Дискорд однажды - Дискорд навсегда
Шрифт:
«…вырву его гриву по волоску, затем обрежу хвост…».
Добраться до противоположного конца ствола, с первой попытки не смогла даже Фемида, сорвавшаяся всего за пару шагов до цели. Плюхнувшись в жидкую грязь, она с некоторым трудом отплевалась, кое как отчистила глаза и поплыла назад, что бы повторить заход.
– …вы не пегасы, а какие-то мокрые курицы. – Насмешливо заявил белый жеребец, парящий в паре метров над землей, широко раскрыв свои перепончатые крылья, чем вызывал в подопечных желание скинуть себя вниз. – Своей медлительностью и неуклюжестью, вы позорите всех прирожденных летунов!
Не
После помывки, тренировки продолжились отработкой приемов копытопашного боя и полетами. Поздним вечером, после заката, до предела измотанные жеребцы и кобылы просто падали на постели в своих домиках и успев выпить восстанавливающие зелья, предоставленные единорогами занимающимися алхимией, засыпали сном без сновидений.
На утро, не взирая на погоду, весь график повторялся.
***
Уайт Мун смотрел за очередной тренировкой своих подопечных, в данный момент бьющихся на импровизированной арене против отряда земных пони. Противники были крупнее, сильнее, тяжелее, но медлительнее и уступали в гибкости. Для уравнивания шансов, пегасам было запрещено взлетать, (нарушителям стягивали крылья ремнями).
В данный момент, на площадку вышли бурый жеребец с черной гривой от земных пони, и Фемида со стороны пегасов. На фоне своего противника, стройная подтянутая кобыла, под шкурой у которой перекатывались упругие канаты мышц, казалась совсем маленькой и хрупкой.
«хороша…».
Ночной пегас жадным взглядом прошелся по изгибам тела курсантки, задержав внимание на крепком крупе и белом хвосте. Он уже не раз намекал подчиненной на возможность несколько облегчить график, или же вообще перейти на отдельную программу подготовки… но пока что получал в ответ фальшивое непонимание и упрямый взгляд из-под полуприкрытых век.
«ничего, я еще добьюсь своего… всегда добивался. Ты сама ко мне приползешь и будешь благодарить за это».
Губы дрогнули в попытке растянуться в предвкушающую улыбку, но гвардеец сумел сдержаться, сохранив на своей морде выражение брезгливой невозмутимости.
– начали! – Рявкнул единорог, выступающий в качестве судьи.
В глубине души она горит, словно кинжал без ножен,
На метал забывший боль и стыд, так похожа.
Знаю ей легко в твоей груди, стать безумства бездной,
Но у нас все это впереди!
Прямолинейный рывок жеребца, попытавшегося сбить противницу своей тушей, не достиг цели, так как кобыла легко ушла в сторону, в последний момент успев подбить передние ноги земного пони. На этом поединок мог бы и окончится, но противник сумел остановиться не заступив за черту, а затем лягнул задними ногами, стараясь задеть зашедшую в тыл пегаску.
Дай мне силу,
я, отворю любые двери,
я убью любого зверя, ты мне веришь?
Дай мне силу,
С ней, я достану страсть из пекла,
И восстану вновь из пепла, вновь из пепла.
Потерпев неудачу в первой попытке, земной пони начал наступать
Знаю можешь сердце мне пронзить, ласковым нежным взглядом,
Вижу эту тайну не раскрыть, и не надо.
Заструится звездный млечный путь, под твоею кожей,
В эту ночь вдвоем нам не уснуть!
Подловив момент очередного выпада, пегаска кинулась вперед, пользуясь тем что жеребец перенес большую часть своего веса на одну переднюю ногу. Однако, вместо удара она обхватила передними ногами шею противника, прижавшись к нему телом, (чем немало ошеломила), а затем резко опрокинулась назад, заставляя его последовать за собой. За несколько мгновений до того как грузная туша рухнула на Фемиду сверху, надежно припечатывая к земле в весьма компрометирующей позе, кобылка нанесла сильнейший удар задними ногами в открытый живот, и пользуясь инерцией перебросила земного пони через себя.
Дай мне силу,
Я, отворю любые двери,
Я убью любого зверя, ты мне веришь?
Дай мне силу,
С ней, я достану страсть из пекла,
И восстану вновь из пепла, для тебя!
(Дима Колдун).
Ловко извернувшись, пегаска первой оказалась на ногах, затем оперевшись на передние копыта, крутанулась всем телом, впечатывая удар задних ног в бок неловко поднимающегося жеребца. Этого оказалось достаточно, что бы земной пони вывалился за черту, обозначающую границы арены, сразу же после чего судья объявил победительницу и вызвал следующую пару.
Уайт Мун ощутил противоречивые эмоции: с одной стороны он был рад, что подопечная сумела поставить на место этого «грязедава»… но с другой стороны, ему хотелось что бы этой наглой самкой, хорошенько вытерли землю, выбив всю гордость и спесь.
«завтра будут спарринги с единорогами, так что нужно присмотреть ей противника пошустрее».
На время выкинув мысли о соблазнительной пегаске из головы, офицер ночной гвардии вернулся к своим прямым обязанностям…
***
Луна сидела за столом у окна, в своей спальне, которая отличалась от комнаты Селестии только наличием высокой круглой кровати.
В последнее время работы с документами становилось все больше, так что времени на общение у сестер практически не оставалось. Днем «богиня солнца», заседала на совещаниях собрания аристократов, принимала просителей и разбиралась вместе с советниками с той горой донесений, которая приходила со всей страны. Ночью, практически тем же занималась младшая принцесса, за тем исключением что просители к ней приходили гораздо реже, да и совет аристократов сменялся офицерами армии и гвардейцами.
Отложив последнее официальное письмо, в котором какой-то высокородный единорог, рассыпаясь в витиеватых комплементах просил о личной аудиенции, темно синяя аликорн наконец добралась до отчета своего агента, завербованного для наблюдения за советниками Селестии. Луне отчаянно не хотелось думать о том, что она шпионит за сестрой, тем самым выказывая свое ей недоверие, но как заметил Дискорд: «солнцекрупая излишне добра, не замечает того, что со своим опытом легко увидишь ты».