Дикий цветок
Шрифт:
— Что ты здесь делаешь? — требовательным голосом поинтересовалась она.
Джессика вошла внутрь, но дверь оставила приоткрытой для того, чтобы услышать, если кто появится внизу.
— Человек… он за мной не пришел, — ответил Иезекииль. — Он вам ничего не передавал?
— Нет.
— Он мне сказал, что пошлет вам записку.
— Я ничего не получала, поэтому и пришла выяснить, что же здесь происходит.
Негр плотнее укутался в одеяло.
— Человек сказал: ехать небезопасно. Повсюду — хозяин, его собаки и патрули. Человек сказал: он придет сегодня поздно
Джессика вспомнила, что хозяин беглого раба собирался сегодня играть в покер с Сайласом. Каждую третью среду месяца мужская компания игроков в карты собиралась в доме Лоримера Дэвиса. Обычно засиживались за полночь. Женщина огляделась. Раб даже в таких условиях «знал свое место». Иезекииль спал не на кровати, а на сваленных на полу вещах, принесенных с собой. Ел не за столом, а прямо из корзины. Печь Франклина [31] он тоже не топил, хотя температура две прошлых ночи опускалась ниже точки замерзания воды. В помещении не воняло немытым телом или человеческими испражнениями. Под покровом ночи, рискуя быть пойманным, Иезекииль спускался по задней лестнице на двор, опорожнял содержимое ночного горшка и мылся под дождем.
31
Названа в честь изобретателя, Бенджамина Франклина (1706—1790) — ученого, дипломата, журналиста, издателя, одного из лидеров войны за независимость США.
— Когда ты в последний раз видел человека? — спросила Джессика.
Женщина уже обратила внимание на то, что Иезекииль не называет Гая Хендли по имени. Вполне возможно, негр просто не знает, что спрятавший его «кондуктор» — местный школьный учитель. Если его поймают, он сможет узнать Гая в лицо, но не сможет назвать его имени.
— Около полуночи… прошлой ночью. Он принес еду и куртку. — Иезекииль распахнул одеяло, демонстрируя доказательство правдивости своих слов. — Он сказал, что зайдет за мной… сегодня ночью.
— Записка, которую он должен был мне послать…
— Там он написал, что я еще здесь.
Джессика почувствовала неприятный озноб по всему телу. Записку должны были передать. Кто? Кому мог довериться Гай? Если бы кому-нибудь из ее слуг, то Джессика обязательно получила бы записку. Томасу? Сын мог и забыть о ней. Была ли записка написана эзоповым языком, чтобы посторонний ни о чем догадаться не смог? Где она сейчас? Не могли ли ее перехватить или доставить по ошибочному адресу?
— Тебе что-нибудь надо? До ухода…
Прежде чем негр успел ответить, послышался топот на лестнице. В мгновение ока Иезекииль скрылся за ширмой, отделяющей помещение от места, где стоял ночной горшок. Впрочем, двигался негр отнюдь не беззвучно. Джессика не успела повернуться к двери, как в ее проеме возникла фигура Сайласа. Капли дождя стекали на пол с его шляпы и пальто.
— Что, черт побери, здесь происходит?
Джессика застыла как вкопанная. Рот ее приоткрылся, да так и остался открытым. Душу наполнили тревога и замешательство.
—
— В доме тебя не было. Дверь каретного сарая — приоткрыта, а на ступеньках — след от подола твоей мокрой юбки. Где он?
— Кто?
— Гай Хендли.
— Гай Хендли?
Взгляд Сайласа устремился к занавеске в углу. С ледяным спокойствием он наблюдал за тем, как ноги раба исчезают из поля его видимости. Двумя скачками преодолев расстояние до ширмы, Сайлас рванул ее вбок.
— Господи Всемогущий, да это же Иезекииль! — отшатываясь и едва не теряя равновесие, воскликнул он.
— Мистер Толивер.
Негр поприветствовал плантатора тихим голосом и вполне учтиво, словно тот приехал с визитом на плантацию Дэвисов, склонил свою голову.
— Сайлас! Пожалуйста! — взмолилась Джессика.
Подойдя к мужу, она взяла его за подбородок и отвела его голову в сторону, так, чтобы шокированный взгляд мужчины перестал сверлить вжавшегося в стену негра, который старался сохранить остатки своего достоинства среди ночных горшков.
— Послушай меня. Если ты вернешь Иезекииля Лоримеру, ты знаешь, как с ним поступят. Пожалуйста, умоляю тебя, Сайлас! Представь, что бы ты делал, если бы так поступили со мной. Как бы ты вел себя, если бы меня продали? Ты бы не сбежал и не попытался меня найти?
Сайлас с несказанным изумлением уставился на жену.
— О чем ты говоришь? — спросил он.
— Лоример продал жену Иезекииля плантатору из Хьюстона, и он сбежал, чтобы разыскать ее, — объяснила Джессика.
— А где Гай Хендли?
— Не знаю.
— Его здесь нет?
Джессика облизнула пересохшие губы. Можно было бы солгать насчет причастности Гая, но женщина не знала, что именно известно ее мужу.
— А с чего бы ему быть здесь? — осторожно спросила она.
Щеки Сайласа покраснели.
— Так ты не… вы не… любовники?
Наконец поняв, что к чему, возмущенная Джессика отстранилась от мужа.
— Сайлас Толивер! Откуда взялись подобного рода мысли?
Муж вытащил из кармана сложенный листок бумаги.
— Вот. Прочти. — Он вручил ей записку. — Я уже не говорю о том, что в последнее время ты вела себя несколько отчужденно. Я перехватил записку, которую принес мальчик. Он сказал, что ее надо передать тебе лично в руки, но я пригрозил ему тростью, он и отдал.
Джессика прочла: Боюсь, мы не сможем встретиться, как запланировали, но я постараюсь, как только смогу. Всего наилучшего, Гай Х.
— О, дорогой!
Вот, значит, что! Записка попала Сайласу в руки, и он превратно истолковал ее содержание. Теперь у Джессики осталось немного возможностей для маневра. Муж знал, что Гай Хендли замешан в этом деле либо в качестве укрывателя беглого раба, либо в качестве ее любовника. Выгораживать учителя далее не имело ни малейшего смысла. Джессика взглянула на мужа. Ей было его ужасно жалко. Как же он, должно быть, намучился! Впрочем, женщина была уверена и в другом: если Сайлас вернет Иезекииля его хозяину, их браку наступит конец.