения, но он давно знал принца и видел, как блестят от злости каре-зелёные глаза Амадея.
— Что здесь забыла дикарка?
— Она пришла тренировать своё войско, мы присоединились. У бойхайцев интересный стиль…
— Я вижу, какой у них стиль! — стиль потрёпанной портовой девки. — Я придушу эту женщину!
— Император не одобрит, ваше высочество, — с притворной серьёзностью покачал головой командир и отскочил на шаг, избегая пинка. Он знал своего старого друга слишком хорошо, чтобы так просто попасть под удар.
— Хватит ёрничать, Гамель. Не пускай её больше сюда.
— Я не могу, ваше
— Она — моя жена! — рыкнул Амадей, на что Гамель лишь пожал плечами:
— Тогда вы с ней и говорите.
— И поговорю! Передай, чтобы после зашла ко мне в кабинет.
— Чего же не сейчас, ваше высочество?
— Заткнись, Гамель, или я возьму меч и сорву всю злость на тебе!
— Вы слишком недовольны для новобрачного… — командир заметил, как напряглись скулы принца и понял, что пора бы заканчивать с шутками.
Смотря вслед уходящему Амадею, он передёрнулся. Принц был сложным человеком, понять его почти невозможно, но что Гамель знал наверняка — его высочество, в отличие от своего старшего брата, страшный собственник. Даже ненавидя свою жену всей душой, он будет ревновать её к каждому столбу, придираться к ней, взрываться по пустякам, раздражаться и сходить с ума, если хоть кто-то посмотрит на принцессу слишком откровенно…
Чтобы напиться, Амадею нужно было выпить столько, сколько не выпивает целый взвод, и мужчина частенько практиковал подобное. Со стороны могло казаться, что он вечно пьян, но это была лишь видимость, принцу нравилось подобное состояние, нравилось изменения в людях вокруг, когда он был таким. И на свадьбе он выпил действительно много, но ведь не настолько же! Нет, общаться дикаркой он сейчас не намерен!
— Клин, я в город, дела на тебе! — крикнул мужчина и вышел из кабинета. Давно он не наведывался к служителям правды, а у них ведь такая интересная работа!
За правду в Империи отвечали ищейки, детективы, дознаватели и следователи, часто они работали вместе с порядком — стражами или блюстителями, или с правом, предоставляя те или иные улики в суде. Впрочем, Право было в ведомстве императора, он был главным судьёй, высшей властью и истиной в последней инстанции, а потому Амадей не лез, тем более, что ему не нравился сам суд, не нравилось обвинение или защита, не нравилось, что какие-то люди могут приговорить человека к смертой казни. А если улики неточные, если это заговор, подстава или что-то ещё? Нет, принц верил, что господь в любом случае покарает виновного, но тот несчастный, которого казнят по ошибке…
Да, такие ситуации были редки, но всё же они были, случалось даже, что казнённого посмертно оправдывали, но жизнь ведь уже не вернуть, верно? Амадей не любил эту систему — правосудие, наказание, оправдание, но он прекрасно понимал, что невозможно прочитать человеческие мысли, невозможно совершать только праведные поступки, Право — неотъемлемый элемент современного, развитого общества.
Куда проще для него были служители порядка: стража, блюстители — более лёгкая группа, наблюдатели за порядком в городе, часовые, караульные, церберы — группа захвата. Система «приказ-выполнение», «проблема-решение», чёткий регламент, чёткие правила, без полумер или неточностей. По крайней мере так ему всегда казалось.
— Ваше высочество, вы тут! — удивился Клементий глава корпуса Правды. — А я как раз хотел вам передать…
— Что?
— Отчётность за последний месяц, — в руках мужчины была целая кипа бумаг.
— Меня месяц не было?
— Поболе будет, господин, уже второй как пошёл…
— Что же отчётность тогда только
— Ну так и без вас крутились, — пожал плечами мужчина. Вообще странно, принц не особо любил выходить «на работу». Периодически просил присылать ему отчётности прямо во дворец, но чтобы самолично присутствовать — это было редкостью. В свои двадцать семь Амадей отличался редкой безответственностью, впрочем, если же он всё-таки брался за дело, выполнял его в лучшем виде, тем самым поражая служителей. Откуда же у мужчины нужные знания, если всё своё время он проводит в развлечениях и праздности?
Впрочем, в конце дня Филипп выдохнул — их принца никто не подменил. Это было в его характере — взяться за какое-то дело и разом его закончить, а после не интересоваться ещё долго. Принц действительно разобрался со всеми бумагами, вернувшись во дворец уже поздним вечером, и все понимали — в корпусе Правды он не появится ещё недели две.
Но они ошибались, весь следующий день Амадей также провёл в городе, проверяя свои ведомства. Все ждали, когда же у него пропадёт интерес к этому делу, ведь так было всегда — его высочество быстро загорался, но в конце неизменно терял интерес.
Мужчина слушал отчёт от Клина, попивая любимое вино, и всё сильнее раздражался. Он сбежал из дворца, на несколько дней забыв, что теперь он обременён супругой, но сейчас в отчёте кавалера почти во всех аспектах фигурировала бойхайка.
Хадаан не интересовалась, куда делся её муж, по правде она даже радовалась, что он ей не интересуется. Она изучала дворец, избегая придворных, пыталась вникнуть во внутренний строй и порядки, о чём и сообщила императору. Самор согласился не вспоминать о девушке какое-то время, чтобы она могла освоиться, да и сам он чувствовал неловкость оттого, что его брат целыми днями торчал в городе. Хотя, за эти дни он ни разу не наведался в Дом Сладкой Розы, видимо, зная, что высочайшим указом вход туда запрещён по крайней мере на ближайшую беделю, а вот свою «фаворитку» он вниманием не обделял. Или она его. Как бы принц не убедил себя, что эта шлюха ему дорога… Стоило бы подсунуть брату новую девочку, за год ведь можно и привязаться, а привязанности принцу ни к чему.
Хадаан, наконец, решила разнообразить свои дни и, попросив охранников держаться на расстоянии, пошла на прогулку в дворцовый парк. Диана семенила в трёх шагах позади, и принцесса отвлеклась на её дыхание, её шаги. Бойхайские служанки никогда не привлекли внимание Хадаан, они передвигались беззвучно, зная раздражительность госпожи и то, что она не любила лишних звуков, часто погружаясь в свои мысли. Но увы, взять с собой уже выученных бойхайек она не могла, такого было условие императора. И всё же Самор постарался и выбрал в услужение невестки девушка, которая хотя бы не имела никаких притязаний на принца, вела себя тихо и была довольна служить Хадаан, совершенно не волнуясь о её «дикарском» происхождении. Диана была доброй и бесхитростной, а главное, она была преданной и послушной.
— Дальше я одна, — приказала хо-каана и степенно двинулась по дорожке вглубь парка, зная, что со всех сторон защищена как имперцами, так и кай-ли.
— Лукиан, ты совсем слабак! Я сказал тебе, лезь выше! — послышался детский возмущённый выкрик, и заинтересованная девушка пошла на звук.
— Но брат, это слишком высоко! — возмущались в ответ, и Хадаан сквозь ветки разглядела ребёнка, всем телом прилипшего к стволу дерева. Он с ужасом смотрела вниз, цепляясь пальчиками за кору, а его брат, стоя под деревом, всё подгонял и подгонял. — Почему ты сам не полезешь?