Диктиона и планета баларов

Куницына Лариса

Больше предложений не последовало. Видимо, на Диктионе немного было мест, подходящих для моей ссылки. Кибелл снова стал серьёзным.

— Что, больше никто ничего не скажет?

— Ты король, ты и решай, — усмехнулся Донгор.

— А чем ты разочарован? — спросил Энгас.

— Она сама разрубила свои латы.

Энгас с недоумением взглянул на Кибелла. Тот улыбнулся.

— Близость смерти меняет зрение, мой милый. Я вижу не так, как вы все. Я вижу, что ваши тела окружают непроницаемые коконы мерцающей защиты. Она растеряла свои доспехи.

Помрачневший при его словах о смерти Энгас промолчал, но с места поднялся Реймей.

— Зелёное озеро.

Кибелл взглянул на него и кивнул:

—

Спасибо за совет, друг мой. Я воспользуюсь им, — он снова посмотрел на меня. — Ты со своим ушастым спутником немедля ни секунды отправишься к месту ссылки.

— Мои люди проводят её! — предложил Юнис, но Кибелл покачал головой.

— Её проводит Энгас. Такое дело я могу доверить только ему.

— И как долго продлится наша ссылка? — деловито осведомился Тахо.

— Я дал бы тебе вырасти, малыш, — усмехнулся Кибелл, — но даже в нашей стране далеко не всё решает король. Посмотрим, как распорядиться судьба. Но, на всякий случай, запасись терпением.

ВОЗВРАЩЕНИЕ К СЕБЕ

I

Мы ехали лесной дорогой на высоких сухопарых конях. Впереди погружённый в задумчивость Друг Короля Дикта Энгас, чуть позади я, и за мной, как телёнок на верёвочке, Тахо. Говорить не хотелось. Энгас был подавлен с того момента, как его повелитель упомянул на праздничном пиру о своейблизкой смерти, Тахо, быть может, устал от новых впечатлений, а, может, был озабочен совершенно новой для него проблемой, как удержаться на спине лошади, на которой даже нет седла. Я же… мне нужно было подумать.

Сейчас было подходящее время, чтоб попытаться осмыслить то, что произошло с нами сегодня, потому что заканчивался наш первый день на Диктионе. Планета была мала, заселена потомками алкорских колонистов, вся жизнь которых была организована так, чтоб сопротивляться захватчикам, пытающимся завоевать их планету уже тысячу лет. Теперь мне уже не казалось странным, что эти люди, вооружённые мечами, могли сдерживать напор космического вторжения. Все их помыслы были направлены на защиту свободы родной планеты, и это сплотило два маленьких народа, живущих на разных континентах. Это делало братьями по оружию всех, от землепашцев до королей.

Королей… Я вздохнула, вспомнив Кибелла, короля Дикта. Его прекрасные чёрные глаза, которые так и хотелось назвать очами. И его высохшую кожу под слоем грима — напоминание о неизлечимой болезни.

Хоть они здесь и нуждаются в помощи, меня не приняли с распростёртыми объятиями. Я не стала говорить, что космические боги избрали меня на служение, чтоб вернуть мир Диктионе. Я не сказала, что я Воин Духа, Звёздный Рыцарь, ищущий Добра и Света. Я не назвала своего тайного имени и не показала свой лучевой клинок. Я слишком хорошо понимала, что ещё не готова к этому. А они: Кибелл, король Оны Юнис, Энгас и многие жители лесного королевства ждали этого. И они были разочарованы. Не совсем, конечно. Ведь мне удалось осилить лучшего фехтовальщика Дикта, но это не то. Им хотелось чуда, гласа небес, сверкания молний, а я лишь мимолётными вспышками ощущала великую силу, столь необходимую мне для выполнения долга. И я их разочаровала. Может, поэтому Энгас и ведёт нас сейчас к Зелёному Озеру, куда мы были сосланы Кибеллом? Скорее, дело не в этом. Кибелл слишком мудр и слишком нуждается в помощи. Он преследовал ещё какую-то цель. Но какую?

А ведь флот захватчиков-баларов скоро возьмет курс к Диктионе. Скоро начнется война. Готова ли я к ней? Способна ли я выполнить свою миссию? Кто знает, на что я способна? Сколько раз мой муж с печалью напоминал мне: «Мы всего лишь люди, любимая„? Наверно, столько же, сколько твёрдо говорил: „Мы не просто люди“.

