Динара
Шрифт:
10 – (тур. – официант)
11 – (кирг. – Пошевеливайтесь)
12 – (кирг. – Здесь)
13 – (тур. – машина)
14 – (тур. – Ешь, ешь)
15 – (кирг. – Нет)
16 – (тур. – швабра)
17 – (тур. – Этим вечером я умру, никто меня не удержит,
Даже
Сорвусь я с утёса у тебя на глазах,
И даже глаза твои меня не удержат!)
18 – (тур. – освобождение тачек)
19 – (тур. – вода, вино)
***
22:30.
Митинг! Митинг! – Звучат голоса.
Выходим из закулисья в Ara Koridor. Ночной митинг проходит в смежной части между Ara Koridor и Ic Teras. Все устали, митинг проходит сидя.
Девушки-киргизки сидят отдельной кучкой.
– Background bitti mi1? – Обращается к киргизам Erdal sef.
Это был низкорослый, невероятно подвижный и амбициозный парень. За глаза мы называли его сперматозоидом, я так придумал. Ему было двадцать четыре. Но выглядел Эрдал-шеф старо, на все тридцать три.
– Evet2, – отвечает крепкий авторитетный киргиз.
– Su, sarap bitti mi? – продолжает расспрос Эрдал-шеф.
– Evet, – отвечает Джекуля.
Начальство раздаёт задания для каждого и объявляет mola – on bes dakika3. Я иду пить крепкий кофе, так как курить бросил два года назад.
Мне дали задание привести в порядок шкафы во всех залах. Я никуда не тороплюсь. Спокойно дорабатываю смену.
00:00.
Конец смены. Мы столпились вокруг начальников в Ara Koridor. Они придирчиво оглядываются по сторонам, не желая отпускать нас.
– Git4! – Командует Эрдал-шеф.
Мы быстрым шагом спускаемся на первый этаж. Проходя мимо прачечной, многие с трудом снимают прилипшие к телу потные футболки и скидывают их в огромную деревянную коробку.
– Жумуш жактыбы5? – Спрашивает Айбек.
– Средне, – отвечаю я на русском, – сагачы6?
– Жок, нах…!
1 – (тур. – закончили?)
2 – (тур. – да)
3 – (тур. – перерыв – пятнадцать минут)
4 – (тур. – идите!)
5 – (кирг. – Работа понравилась?)
6 – (кирг. – а тебе?)
***
В точно таком же темпе прошёл и следующий рабочий день. А потом и третий, четвёртый. Каждый день происходило почти одно и то же: стычки киргизов между собой, но чаще с курдами, пьянки, знакомства с туристами
Как всегда, наводить порядок на background отправляли только киргизов. Это было самое паршивое место: влага, помои, горы грязной посуды, битое стекло и грозный Окан. Посудомойщица-курдянка продолжала орать на меня, я так и не узнал причины, и не узнал её имени. Я делал то же, что и остальные, но она словно поджидала меня одного.
Свободное от работы время я тратил на страницы Ремарка, переживал за его героев. Это помогало мне жить. Затем погружался в таинственный восточный мир Османской Империи, следил за ходом истории Турции, её отношениями с Англией, Францией, Австрией, за войнами с Россией. История была для меня безграничным океаном, в котором я свободно плавал на любом судне и при любой погоде, будучи капитаном.
В Кемере я покупал книги у старой русской женщины по смешной цене. Тётя Лариса работала на почте и добывала книги на русском языке, потом продавала туристам, накидывая на них по две-три лиры. Для меня тётя Лариса была сокровищем. С её помощью я отправлял домой открытки. Это было по-старому, романтично:
Привет, мои дорогие!
Это Нурик. Тут очень жарко и влажно. Народ очень милый, я завёл прекрасных друзей. Работа тяжёлая, но мне кажется, я справлюсь. Люблю вас и обнимаю!
Ваш сын.
– Немцы, например, по десять-пятнадцать открыток отправляют, – говорила Тётя Лариса, – это у них сейчас модно.
– Десять – это слишком пошло, – говорю я, – одну раз в месяц можно отправить.
– Слушай, ты вообще, откуда родом? И по-русски хорошо говоришь, и читающий.
– Из Кыргызстана.
– А где ты язык выучил?
– В Бишкеке окончил русскую школу. Мать всю жизнь русский язык и литературу преподавала. Оттуда любовь к книгам.
– Прелесть!
– Мне говорят, что я должен был родиться в девятнадцатом веке, когда мужчины стреляли друг в друга ради женщин, а иногда и сами в себя стреляли. Они считают меня не таким. Каким-то другим. Один товарищ назвал меня поэтом, но я не поэт.
– Врут они. Ты их не слушай! Это они родились не такими. А девушка-то есть?
– Нет.
– Не верю, знаешь, не верю. Ведь общаешься же с кем-нибудь!
– Нет, не общаюсь. Есть одна, которая мне нравится, но она меня избегает.
– Вот дура! – Тётя Лариса угрожающе потрясла грубым кулаком.
***
00:00.
Салима меня избегает.
Кончилась очередная смена. Я нарочно не захожу в столовую, так как знаю, что Салима после работы не ест. Иду за ней. До ложмана идти минут двадцать. Она с подругой, Айдай. Я пытаюсь заговорить с Салимой, но Айдай, этот бдительный сторожевой пёс, охраняет её. Я отстаю шагов на десять. До меня доносится их болтовня.
– У этого ведь одно на уме! – Говорит Айдай, бросая через плечо яростный взгляд в мою сторону.
– Ещё чего захотел! – Гордо отвечает Салима и смотрит только прямо, задрав нос.