Директория «Мусорщик». Книга 1. Ра
Шрифт:
В конце улицы Экологики нас с кудрявым ждало серое унылого блочного типа здание из прошлых веков. Кудрявый был этому несказанно рад. Но когда открылись герметичные двери машины, меня передёрнуло от резкого слезоточивого запаха. Сопровождающий сразу выдал маску с фильтром, похожую на намордник. Ни он, ни мой соратник словно не слышали вони, характерной для мусорной свалки, смеси органического разложения и гари, витающих в тёплом воздухе. Или зачем-то делали вид, что не слышали…
– Уважаемые вновь прибывшие! – обратилась к нам женщина лет шестидесяти, которую полнила некрасивая
– Я совсем не против, – заговорил мой молчаливый попутчик с усмешкой. – Вернуться в свой мир таким образом очень даже занимательно!
– Остальное покажется вам менее занимательным! Мы очень консервативны и почти не изменились за год вашего отсутствия, – ответила ему женщина.
– На земляных валах экоулицы трава стала зеленее? – показал свою осведомлённость кудрявый Антуан.
– Стала, – подтвердила она, – но это всего лишь от колоризирующих биодобавок.
– Ну вот, а вы говорите, что не меняется ничего. Трава-то позеленела! – обрадовался кудрявый.
Они болтали так, словно знали друг друга давным-давно. Мне показалось, что про меня совсем забыли.
– Ирина, для вас это всё новое, послушайте внимательно, – словно угадала мои опасения немодная дама. – Сдавайте вещи на досмотр и проходите в карантин. Там вы проведёте двадцать один день. Мы проверим состояние вашего здоровья, назначим места жительства и работы, вы пройдёте обучение правилам поведения в резервации и теоретическим основам будущей специальности.
– Так я всего на три месяца, и поработать почти не успею с таким карантином, – съязвила я.
– Не переживайте, всё вы успеете. Три месяца – это имеются в виду полностью отработанные дни. Дороги, карантины, выходные, болезни и прочие неприятности не входят в этот срок. Три месяца – это девяносто рабочих дней, вернее, семьсот двадцать рабочих часов. Все ваши!
– Но я же не смогу работать каждый день? – забеспокоилась я.
– Конечно, не сможете! – поддержала служащая. – Это запрещено законом. А здесь так вообще зона повышенной нагрузки и работать можно не больше четырёх рабочих дней из семи, и по семь рабочих часов вместо восьми.
– Так сколько же мне здесь быть на самом деле? – спросила я растерянно.
– Вам сказать календарные дни? – она ввела данные в компьютер и сообщила: – Сто два рабочих дня получается.
Я смотрела на неё и не понимала, в чём подвох? Это и есть примерно треть года. Она по-доброму улыбнулась моему недоумению и продолжила:
– Если брать четырёхдневную рабочую неделю, то это получается шесть месяцев.
– Полгода? – возмутилась я.
Я никак не могла поверить в сказанное! Три месяца по мановению руки фокусника превратились в шесть? Как банковские проценты из-за текста, указанного мелким шрифтом? Обманщики! От возмущения я раскраснелась и взмокла.
– Ну и прибавьте к этому двадцать один день карантина. Надеюсь, экзамен по правилам резервации вы сдадите с первого
– То есть? – не поняла я.
– По итогам обучения вам нужно будет сдать экзамены. Во-первых, по рабочей специальности, во-вторых, по правилам проживания в резервации. Только после их успешной сдачи вы сможете приступить к работе.
– Ещё есть плохие новости? – спросила я угрюмо.
– Ну, не расстраивайтесь так! Многие люди живут тут совершенно добровольно, без всякого принуждения! Сюда приезжают молодые, создают семьи, у возрастных жителей прекрасный соцпакет. Это очень комфортная резервация! Я вот в «Мусорщике» уже пять лет, и обратно в большой мир совсем не тянет.
– Я – не вы, – огрызнулась я, обозлившись на дурные вести.
Неожиданно она сменила милость на гнев и посмотрела исподлобья такими же бесцветными, как её форма, глазами:
– Да! Я никогда не швырялась мусором! Я приехала сюда именно потому, что понимаю, как это опасно для планеты, на которой мы с вами живём! Фа-таль-но! Вы же прибыли сюда, чтобы это понять!
– Хорошо, – обречённо ответила я. – Как я смогу общаться с близкими? Маме как сообщить, что всё хорошо?
– Вам уже сегодня установят специальный браузер для работы с нашей сетью. После изучения правил передачи информации во внешний мир вы сможете писать цензурируемые сообщения, – ответила она.
– Цензурируемые? Это как?
– Это значит, что сообщение отправляют цензору, он читает, и если его можно отправить во внешний мир, то даёт разрешение на отправку, а если нет – возвращает вам на коррекцию, – пояснила женщина, всем своим видом показывая, что ей порядком надоели мои расспросы.
– Разве у вас не действуют конституционные права и свободы? – возмутилась я.
– Ещё как действуют. Здесь своя Конституция – устав директории «Мусорщик». Вот его вам и предстоит выучить, прежде чем приступить к отработке срока. Так что, добро пожаловать в карантин! – отрезала она, давая понять, что продолжения разговора не будет.
Булки и газировку у меня изъяли. Смартфон тоже забрали, «на цензурирование». Какой-то дурной сон! Как же хочется домой!
Глава 3
До карантина долго идти не пришлось: меня разместили на верхнем этаже этого же здания, в комнате, похожей на номер студенческого общежития, со всеми удобствами, рабочим столом и компьютером. Этаж, состоявший из одного длиннющего коридора с ровным рядом дверей и огромными окнами с торцов, был полностью в моём распоряжении. Было тихо, словно во всём здании я совсем одна.
На кровати лежал плотно упакованный пакет с гигиеническими принадлежностями, кремами, антисептиками. По запаху это больше напоминало жидкость для мытья унитаза, чем крем для лица. Разбудила компьютер. Он оказался заранее под меня настроен, и на рабочем столе сразу же появилось описание веб-обучений и экзаменов без определения времени и сроков на сдачу. На столе стояла телефонная трубка из древних времён, рядом с ней – список внутренних телефонов «для консультаций по вопросам обучения, питания, медицинского обслуживания, цензуры».