Мне было грустно. Копыта коней глухо стучали по тускло-розовой глине дороги.

Лес, стоявший по обе её стороны, начал сливаться в тёмные глухие стены, печально шепчущие о чём-то вечном. Птицы, с полудня провожавшие нас своими песнями, смолкли. И небо стало тёмным, расчерченным бледными полосами перистых облаков и оттого похожим на выцветшую шкуру зебры. Свежий запах хвои и травы сгустился, окутав нас ароматным шатром. Диктиона с её королями, с её войной, с её воинами-землепашцами и их длиннокосыми женами осталась где-то позади, за спиной тихих лесных сумерек. Я ехала по бесконечной дороге, потеряв счёт времени. И о каком времени можно говорить, если эта прямая дорога пролегает по лесам, степям, горам всех планет, где мне приходилась бывать? Цели на ней — лишькраткие остановки, каждый дом — лишь привал, а жизньсама превращается в нескончаемый путь. Впереди — то сияющая звезда, то грозовые зарницы. И всё та же дорога, эфес лучевого клинка, постукивающий по бедру и одиночество…

Сердце болезненно сжималось, и слёзы подкатывали к глазам, но я пыталась удержать это состояние. Это был шаг к себе, к своему естеству, к своему предназначению. Боль не только убивает. Она оживляет. Страдание — это путь к возрождению. Жестокий и вечный закон Воинов Духа.

Копыта стучали по дороге. Они звонко ударяли по дороге тысячелетий, по дороге борьбы и скитаний, по дороге споров и схваток, по дороге любви, такой же бесконечной, как сама дорога. Если б не любовь, то что смогло бы спасти меня от отчаяния под секущими струями холодных дождей, на крутых отрогах мёртвых скал, окутанных душным туманом, под палящим зноем ослепительных солнц? Что придало бы силы, если б не чьи-то глаза, полные нежности, не чьи-то руки, готовые согреть и поддержать, не чьи-то сердца, бьющиеся в надежде на встречу? Сколько их было, верных рыцарей, смертных, отдававших мне свою единственную жизнь, вечных, жертвующих без колебаний своей инкарнацией. В каждом цикле я находила их свет и их тепло, но среди них был лишь один, с кем судьба связала меня навеки, кто был тем, чьи черты я подсознательно искала в лицах других, чей взгляд преследовал меня неясным воспоминанием, когда я оказывалась одна, без любви.

Я снова думала о нём. Небо было небом, лес — лесом, дорога — дорогой. Когда мы прощались, он сказал: «Думай обо мне. Думай, если плохо, если одиноко, если грустно. Думай всё время…» И я думала. Светлые боги! О ком же ещё я могла думать с таким постоянством? Даже думая о чём-то другом, я сознавала, что всё равно помню о нём. Ежечасно, ежеминутно…

Темнело. В чёрных полосах небесной зебры замерцали прозрачные кристаллики звёзд. Ветер пробежал по верхушкам деревьев и стих. Вдалеке призывно и тоскливо простонала ночная птица.

Где ты, мой ангел с древним мечом, испещрённым алмазными рунами? Какое солнце, какая луна озаряют твой путь? Какие звёзды отражаются в твоих карих глазах? Как ты далеко, мой любимый. Как пуст без тебя мир… Думаешь ли ты обо мне в эту минуту? Смотришь ли, как я, на звёзды, пытаясь угадать какая из них стала моим новым пристанищем? Чувствуешь ли ты, как хрупко наше счастье и как сильна наша любовь?

Тихо… Только стук копыт по дороге. Только приглушённый шёпот листвы. Только едва уловимый звон звёздной пыли над головой.

II

Энгас чуть придержал коня, чтоб посмотреть на нас. Я обернулась назад и увидела, что Тахо спит, прижавшись к конской шее.

— Бедный ребёнок… — вздохнула я и, подъехав, сняла его со спины лошади и усадила перед собой.

Он что-то проворчал во сне на своём невнятном языке и прильнул ко мне.

— Ещё немного, и мы сделаем привал, — словно извиняясь, произнёс Энгас. У него был такой вид, словно он чувствовал себя истязателем детей.

— Я могу ехать так всю ночь, — проговорила я.