Династия. Феникс
Шрифт:
— Чёрт возьми, что он творит?! — дедушка даже хватается за голову.
Я ставлю видео на паузу. По коже бегут мурашки.
Да уж, такого я не ожидал. Алексей публично, на весь мир, обвинил Романова в предательстве интересов страны. Ни в коем случае нельзя сказать, что он не прав. Сейчас все: и дворяне, и простые люди, думают похожим образом.
Но озвучивать подобное вслух не просто рискованно, это на грани самоубийства.
— Включай дальше, — глубоко вздохнув, говорит Григорий Михайлович.
Я жму на кнопку, и Алексей продолжает свою речь:
—
Голос Алексея подрагивает, но вовсе не от страха. В его тоне слышится злоба, которую он еле сдерживает.
— Князь Григорий и его наследник Александр, все члены рода — не просто моя семья. Они — последний оплот порядка. И если вы продолжите закрывать глаза на резню, устроенную вашими фаворитами, знайте: я снесу каждую стену, за которой прячутся трусы и убийцы. Я сожгу дотла всех тех, кто посмел поставить личную месть выше невинных жизней. Остановите это. Сейчас. Или следующий огонь загорится у вашего порога.
Пауза. Взгляд Алексея становится ледяным. Он приподнимает голову, как бы глядя в камеру сверху вниз.
— Выбор за вами, ваше величество. И помните: Грозины не просят пощады. Мы можем лишь дать её тем, кто этого заслуживает.
Видео обрывается. Я блокирую телефон и убираю его в карман. Представляю, какая битва происходит в комментариях под этим роликом. Но даже не хочу представлять, как отреагируют на подобное государственные СМИ.
— Он с ума сошёл, — негромко проговаривает дедушка, потирая лоб. — Он же по факту поставил императору ультиматум. Либо остановите войну, либо мы объявим войну вам.
— Как он вообще решился на это и почему он не посоветовался с вами? — спрашиваю я.
— Ты что, плохо знаешь Алексея? Хотя, может быть, и плохо… Помнишь, я говорил — всё, что он делает, он делает на пользу роду? Это правда, и я никогда не откажусь от своих слов. Но иногда он действует по собственному усмотрению, не считаясь ни с чьими интересами, в том числе с моими. Только с интересами рода, которые он видит по-своему.
Я задумчиво смотрю в пустоту, не обращая внимания на вибрацию телефона в кармане. Предвкушаю такое количество звонков, что все прошлые дни покажутся мне спокойными, как вечер в деревне.
— У нас есть два варианта, — говорю, наконец, я. — Либо публично опровергнуть слова Алексея и сказать, что позиция рода Грозиных не совпадает с его. Либо хранить молчание и тем самым сказать, что мы полностью его поддерживаем.
— Что бы ты сделал на моём месте? — князь смотрит на меня.
— Вы спрашиваете совета или…
— Внук мой, — Григорий Михайлович кладёт мне руку на плечо. — Послушай. Когда всё это началось, я вдруг понял, насколько стар. Я не выдерживаю того темпа, который мы вынуждены сохранять. Чувствую, как с каждым днём, а то и с каждым часом становлюсь слабее.
— Перестань, дедушка, — отвечаю я и полностью поворачиваюсь к князю. — В тебе полно сил.
— Нет, это не так.
Он тяжело качает головой и смотрит на меня исподлобья:
— Я больше не могу с ними справляться. А у тебя прекрасно получается. Ты станешь сильным князем, который приведёт наш род и весь клан к процветанию, — уверенно заканчивает дедушка.
Не то чтобы я не ожидал подобного. Но не думал, что Григорий Михайлович поднимет эту тему до того, как война завершится.
Кивнув, я отвечаю:
— Благодарю за доверие, ваше сиятельство. Я буду с гордостью нести ответственность, которую вы мне вручаете.
— Знаю, ты меня не подведёшь, — улыбается дед и похлопывает меня по плечу. — Что ж, а теперь давай вернёмся к делу. Как бы ты поступил, если бы уже сейчас был князем?
— Что ж, — не спеша, начинаю я. — Алексей хоть и поступил своевольно, но высказал мысли многих, и наши в том числе. Мы уже пытались достучаться до императора, он нас проигнорировал. Возможно, услышит сейчас. Вопрос лишь в том, стерпит ли. В его силах объявить род Грозиных вне закона и начать полноценную гражданскую войну.
— Я не думаю, что у него хватит на это смелости, — фыркает дедушка.
Замечаю тень презрения в глазах князя. Думаю, император низко пал с точки зрения Григория Михайловича.
— Я тоже, но риск есть. Просто если он пойдёт на уступки сейчас, то будет выглядеть слабым правителем. Однако, если мы дадим ему возможность сохранить лицо, он почти наверняка согласится с нашим вариантом развития событий.
— Что ты имеешь в виду?
— Князь Домогаров и сибирские дворяне. Я ему позвоню, и мы вместе составим обращение. Повернём всё так, чтобы император мог сделать вид, будто принял благородное решение, а не поддался на давление.
— Даже если это сработает, обиду он наверняка затаит, — с сомнением произносит Григорий Михайлович.
— С этим будем разбираться уже после войны, — пожимаю плечами я, как говорится, по одной проблеме за раз.
Дедушка, поглаживая бороду, с минуту смотрит в пустоту, а затем кивает:
— Хорошо. Я думаю, что это наилучший вариант.
— Тогда звоню Домогарову, — я достаю телефон.
Оказывается, он и сам уже пытался со мной связаться, буквально только что. Перезваниваю и не успеваю прослушать даже один гудок, как он отвечает:
— Здравствуй, Александр. Ты в порядке? Как там князь Грозин?
Слышу искреннее беспокойство в голосе князя Домогарова. Даже приятно осознавать, что он переживает за нас. Зародившаяся дружба, не побоюсь этого слова, дорогого стоит.
— Мы оба в полном порядке, Кирилл Анатольевич, спасибо, что спросили. Позвольте угадать — вы посмотрели видео Алексея?
— Да, ты прав. И оно вызвал у меня беспокойство, — мрачно сообщает Домогаров.
— Думаю, оно вызвало беспокойство по всей стране. Послушайте, ваше сиятельство — у нас с князем есть план, как повернуть ситуацию на пользу всей стране.