Директива: Расширить!

Нетт Евгений

А когда Каюррианцы почти добрались до захлопнувшейся двери, готовясь, если что, оперативно взорвать замок, та подёрнулась мутной дымкой с оттенком пурпура — и исчезла, оставив после себя лишь ровную стену.

Командир первым схватился за маску шлема, вызвав на внутренний дисплей показатели окружающего воздуха. Те опасными не были, да и с самого начала операции дышали они «своим», хвала системе замкнутого цикла. Следовательно, надышаться они не могли. Ран, даже самых незначительных, не получил никто из отряда. И исчезновение двери не было голограммой: мужчина сам ощупал ровную поверхность там, где недавно была самая настоящая, ничуть не искажённая дверь.

— Лидер-2 — штабу. Протокол «одарённый»,

некто в чёрной, с сетчатым узором балахоне испарил дверь…

* * *

Немногим ранее.

— Что это значит?! — Несколько раз беззвучно моргнув приторно-зелёным светом, маска-синтезатор на лице Пепериччи выдала переполненную ненастоящим удивлением фразу, а в его глазах во весь рост поднялся натуральный страх. Удивительно, что произошло сие только сейчас, ведь подводить всё к закономерному обвинению и, соответственно, приговору, Лорд Про начал загодя. Но ни витающего в облаках орни, ни его спутников не особо заботило то, что своими действиями они знатно подгадили хозяину системы, стройными рядами выдвинувшись против его слова. Некогда выдающиеся, — не все, впрочем, — разумные окончательно утонули в разврате, дурмане и алкогольном буйстве, неведомо каким образом дожив до сего момента. — Вы не имеете права!..

— Вы сами в ходе беседы сказали, что слово Лорда на принадлежащей ему планете абсолютно, а всех возражающих всегда можно подобающим образом наказать. — Качнула головой Берр Тиранис, давно потерявшая всякую надежду выгадать со смертников что-то сверх их кораблей. А ведь среди всех посвящённых в «тайну» членов правительства она была настроена наиболее оптимистично, полагая, что дела можно вести с кем угодно, если должным образом этого кого-то замотивировать.

— Мы имели в виду не это! — Речь орни синтезировалась с задержкой, отчего возникала существенная десинхронизация жестов и звука.

— Не суть важно. — Коммодор Хирако, на лице которого блуждала довольная, но насквозь фальшивая полуулыбка, водрузил левую руку на стол, а правую опустил на кобуру. Странное, но такое знакомое беспокойство становилось тем сильнее, чем больше проходило времени. Причём источники его сидели прямо перед ним, лишённые как оружия, так и в принципе чего-то опасного. Конечно, с этих извращенцев станется пронести в заду что-то органическое и способное к детонации, но разве у них были причины для подобной подготовки? — Сейчас вы свяжетесь со своими подчинёнными и прикажете отключить все защитные системы кораблей, открыть все шлюзы, опустить трапы и в дальнейшем способствовать нашим, Каюррианским, силам.

— Это не есть возможно! — От переизбытка эмоций или частоты исторгаемых слов у орни даже синтезатор забарахлил, неспособный в указанное время обработать и перестроить фразы «на входе». Или там система куда сложнее, а Пепериччи обычным образом говорить в принципе не способен? Таких подробностей у Каюррианцев не было… — Нам принадлежат не все корабли! И даже на моей яхте есть те, кто откажется вам сдаваться!..

— Вы постараетесь уговорить своих, Пепериччи. — Коммодор уже вполне явственно сжимал рукоятку пистолета, переводя взгляд с одного чужака на другого. — Это несложно. А если вы всё же будете против, то у меня найдутся способы оперативно заставить вас передумать. Что скажете?

Как и предполагал мужчина, Пепериччи со всей своей кодлой оказался не из тех разумных, кто способен долго сопротивляться давлению извне. Даже если давление это чисто психологическое, а непосредственно боль лишь предстоит в случае невыполнения настойчивых пожеланий «хозяев местных кабинетов».

