Дипмиссия
Шрифт:
— Не напрягайтесь, я буду спать в салоне «Нивы»! — решительно объявил только что вернувшийся Дино, заставив всех обернуться.
— А что? Там вполне удобно, пока не вымахал под два метра ростом… Заодно подежурю ночью, так даже интересней. В общем, я пошёл раскладывать сиденья.
Он с независимым видом человека, самостоятельно принимающего все решения, удалился, а капитан одобрительно покачал головой.
— Очень перспективный молодой человек… Очень, — уже с совсем другой, какой-то задумчивой интонацией тихо произнёс Панайотис, и эти слова меня изрядно
Такой волчара быстро может задурить парню голову — работа с кадрами, так это называется. Надолго оставлять их вместе нельзя.
Надо бы предупредить сынулю, чтобы не изливал перед ним душу.
Опять Екатерина Матвеевна решила проблему досуга раньше всех — вытащила из багажника мольберт на выдвижном штативе, долго искала подходящее местечко, и наконец-то, устроилась. Не забыв, конечно, надеть творческую униформу.
И тут же капитан нацепил на голову парадную фуражку, а матросы начали ходить по своим матросским делам медленнее, с важным видом и характерной раскачкой ветеранов флота, чего раньше не наблюдалось. И даже «Керкира» подобралась, пошла ровней и бодрей. Хотя куда уж бодрей! Под двумя водомётами гангстерский тримаран с малой осадкой прёт против течения так, как ни одно настоящее судно на реке!
Каким-то образом, заметив перемены в атмосфере на судне, из дверей вылез моторист. Оценив ситуацию, он в очередной раз что-то проскрипел и скрылся в чреве машины.
…Недолго матросики шастали мимо художественного процесса. Вскоре парни уже стояли возле художницы, а та им что-то коротко говорила, но больше слушала, то и дело поддакивая. Когда же я решил подойти, она тут сделала знак глазами: не спугни!
Понятно. Скоро Екатерина Матвеевна умело и незаметно выудит у них что-нибудь о тайных делишках экипажа, чтобы когда-нибудь учитывать это в своих планах. Прислушался: матросы заливались соловьями, вот кто будет ей на камбузе помогать. Ох, ребятки, Скуфос, как пить дать, задаст вам ремня!
Из громкоговорителей громкой связи лилась мелодия битловской песни:
Десмонд на базаре грузчиком пахал
Молли же певичкою была
Десмонд ей сказал: «Я на тебя запал»
И Молли сразу парню руку подала.
Об-ла-ди об-ла-да, наша жизнь — река!
Наша жизнь рекой течёт!
Селезнева закончила трудиться над картиной и ушла на камбуз, откуда вскоре начали доноситься первые ароматы. Дино, быстро устав ей помогать, отпросился «повторить задание по физике» в «Ниву», где до сих пор лежит плашмя, слушая музыку. И не факт, что с учебником в руках.
Учебниками мы разжились в Шанхае, получив ценное наследство уехавшего в университет племянника консула. В моей зоне ответственности физмат и химия, а Селезнёва отвечает за русский язык с литературой, биологию, краеведение и культуроведение.
Проинспектировав всех, я вышел на палубу, постоял, подставляя лицо ветру с брызгами воды, посмотрел на сходящиеся в перспективе берега, затем прошел на нос. Ландшафт поменялся как-то
Поначалу было даже интересно, но уже через десять километров пути картинка надоела — глазу не за что зацепиться.
Одновременно со сменой природного ландшафта исчезли и всякие признаки цивилизации. Выше Манилы по течению на том же берегу расположена парочка деревень, а вот дальше — лишь хлипкие на вид домишки промысловиков, которые я по привычке называю избами. С началом участка пустыни, который тянется к востоку более чем на сотню километров, избы с берегов словно жарким самумом сдуло. Ни единой! Не заходят сюда люди, не уютно им здесь.
Песня закончилось, в динамиках послышали два громких щелчка. Я поднял голову и посмотрел на рубку, Скуфос Панайотис призывно махал рукой.
Хм-м… Капитан тоже не жалует пустоши, что сухопутные, что речные. Скука в пути — обычное состояние в любом дальнем плавании, ведь природа-матушка никого постоянно развлекать видами не собирается. Сами-сами, товарищи. Давайте как в песенке: «And if you want some fun — take Obladiblada». В прохладе рубки я сразу размяк, присев на предложенный стул. И поинтересовался:
— Похоже, кроме вас среди этой безжизненной пустыни никого не бывает, я пока не увидел на реке ни единой лодчонки.
— Почти так Макс. Хотя некоторые всё-таки здесь бывают, а кое-кто изредка плавает в Канберру, — охотно поддержал беседу капитан. — Но пустыня здесь ни при чём. Всё дело в ресурсе, который может предоставить людям конкретное место. В этих песках близ берегов нет ничего, что нельзя было бы найти рядом с городом.
— Шанхай ловит рыбу в районе впадения Ганга, — подтвердил я.
— А жители Манилы ставят сети на горной речке Пасигу, она впадает в Ганг восточнее города, — подхватил Скуфос. — Городской совет давно запретил ставить на её берегах жильё и организовывать любой бизнес, поэтому вода в ней идеально чистая… Да и много ли рыбы нужно для такого населения?
— А как же деревни?
— Национальные особенности, это раз, — Панайотис начал разгибать пальцы в счёте. — Непримиримость с любой властью, свободолюбие, сектантство или другие религиозные факторы, наконец, нездоровые преступные склонности, вплоть до психических отклонений, как у некоторых островитян!
Необычно было слышать из уст матёрого мафиозо рассуждения о преступных склонностях селян, но я, конечно же, благоразумно промолчал.
— Но и автономные сообщества учитывают конъюнктуру рынка. Рыбу ловят особенную, редкую, Или креветок. Собирают, выращивают или производят на продажу только то, что по тем или иным причинам не растёт на полях и не производится в Маниле. Создают уникальный или редкий ресурс.
«Чёрт возьми, а ты-то что делаешь на этой реке? Опиум и анаша?» — подумал я.