Директива Джэнсона
Шрифт:
Но сейчас Джэнсон не собирался его убивать. По крайней мере до тех пор, пока они не поговорят.
Однако допустит ли Чарны эту возможность? Он умнее и опытнее остальных. Он раскусил хитрость Джэнсона на долю секунды раньше своих товарищей, первым увидел ловушку и попытался остановить своих людей. У него остро отточенное оперативное чутье. Такой не станет без нужды подставлять себя опасности, а будет выжидать благоприятную возможность.
Джэнсон не мог позволить ему эту роскошь.
Предводитель исчез, укрылся от огня. Подбежав к разоренной гостиной, Джэнсон увидел повсюду осколки,
Наконец он нашел банку палинки, прозрачной отравы. Банка треснула, судя по всему, задетая шальной пулей, но не разбилась. Джэнсон знал, что делать. Обыскав одного из убитых боевиков, он достал зажигалку. Затем, разлив девяностоградусный самогон по комнате, поджег спиртосодержащую смесь. Через считаные мгновения голубые языки разбежались по всей гостиной; вскоре к ним присоединилось желтое пламя занявшихся занавесок, газет и соломенных кресел. Затем загорится деревянная мебель, а вслед за ней доски пола, потолка и перекрытий.
Джэнсон подождал, чтобы огонь разгорелся вовсю; прыгающие и мечущиеся голубые и желтые языки пламени слились друг с другом. Узкая лестница заполнилась удушливым дымом.
Саймон Чарны, предводитель боевиков, должен сделать выбор – вот только на самом деле выбора у него не было. Оставаться там, где он находился, означало попасть в пылающую преисподнюю. Не мог он бежать и назад, через двор: дорогу ему преградила стена огня, Джэнсон позаботился об этом. Единственный путь лежал вниз по лестнице и через дверь.
Но все же Чарны опытный профессионал; он поймет, что Джэнсон будет ждать его на улице, и примет необходимые меры предосторожности.
Тяжелые шаги послышались даже раньше, чем ожидал Джэнсон. Однако, остановившись на крыльце, Чарны дал длинную очередь, поливая все вокруг в секторе 180 градусов. Любой затаившийся в засаде получил бы пулю из бешено стрекочущего автомата. Джэнсон одобрительно отметил предусмотрительность и смекалку боевика, наблюдая за его вращающимся торсом, – сзади.
Он поднялся из засады, из-за лестницы у пылающей гостиной, находящейся в опасной близости от огненного ада – единственного места, откуда его не ждал Чарны.
Командир боевиков выпустил новую очередь по кустам перед крыльцом, а Джэнсон набросился на него сзади, делая захват за шею, вырывая у него из рук автомат. Чарны бешено сопротивлялся, но ярость придала Джэнсону дополнительные силы. Ударив Чарны коленом по почкам, он вытащил его на каменное крыльцо и, обхватив его талию ногами, выгнул шею болевым приемом.
– Сейчас мы с тобой побеседуем по душам, – прошептал Джэнсон, прижимаясь губами к уху Чарны.
Тот нечеловеческим усилием выгнул спину и сбросил его с себя. Чарны побежал во двор, прочь от пылающего дома. Догнав его, Джэнсон выкрутил ему плечо и резко швырнул на каменистую почву. Чарны застонал. Джэнсон резко заломил ему руку за спину, переворачивая его лицом вниз. Сделав удушающий захват за горло, он снова нагнулся к предводителю боевиков.
– Так на чем я остановился? Ага, вспомнил: если ты не расскажешь мне все, о чем я захочу услышать, ты больше никогда не заговоришь. – Джэнсон выхватил из ножен на поясе Чарны армейский
Чарны издал хриплый смешок.
– Чертовы переростки-бойскауты – вот с кем я имел дело. Им бы торговать пирожными на улице – всем до одного. Толку от них все равно никакого.
– Ладно, хватит ругаться.
– Слушай, скажи мне вот что: как ты уживаешься со своей совестью, мать твою? Ты кусок дерьма и всегда им был. Я говорю о прошлом. Какая же ты мразь – подлый предатель! Тебе однажды помогли – тот человек был настоящим героем, а чем ты ему за это отплатил? Ты его предал, донес на него, подвел под расстрел. На его месте в «Меса Гранде» должен был быть ты, сукин ты сын, – ты, мать твою!
– Ах ты ублюдок! – взревел Джэнсон.
Захлестнутый тошнотворным бешенством, он надавил тупой стороной лезвия на обросшую щетиной щеку Чарны. Угроза должна быть подкреплена чем-то конкретным. – Ты возомнил себя мстителем из отряда Да-Нанг?
– Ты что, шутишь?
– На кого ты работаешь?! – крикнул Джэнсон. – Проклятье! На кого ты работаешь?
– А на кого работаешь ты? – закашлялся Чарны. – Ты даже сам не знаешь. Тебя запрограммировали, словно проклятый компьютер, мать твою!
– Хватит, пора поговорить о деле, – стальным тоном тихо произнес Джэнсон. – А то у тебя не будет языка, чтобы говорить.
– Джэнсон, у тебя в голове все перевернулось, и ты теперь не знаешь даже, где верх, а где низ. И никогда не узнаешь.
– Ни с места!
Резкий окрик донесся сзади; обернувшись, Джэнсон увидел пузатого бармена из придорожного кафе, с которым разговаривал сегодня утром.
Он уже снял свой грязный белый фартук. А его большие красные руки сжимали двустволку.
– Кажется, так говорят в ваших дурацких американских боевиках? Я же говорил, вам здесь не рады, – сказал бармен, сводя густые брови. – Сейчас я покажу, насколько вам здесь не рады.
Послышались бегущие шаги. Кто-то ловко перепрыгивал через валуны и ветки, продираясь сквозь кусты. Даже издалека Джэнсон узнал гибкую, проворную фигуру. Через несколько мгновений во дворе появилась Джесси Кинкейд с переброшенной через плечо снайперской винтовкой.
– Брось свой антикварный мушкет! – крикнула она.
У нее в руке был пистолет.
Даже не посмотрев в ее сторону, венгр старательно взвел курки своего ружья эпохи Второй мировой войны.
Джесси прицельно выстрелила ему в голову. Пузатый бармен повалился назад, как срубленное дерево.
Подобрав его двустволку, Джэнсон поднялся на ноги.
– Чарны, у меня кончилось терпение. А у тебя кончились дружки.
– Не понимаю, – буркнул Чарны.
Кинкейд покачала головой.
– Встретила наверху четверых придурков. – Она опустилась на землю рядом с командиром боевиков. – Твои ребята, да? Я так и думала. Они мне не понравились, и я проделала каждому в голове по лишней дырке.