Причём первым сдался Сокол, которому очень не понравились сгущающиеся именно над его головой тучи, проявляющиеся

в форме напряжённых и, местами, даже злых взглядов Хирако.

Внешне Сокол не представлял ни малейшей угрозы: безоружный, испуганный и готовый на всё, лишь бы его не начали допрашивать по-настоящему, вольный торговец больше напоминал пойманного с поличным наркомана-рабовладельца в допросной переполненного честными правоохранителями патрульного корабля, — картина почти невозможная, но всё же, — нежели влиятельного богача.

Вот только коммодор судил сейчас не по объективной картине, наблюдаемой визуально, а по собственным ощущениям, посредством которых он взаимодействовал со своим сверхъестественным даром.

Пространное ощущение угрозы, почти что достигшее своего пика, начало оформляться во что-то цельное, выделив из группы разумных именно Сокола. Человека, который вполне себе активно сотрудничал и не представлял ни малейшей угрозы. Как и Пепериччи, мужчина активно связывался со своими подчинёнными, заставляя тех отключать системы защиты их гражданских яхт, а «личные армии» в лице наёмников снабжать приказами о непротивлении Каюррианским отрядам. которые уже пошли на приступ: часть сценария с дошедшими до края разумными, готовыми обратиться за помощью к кому угодно, предав господ, нужно было реализовать до полной сдачи «противника».

Всё пошло не по плану в тот самый момент, когда координатор отрядов воспользовался возможностью моментального одностороннего подключения к «уху» коммодора.

— Повторите, Лидер-2! — Раздался голос координатора, который в этом помещении слышал лишь коммодор. И голос этот в своём звучании был далёк от спокойного.

— Повторяю, штаб. Запрашиваю протокол «одарённый». Был обнаружен шабаш с жертвоприношениями, предположительный устроитель — неизвестный в чёрном, с сетчатым узором балахоне, попытался смешаться с толпой, проигнорировал выпущенную ему в спину очередь транквилизаторов, прошёл через дверь и испарил её за собой, оставив только голую стену. — Небольшая пауза — и командир отряда продолжил. — Состав воздуха в норме, повреждений системы замкнутого цикла брони — нет. И это была не голограмма. Прямо сейчас мы готовимся к подрыву этого участка стены, но по предварительному сканированию уже ясно, что за ней, скорее всего, лишь технические полости, не способные вместить человека…

Хирако настолько сосредоточился на косвенном подтверждении его опасений, что побитой собакой взвывшая тревога стала для него если не полной неожиданностью, то как минимум неприятным сюрпризом. Из-за этого коммодор далеко не сразу понял, что происходит, но его правая рука уже взметнулась вверх, разминув ствол крупнокалиберного пистолета со столешницей в считанных миллиметрах.

Трижды громыхнуло: первую пулю коммодор, глядя в наливающиеся пурпуром глаза вскочившего со своего места Сокола, всадил тому в живот, параллельно удостоверившись в том, что пугающий ублюдок не защищён чем-то вроде щита. Вторая, по мере движения ствола оружия, ушла в грудную клетку человека, и лишь третья вошла точнёхонько в лоб, разметав череп и оставив в целости лишь нижнюю его половину. Но пурпурное сияние ещё на пару секунд осталось висеть там, где были глаза мертвеца, и смотрели они прямо на коммодора.

Мужчина готов был поклясться: взгляд этот сопровождал очень довольный и очень далёкий смех, заставляющий вибрировать саму реальность.

А после свечение исчезло так же резко, как и появилось. Окружающий мир наполнился сдавленной руганью Трюи Галла, тихими рвотными позывами Берр Тиранис, на лицо которой попал кусочек мозгов, и паникующими криками Пепериччи, вцепившегося в работающую гарнитуру и воющего неразборчиво: стало очевидно, что местами сопротивление всё же будет не только на кораблях, оставшихся на орбите.