Дилетант галактических войн
Шрифт:
— И всё?
— Да всё вроде.
— Док, ты же космонавт со стажем. Подумай головой, где расположился флот?
— И где?
— Там, где его не достанут. Но расположись на этом месте любой из наших кораблей — и он смог бы вести эффективный обстрел и орбитальных систем, и планеты. Здесь этого нет. Значит, что? А значит это, что дальнобойность орудий и тех и других раза в три ниже, чем у нас. Дальше смотри: энергетическая мощь импульсов ниже, чем у нашего среднего калибра. Глянь на экран — наши сканеры просвечивают их корабли насквозь, а они нас даже не видят. И скорость. Погляди на истребители, они ведь еле плетутся. Выводы?
— Ты хочешь сказать,
— На порядок. Похоже, после развала империи планеты поодиночке не смогли удержать уровень развития технологий на сколь-либо приемлемом уровне. Во всяком случае, военных технологий.
— Странно, обычно как раз военные ухитряются сохранить то, что имеют. Впрочем, это не так и плохо. Можем спокойно атаковать.
— Кого?
— Тех, кто осаждает планету, конечно.
— А ты уверен, что это правильно? Я понимаю, конечно, что это — твоя родная планета, но подумай. Возможно, на неё напали извне, это наиболее вероятно, но, вполне возможно, мы имеем дело с банальной гражданской войной. Может, на планете сейчас хунта какая-нибудь правит, переворот совершившая, а те, кто осаждает, самые что ни на есть правительственные войска. А может, это вообще не война, а простые манёвры. Мы ведь далеко, отсюда хрен разберешь. Что перехват? — Ковалёв обернулся к сидящему за пультом кап-три, руководившему системами дистанционной разведки.
— Пусто, — ответил тот. — Разговоры только в радиодиапазоне, о гравитационной связи даже речи нет, на всех частотах тишина. А так с обеих сторон ловим только чисто технические разговоры. Язык во всех разговорах общеимперский, на местный диалект не похоже, но как этот самый диалект за столько лет изменился, предположить трудно. Может, пару дней посидим, соберем материал, тогда составим какую-нибудь картинку. А пока данных мало.
— Пара дней — это долго. Надо брать языка. Ну-ка, приведите мне наших разведчиков недоделанных, дадим им шанс реабилитироваться…
План был прост и рискован — классическая охота «на живца». Всё тот же дальний разведчик, лихо подрулив к эскадре противника, сбросил маскировочное поле, дал себя обнаружить и не торопясь удалился. Результат был закономерен — за неизвестным кораблём тут же погнались, причём не истребитель, как ожидалось, а что-то посолиднее. Эсминец или крейсер, а может, ещё что — сказать точно, не зная классификацию кораблей противника, было весьма затруднительно, однако это был не самый маленький корабль вероятного противника, хотя, конечно, и не самый большой. Впрочем, тем лучше, — на большом корабле и офицеров больше, и чины у них не в пример более высокие, чем у пилота истребителя. Там ведь кто? Лейтенант в лучшем случае, ну капитан, вряд ли что-то более серьёзное, а здесь наверняка хоть один старший офицер найдётся.
Между тем преследователь медленно, намного медленнее, чем имперские корабли, разгоняясь, устремился за неспешно уходящим разведчиком. Экипаж разведывательного корабля, точно выполняя инструкции Ковалёва, держал скорость так, чтобы не дать противнику приблизиться на опасную дистанцию, но в то же время и не спровоцировать у него своей динамикой желания плюнуть на всё и прекратить преследование. То есть скорость была на уровне чуть ниже местного истребителя, а чтобы не дать неповоротливому, хотя и довольно скоростному по сравнению с тем же истребителем преследователю приблизиться, разведчик периодически демонстрировал сверхманевренность и, меняя курс, вновь отрывался. Желающие восстановить репутацию разведчики, аккуратно и не торопясь,
Похоже, командир столь неосторожно влетевшего в ловушку корабля не видел своих имперских визави до самого последнего момента. Поэтому, когда корабли Ковалёва сняли маскирующие поля, вид четырёх бронированных громадин, идущих параллельными курсами, чётко уравняв скорость со своей жертвой, стал для него шоком.
— Просигнальте ему: пусть сбросит ход, откроет люки и приготовится к приёму абордажной группы, — скомандовал Ковалёв.
За его спиной офицер связи на лающем общеимперском передал его команду…
Как ни странно, приказ как будто привёл командира атакованного корабля в чувство. Вместо того чтобы послушно выполнить приказ под прицелом орудий численно превосходящего противника, он поступил с достойной уважения храбростью. Корабль попытался выйти на связь со своими, а когда выяснил, что имперцы глушат его радиостанцию, немедленно окутался дымкой силового поля и открыл огонь, одновременно пытаясь сманеврировать и выйти из тисков. Но залп пропал впустую — силовые поля имперских кораблей, линкора, линейного крейсера и двух лёгких крейсеров были его орудиям явно не по зубам. К тому же он сразу же совершил ошибку, открыв огонь по всем противникам одновременно и тем самым распылив свою огневую мощь. Имперские корабли с ювелирной точностью повторили его маневр и пошли на сближение. На атакованном корабле не могли не видеть, как ворочаются их огневые башни, но, к чести его командира, он вновь не дрогнул.
— Однако у парня железные нервы, — сердито пробормотал Шурманов, на правах старшего помощника находившийся рядом с Ковалёвым на мостике.
На огромном экране было хорошо видно, как чужой корабль, оставив попытки разобраться со всеми сразу, решил сконцентрировать огонь на одном противнике и теперь с упорством, достойным лучшего применения, долбил из всех орудий по «Урагану». Защита крейсера эти комариные укусы держала с лёгкостью, но командир чужого корабля, очевидно, закусил удила и решил если не прорваться, то хотя бы попытаться прихватить с собой на тот свет одного из противников.
— Угу. И как говорят американцы, стальные яйца, — откликнулся Ковалёв. — Ничего, грамотно поставленный удар и Шаляпина заставит петь фальцетом.
Он был абсолютно прав. Уже через минуту их жертва перестала трепыхаться и, отчаянно паля изо всех пробоин, прекратила огонь. Неуправляемый синтезирует. [14] В принципе заслуга принадлежала артиллеристам линкора, которые аккуратными точечными ударами из орудий среднего калибра пробили слабенькое силовое поле корабля и точно поразили его двигатели, ходовую рубку и антенный блок. Сразу после этого, пользуясь тем, что защиты у противника больше не было, мелкокалиберные орудия буквально отперфорировали его орудийную палубу, превратив стройный и не лишённый изящества корпус корабля в гигантский дуршлаг. Теперь у его команды не оставалось выбора — на искалеченном корабле, без двигателей и связи люди были обречены.
14
Так в книге. (примеч. верстальщика)