Диомед, сын Тидея. Книга 2. Вернусь не я
Шрифт:
Я оглянулся. Волки исчезли. Дюжина крепких парней - рустных, с опущенными головами - брела по дороге. Привыкайте, ребята!
– Э-э-э, Диомед-родич! Обида у меня, Диомед-родич! Нас, куретов, с собой не берешь, других берешь, да? Понимаю, конечно, все понимаю, да только обидно очень! Ладно, ванакт, как скажешь, ванакт, учить их буду, волков этих, о все равно - обидно!
– Чего такой веселый, Подалирий?
– Мы тут фавна сетью поймали, сейчас я его изучать буду. Ну, забавная зверюга! Налил я ему в миску
– Да ты что, Асклепиад? Отпусти его немедленно! Он же... бог!
– Скажешь еще! Это форма жизни, идеально приспособленная...
– У нас только пятьсот воинов, ванакт, две колесницы, сорок лошадей....
– И еще волки, лавагет Ром Эматионид!
– Волки - это хорошо, дядя Диомед. Да только море открыто. Приплывут, скажем, финикийцы... Я все-таки попытаюсь уговорить давнов, чтобы в наше войско вступали...
– У-у-у-у-у-у!
– Ты чего, дядя?
– Ничего, Ром. Я просто представил себе фалангу волков. С копьями в зубах...
– Волки слева, волки справа
Волчья тут у нас держава!
Нет троянцев ни души,
Зато девки хороши!
Хей-я-я-я-я! Хей-я-я-я!
Я разгладил ладонью хрустящий папирус, придавил края камешками. Медный Номос удобнее, да где его здесь взять - .медный? Хорошо хоть папирус нашелся.
Неровные берега, извилистые линии рек, редкие кружочки городов. А все вместе - на эмбату-сапог похоже.
Италия!
Дворцом я и тут, в Конеславном Аргосе, пока не обзавелся. Успеется! А вот Палата Свитков у меня уже есть. Точнее, не Палата - Башня. Недостроенная, правда. И свитков мало. Вон на полке полторы дюжины, это если с табличками считать. Никто не пишет регусу Дамеду. Редко-редко от Энея послание придет, да Гелен иногда приветы посылает. Ну, еще шардана со своего острова.
Волки писем не пишут. Все прочие... м-м-м... италийцы? итальянцы?– тоже.
...Вот они, разбежались по Италии-эмбате! Лигуры и генеты на севере, южнее - тиррены и пицены (ох и разбойники!), а вот и Энеев Лавиний в земле упрямых лати-нов. Ну, а здесь, на юге, там, где носок с каблуком, со счету сбиться можно: брутии, луканы, усмиренные нами мес-сапы (вздрогнули все соседи, про тяжкую дань услыхав - две коровы в год, шутка ли?) - и мои давны, конечно.
...И все друг с другом грызутся! Хорошо хоть, оружия настоящего почти ни у кого нет!
Когда мне дядя Эвмел про Золотой Век рассказывал, про то, как боги с людьми за одним столом сидели, почему-то не думалось, с каких корыстей все эти тельхины с гелиадами жили-поживали. Да чего тут думать? С деревьев плоды свисают, пшеница сама собой колосится, в реках молоко с медом течет... А как города в Золотом Веке строить, если тут, на юге, только и умеют, что глинобитные хижины лепить? Здесь даже календаря не знают!
...Ну, с календарем пусть Калхант-боговидец разбирается,
Камешек отлетел в сторону, упругий папирус подпрыгнул, упал на пол... Не давалась в руки Италия-эмбата. Тяжкую службу поручил Маурусу Великое Копье Отец Молний!
* * *
Почему-то за эти годы мне почти не снилась Ахайя. Снился Кипр - Медная Рыба, Сирия снилась, даже Ке-ми, где я никогда не бывал. А вот Аргос не снился - как отрезало. Может, так оно и лучше. Меня-прежнего, мальчишки с Глубокой улицы, давно уже нет. Не я-прежний плыл через Океан, не я-прежний строю Новый Аргос среди волчьего леса.
Но в эту ночь...
– Капанид! Ты чего молчишь, богоравный? Мы идем с моим другом по нашей улице - давней привычной дорогой. От Трезенских ворот до храма Афины. Мимо могилы Арга, мимо маленького храмика Елены, мимо Царского дома - пустого, заколоченного старыми трухлявыми досками, мимо черного провала Палат Данаи, мимо дома, где жили мы с папой, мимо соседнего, где жил дядя Полиник, - и дальше, к дому дяди Капанея, к старым колоннам храма Сальпинги Победоносной...
Вечер, пуста Глубокая, закрыты деревянные ставни.
– Сфенел! Да чего ты молчишь?
Не отвечает мой друг репконосый, богоравный баси-лей, потомок царственного рода Анаксагоридов. Даже на меня не смотрит. Странный такой. Чужой...
– Постой, Капанид! Погоди! Из-за чего мы поссорились? Из-за венца царского? Ну, дурак я, конечно, надо бьмо сразу понять, что нечего мне на троне делать, что не я - ты законный ванакт. Неужели ты все эти годы обиду копил?
Молчит Сфенел, сын Капанея Исполина, мой лучший друг. Беззвучно ступают сандалии по пыльному камню.
– Будь он проклят, это венец!– кричу я.– Проклят! Я не хочу больше править, не хочу, чтобы золото голову пекло! Я ведь сам ушел из Аргоса, сам!..
Глохнет крик в вечерних сумерках. И тут я понимаю --что-то не так. Совсем не так. Глубокий старец идет рядом со мною. Беззвучно упирается в камень мостовой деревянная клюка, в никуда глядят незрячие, навек погасшие глаза.
– Сфенел!..
Остановился, медленно-медленно повернул голову.
– Ты прав, Тидид... Проклят!.. И все без толку. Помнишь, дядя Амфиарай говорил...
Сгущается тьма, и уже не мы - тени в Аиде скользят мимо Белого Утеса.
– Капанид...– шепчу я.– Не надо, не надо... Не откликается тень.
* * *
Хорошо, когда много забот. Хорошо, когда не надо сидеть лицом к югу, а надо метаться ткацким челноком, надо поспевать всюду, думать обо всем сразу.
...И не вспоминать.
– Значит, так, Калхант. С сегодняшней ночи - не спать, на звезды смотреть. Нужен календарь, но не наш, а такой, чтоб к этим местам подходил. Чтобы лето летом было, весна - весной...