Дипломированный чародей или приключения Гарольда Ши
Шрифт:
Должно быть, он и впрямь казался стофутового росту, если смотреть снизу, да еще и Медор сзади испустил истошный вопль, который получился даже еще более леденящим, чем у него самого. Снизу донесся ответный визг вперемешку с лязгом бросаемого в беспорядке оружия и тяжеловесным стуком, топотом и возней. Несколько секунд нижняя часть лестницы представляла собой дикую мешанину из туловищ, голов и конечностей. Наконец воинам не без некоторой борьбы и пинков удалось распутаться и удариться в бегство.
Последним, кто вскочил на ноги, был трактирщик, который, как и все коротышки, сразу оказался затоптанным. Когда грохот копыт
Ши не был в том состоянии, чтобы хладнокровно зарубить этого поганца, поэтому он просто от всей души заехал ему по но-
су левой. Трактирщик тяжко рухнул, словно хряк на бойне, и покатился по полу, закрыв лицо руками в ожидании неминуемой гибели.
— Поищи-ка пока лук, а я этого типа попробую расколоть, — распорядился Ши, пиная трактирщика под ребра.
Медор бочком обогнул его, скосив глаза, будто полагал, что Ши в любой момент начнет разделывать несчастного на котлеты, но тот ограничился тем, что время от времени щекотал предателя острием сабли. Наконец юный сарацин появился вновь, размахивая луком и восклицая:
— Всемогуществом Аллаха он и в самом деле нашелся!
— Ну вот что, дядя, или как тебя там, — внушительно произнес Ши. — Если рассчитываешь пожить чуть подольше, лежи там, где лежишь, покуда медленно не досчитаешь до ста. Потом можешь встать и кому угодно рассказывать, как джинны сохранили тебе жизнь. Пошли, Медор.
Как только ковер возобновил свой немного волнообразный полет, Медор осторожно пролез вперед и похлопал Ши по ноге.
— Знай же, о владыка мой и покровитель, — заметил он, — что деянье сие достойно описанным быть божественнейшими стихами на серебряных скрижалях буквами золотыми! Дано это поэтам, во имя Пророка, благословенно имя которого, знать все, что проистекает в мыслях людских, и имей бы я только лютню, сложил бы стихи я…
— Какая жалость, что ты не захватил лютню, — отозвался Ши. — Но в настоящий момент я больше заинтересован в вычислении кратчайшего курса к Каренскому замку.
Бельфегора указала куда-то рукой:
— Сэр Гарольд, лежит он почти под звездою Льва, вон там. Взгляни на триаду звезд этих ярких — нижняя полюс тебе укажет. А за помощь Медору в поисках оружия моего — премногая благодарность моя. По-рыцарски поступил ты, сопровождая его!
Ши, глянув вниз на изломанную землю, уже сплошь укутанную глубокими тенями, предположил, что делают они где-то от двадцати до тридцати миль в час. Когда раскинувшиеся внизу плоскогорья уступили место массивным горным пикам, пришлось набрать высоту, чтоб не врезаться ненароком в какую-нибудь скалу. Все трое начинали понемногу дрожать в своих легких одеяниях, а у Медора даже застучали зубы. Ши позавидовал упакованному в теплый ковер Руджеру.
Это навело его на мысль. Они, должно быть, уже достаточно удалились от лагеря Аграманта, так что его воинам понадобилось бы несколько дней, чтобы настигнуть их среди этих каменистых отрогов. Тогда почему бы не провести остаток ночи с несколько большим комфортом? Он перевёл ковер в скольжение по направлению к какой-то невысокой скругленной горушке и приземлился, пробормотав при этом заклинание (почти про себя,
Когда задняя часть ковра соприкоснулась с камнем, сверток-Руджер опять что-то буркнул. Ши пришло в голову, что нет абсолютно никакой видимой причины, по которой здоровенный мужик должен нежиться в тепле, когда Бельфебе-Бельфегоре предстоит всю ночь мерзнуть. Так что пленника выкатили из ковра, после чего Ши пришел к мысли, что было бы интересно послушать и его комментарии, поэтому вытащил и кляп.
У безупречного кавалера и впрямь было что сказать — начал он с того, что обозвал их отпрысками Мариджа и одноглазых свиней, потом основательно прошелся по их родословным и пригрозил, что дядюшка обязательно упрячет всю троицу в медные кувшины, запечатав печатью Соломона. С чисто академическим интересом Ши следил, как быстро иссякает изливаемый на них поток ругани. Медлительный мозг простака-здоровяка явно поставило в тупик противоречие между обликом джиннов и голосами Ши и Медора.
Поэт потянул Ши за рукав.
— О брат, — заметил он, — не следует ли развязать нам его на ночь, поскольку противоречит это закону Пророка, когда человеку даже облегчиться не позволяют! Как говорит в случаях таких Абу Новас…
— Как говорю в случаях таких я сам, перебьется! — перебил его Ши. — Я вовсе не желаю всю ночь тут прокуковать, охраняя этого громилу, а если он попадет в лапы к Брадаманте, то вообще и думать забудет про твой закон Пророка!
Бельфегора с Медором отошли в сторонку и присели на скалу, негромко беседуя и поглядывая на яркие, казавшиеся совсем близкими звезды. Ши заметил, что рука Медора уже успела обвиться вокруг талии девушки, но решил не вмешиваться, если тот не осмелится на какие-то более серьезные действия. Отломив от росшего поблизости кустика веточку, он прикусил ее зубами и представил, что это трубка. В памяти его всплыла реклама какой-то марки табака — «Утешение джентльмена».
Утешение! Вот чего ему было сейчас больше всего нужно. Какой вообще толк от всей этой гонки сквозь парад миров, даже не существующих в действительности, где результаты? Что ему и впрямь следовало бы сделать, так это спокойно вернуться обратно в Гарейден, защитить докторскую, стать эдаким светилом от психиатрии, консультировать состоятельных алкоголиков и делать деньги. С деньгами можно заиметь что угодно — даже привязанность. Ему припомнилось, что, согласно накопленным Га-рейденским институтом статистическим данным, чуть больше шестидесяти процентов всех женщин способны быть счастливы с любым мужчиной, лишь бы он являлся хорошим добытчиком.
На самом деле, конечно, все далеко не так просто. Эта присутствующая здесь огневолосая ракета в девичьем образе являлась его женой, которая никак не входила в эти самые шестьдесят процентов, и никакой девушке, просто желающей хорошего добытчика, никогда не занять ее места. Как бы там ни было, на нем лежит определенная ответственность. Что бы ни случилось у нее с памятью, она ему жена, и он обещал беречь ее — в частности, и от таких типов, как этот Медор. В историях болезни такое встречалось ему довольно часто: когда женщина ее деятельного типа вдруг ни с того ни с сего влюбляется в подобного смазливого слюнтяя, испытывая к нему чисто материнские чувства, и потом от этого страдает. Правда, в конце концов таких возлюбленных обычно презирают.