Дисциплина и Портянки
Шрифт:
Эпоха — которую в Вэйле теперь называют:
«Атласские девяностые».
Жак и Уиллоу Шни не вынесли позора и трагически ушли из жизни…
«Исход из умирающего города»
Город горит. В прямом смысле.
Мантль — некогда сердце труда и гордости Атласа — теперь напоминает гигантскую ржавую печь. Заводы молчат, но дым идёт — от
Молодой Айронвуд пробирается по узкому переулку. Его китель — сожжён и брошен. Теперь на нём обычная гражданская куртка. Он держит в руках винтовку, но опустив её ствол вниз.
Рядом с ним — Винтер. Совсем юная, тонкая, с тенями под глазами. На руках у неё — маленькая Вайсс и ещё более крохотный Уитли, словно котёнок, забравшийся в объятия мамы.
Её волосы спутаны, одежда потрепана. Она не плачет. Но глаза её стеклянные — она больше не девочка.
Айронвуд (шёпотом, с горечью):
— Хорошо, что мы додумались переодеться как гражданские. Форма сейчас = билет в петлю.
Они пробегают мимо горящей бронемашины. Рядом валяется тело офицера. На стене кто-то размашисто написал краской:
«НИКТО БОЛЬШЕ НЕ ПРИКАЗЫВАЕТ».
Винтер (тяжело дыша):
— Мой дом… моя школа… всё… всё это…
Айронвуд (резко):
— Это вчера, Винтер. Сейчас — просто держись. Смотри под ноги. И не отпускай малышей. Мы почти у станции.
На улицах — толпы. Кто-то дерётся. Кто-то торгует билетами на поезд за драгоценности. Кто-то молится. Кто-то орёт, что «всё будет по-новому». Поезд стоит. Переполненный. Люди лезут на крышу.
Они протискиваются к вагону — Айронвуд рывком заталкивает Винтер внутрь. Вайсс крепко сжимает её шею, а Уитли, впервые за всё время, начинает плакать. Винтер садится прямо на пол, обнимая их. Её руки дрожат.
Айронвуд (вздыхает, глядя в окно):
— В порту у меня знакомые. Устроят на корабль. Там — Вэйл. Новый старт. Или хоть какая-то почва под ногами.
Поезд дёргается. В вагоне душно, тесно. Кто-то шепчет молитвы Светлому Брату. Кто-то кашляет. Кто-то держит пистолет на коленях. Айронвуд садится напротив, не сводя взгляда с двери.
Винтер (еле слышно):
— Спасибо, Джеймс.
Айронвуд (глядя в пустоту):
— Не благодари. Я всё равно больше ни за кого не отвечаю.
Он говорит это — но смотрит на неё и детей, словно пытается убедить в этом самого себя.
«Билет
Порт. Снег вперемешку с пеплом. В воздухе — дым, боль и страх. Толпы беженцев, визг, ругань, плач детей. Люди стоят у ворот, рвутся к кораблям, часть из которых уже отчаливают, не дожидаясь полной загрузки.
Айронвуд ведёт Винтер через толпу, как ледокол — плечом расталкивая людей. Она прижимает к себе Вайсс с Уитли. Вокруг них — чужие глаза, грязные лица, гнев, отчаяние.
Винтер дрожит, но идёт, не останавливаясь.
Они доходят до бокового входа, где у бетонного пирса стоят несколько наемников. Один из них — в гражданской куртке поверх бронежилета — замечает Айронвуда. Тот кивает.
Айронвуд (холодно):
— Я — друг Озпина. Джеймс Айронвуд.
Тот сверяет с чем-то на планшете, хмурится.
— Ты — есть. А кто это с тобой?
Айронвуд (не меняя выражения):
— Семья. Не обсуждается.
Наемник (жёстко):
— У меня указание взять тебя. Остальные — лишние. Хочешь — иди. Хочешь — жди следующего рейса. Если он будет.
Айронвуд молчит. Винтер бледнеет, замирает — сердце уходит в пятки. Она инстинктивно сильнее прижимает детей. У Вайсс расширенные глаза — она всё чувствует, но молчит.
Айронвуд (резко, шаг вперёд):
— Послушай, дружище. Если ты думаешь, что я пойду один — ты плохо понял, кто я. Убей меня тут, если надо. Но без них я не двинусь.
Наемник (скрипя зубами, раздражённо):
— Чёрт с тобой… Грузись. Только быстро!
Винтер хочет что-то сказать, но не может. Только смотрит на Айронвуда — как на щит, как на последнего, кто ещё держится. Он не смотрит на неё — просто берёт Вайсс на руки, и кивает: «Пошли.»
Корабль отходит от пирса. Люди всё ещё дерутся на причале. Кто-то падает с высоты — в ледяную воду. Кричат, барахтаются. Никто не помогает. Кто-то кидает вверх пустую сумку, кто-то передает на корабль ребенка, кто-то лезет по якорной цепи.
Винтер стоит у борта, обняв обоих детей. Она видит горящие флаги Атласа — прямо на здании бывшего штаба береговой охраны. Видит, как солдаты бросают оружие. Видит, как рушится мир, в котором она выросла. У неё текут слёзы — бесшумно.
Айронвуд стоит рядом, но не отворачивается. Он смотрит на это всё — до самого последнего мгновения, пока порт не исчезает в снежном мареве. Его лицо — камень. Никаких эмоций. Только сжимающиеся в кулак пальцы.
«Плед и ранец»
Корабль идёт медленно, рассекая тяжёлые серые воды. Вокруг — снег, ледяной ветер, свинцовые тучи. Внутри трюмного помещения — сыро, холодно, тесно. Люди сидят на полу, кто-то молчит, кто-то дрожит, кто-то шепчет что-то себе под нос.