Дикие Земли
Шрифт:
— Не буду! — с надрывом завопил тот, отшатнувшись всем телом
«Ты что здесь ромашку устроил? — зашипел я на мелкого. — Делай, что говорят!»
— Не буду!!!
* * *
Мишенька был на грани нервного срыва, а мне стало не по себе. Да что там скрывать, по-настоящему страшно. Потому что я знал, к чему этот концерт приведёт. Потому что не контролировал ситуацию. Потому что не хотел умирать. Вот так. Беспомощно. Внутри чужой головы.
Почему
Как бы я хотел ошибиться… Но сработавшие Дары показали, что нет. Позвоночник пекло «Ощущением опасности». Под кожу впивались иглы «Чужого внимания». В затылок стучалось «Направление максимальной угрозы».
— Митрич, что там у тебя за буза? — послышался сиплый голос. — Кто там чем недоволен?
Я оглянулся… не смог и, чертыхнувшись, запустил «Панораму».
От пригорочка с припаркованными полуторками к нам спешил Добруш, на ходу доставая из кобуры револьвер.
Сука, в моём сюртуке.
Глава 3
Мишеньку накрыло по полной.
Глаза налились кровью, как у быка. Изо рта с хрипом вырывалось дыхание. Сердце кузнечным молотом било в грудь, мощными толчками разгоняя по жилам кровь.
Ярость превратила Хранилище в кипящий источник, энергия переполнила магический контур и требовала применения. Браслеты с ошейником ощутимо нагрелись, недавние ожоги пекло, как огнём, но мелкий от этого даже не вздрогнул. Он бы уже давно скастовал максимально убойное заклинание, если б его пальцы не сводила нервная дрожь.
Говорить с ним сейчас бесполезно, убеждать бессмысленно. На любой раздражитель он только больше ярился. И даже думать связно не мог. В голове полный бедлам. Вспышки мыслей. Сумбурные реплики.
«Чтобы я, Смолокуров…»
«Как ты посмел, плебей, руку поднять…»
«Ненавижу. Всех ненавижу…»
Мишенька, тяжело дыша, обернулся, углядел Добруша в сюртуке с жёлтым подкладом, и решил хоть напоследок, но поквитаться.
«Подлец, обманщик и вор! Сейчас я тебе устрою!»
«Задолбал ты, чучело, своими выходками», — ругнулся я и попытался достать охотничка Даром Псионика.
А что ещё делать? Сейчас мы с мелким на одной стороне баррикад.
Далеко, но шанс был. Древо уже достигло уровней, на которых суб-способности активировались невербально. «Локус контроля» мне вряд ли удастся, но с «Убеждением» могло получиться. Короче, пробовать надо. И если я подчиню Добруша… Нет, не буду загадывать… Вот только для воздействия нужен устойчивый визуальный контакт. А взгляд Мишеньки метался, словно у буйнопомешанного.
«Ты можешь прямо в глаза ему посмотреть?!» — мысленно рявкнул я.
И вместе с Мишенькой задохнулся от удара под дых.
—
Митрич думал недолго. Сунул Мишеньке в руки струмент, сам включился в игру и заторопился навстречу охотнику.
— Та не, Добруш, всё ладно, тебе померекалось, — проскрипел он, закрыв нас спиной, и принялся заговаривать Добрушу зубы вслед за Трофимовым. — У мальца, прост, не совсем получается, чуть глаз не спортил, вот и осерчал. Я, ить, им всем втолковал и про выработку, и про учёт, и про строгость твою… Так-то ребятки смекалистые, будет с них толк.
Я испытал к старику прилив благодарности. Если бы он хоть взглядом, хоть жестом пожаловался, тут бы нам с Мишенькой и кердык. А так, вроде как процесс идёт, люди учатся, за артефакты радеют. Да и Добруш вряд ли захочет лишний раз с Меченым объясняться. У того нрав крутой. Недосчитается пары рабочих рук, да и вычтет из доли.
— Не брешешь? — нахмурился охотник, с трудом вникая в поток красноречия Митрича.
А я почувствовал, как пропало «Направление максимальной угрозы» и с каждой секундой отпускает «Чувство опасности». «Уколы чужих взглядов» остались, но уже не такие острые.
— Та не, чё б я брехал, — сделал честное лицо хитрый дед, — Я ж на сдельщине, сам знаешь. Какой мне резон?
— Гляди ж у меня, — пригрозил Добруш, убирая револьвер в кобуру. — Хабар порченый пойдёт, с тебя спрос будет.
— Так, ить, я с пониманием, — согласно тряхнул бородой Митрич. — Потому и шумим.
У Мишеньки на глаза навернулись слёзы от боли, и дышал он пока через раз, но я считал, что мы очень легко отделались. Добруш, развернулся и побрёл восвояси, ругаясь сквозь зубы за испачканные зря сапоги. А Митрич дождался, пока он отойдёт, и погнал нас к следующей туше, с глаз начальства долой
«Мужикам спасибо скажи», — посоветовал я мелкому.
«За что спасибо? За то, что избили? Унизили?», — просипел Мишенька, скрипнув зубами от злости.
«Дебил», — не стал я ничего объяснять и сплюнул бы, если б было бы чем.
* * *
За эмоциональным всплеском обычно следует спад, и я, если честно, думал, что мелкий потухнет. Но тот едва отдышался, чуть не бегом, кинулся потрошить лупоглазов. Его ярость никуда не ушла. Просто чтобы не сойти с ума окончательно, Мишенька нашёл на кого её вылить.
Лиловые головастики были действительно гадкими и на вид, и на ощупь, но Мишенька переборол тошноту. Он работал с упоением и самоотдачей маньяка. Вырезал глаза, вспарывал животы, доставал потроха. А внутри у него бушевала лютая ненависть. Он видел не тварей. Он сейчас крошил конкретных людей.