Дитя Эльфа и Погремушки

Корнилова Ксения

– Д-да, можно, – прозвучало неуверенно. С одной стороны, я вспомнила, что забыла попросить управляющего починить свет в подъезде, с другой – хотелось побыть одной. – Зайдешь в гости? Я живу на Эльбрусе.

Эльбрусом городские называли окраину, уходящую на склон горы. Как раз то место, где стоял мой дом. Не оригинально, но как есть.

Тэд уже стоял у подъезда, когда я брела от остановки. Он улыбнулся, неловко поцеловал меня в уголок губ и пропустил вперед. В руке он держал пакет с лампочками и коробку с пиццей – набор джентльмена, спасающего даму в беде. В лифте было тесно и душно. Пахло мочой и разлитым вином. Под

ногами скрипели осколки разбитой бутылки. Поднявшись до двадцать второго этажа, я замешкалась, пропустила Тэда вперед, ожидая увидеть на площадке кромешную тьму. Но, вопреки ожиданиям, сверху светил белый свет, не оставляя и намека на вчерашнюю мглу.

Поднявшись выше по лестнице, я убедилась, что управляющий справился без моего участия. Наверное, один из жильцов двадцать второго этажа попросил заменить лампочку на новую.

– Ты говорила, света нет, – Тэд мялся у двери в мое скромное жилище, не решаясь переступить порог. И все заглядывал внутрь, словно проверял, не прячутся ли по углам двухголовые монстры или – еще хуже – мои вожделеющие поклонники. Коих, к сожалению или к счастью, у меня не осталось от слова совсем.

– Да, видимо, управляющий заменил лампочку, – повторила я вслух только что пришедшую в голову мысль. – Зайдешь?

Не знаю, чего было больше в этом вопросе. Надежды на отказ или желания провести вечер с, по сути, незнакомым человеком, с которым нас свели живопись и дешевое шампанское.

– Не откажусь, – улыбнулся Тэд, но продолжал мяться на пороге и постоянно оборачивался, как будто хотел удостовериться в возможности успеть повернуть назад, принять другое решение, сбежать вниз по лестнице и забыть об этом доме. Или ждал приглашения, как герой сказки про вампиров.

– Тогда милости прошу, – улыбнулась я, нетерпеливо постукивая пальцами по обивке входной двери. – Не бойся. Я не кусаюсь. Или да. Но не сильно. И не всех. Так, от случая к случаю.

Больше всего на свете я сейчас мечтала, чтобы кто-нибудь заткнул мне рот. Чтобы я перестала нести чушь и расслабилась. Это же Тэд! Тот самый Тэд, который просиживал целыми днями у больничной койки, забывал съездить домой помыться и поменять футболку. Он, в отличие от Эрика, нашел и время, и желание, и возможности уделить частичку времени той, кого знал без году неделю. Точнее – всего-то один день.

Тэд! Безобидный, милый, улыбчивый. Это же он веселил меня там, на открытии выставки. Это он смеялся над моими глупыми шутками так, что из носа выливалось дешевое шампанское. Это он целовал меня там, на мосту. Это от его рук моя кожа горела, а тело дрожало.

Я прижала ладонь к лицу, закрыла рот и начала вращать глазами, делая вид, что это не я сама управляю рукой, а кто-то другой. Получилось смешно. Это разбавило внезапно появившуюся неловкость, и следующие пару часов мы просто ели пиццу, болтали, будто случайно прикасались друг к другу и не смотрели на часы. Перед нами раскинулся город, и то и дело я нет-нет, да смотрела в окно в ожидании увидеть, как гаснут огни, как свет пожирает мгла, как истончается грань между днем и ночью.

– Когда я была маленькая, я боялась, что солнце утром не вернется на Землю, – ни с того, ни с сего вдруг призналась я.

– А я до сих пор этого боюсь, – ответил Тэд, и я, смеясь, обернулась на него, но он оставался абсолютно серьезен.

– Ты это о чем? – переспросила я.

Тэд нахмурился, вглядываясь

в ночной город. Мне стало не по себе. Несколько мгновений у него получалось сохранять серьезность на лице, но через секунду он не выдержал и тоже рассмеялся.

Этих мгновений хватило, чтобы настроение окончательно испортилось.

– Наверное, тебе пора.

Он не противился, не желал узнать о причинах довольно грубого предложения уйти. Забрал пустую коробку из-под пиццы, чмокнул в уголок губ – туда, где должен был остаться след поцелуя Эрика, – вышел из квартиры и побежал по лестнице вниз.

В ту же секунду я пожалела о своих словах, и захотелось вернуть его обратно. Я выбежала к лестничному пролету и заглянула вниз, но не увидела ничего, кроме густой, клубящейся, затягивающей в себя темноты.

Лампочка позади меня мигнула и погасла. Обернувшись, я увидела только спасительный, слегка подсвеченный огнями города проем двери, сужающийся, сжимающийся под властью охватившей мир мглы.

Надо было спуститься или позвать Тэда, но животный страх стянул внутренности в невидимый кулак, и я бросилась к спасительному – и единственному – участку света. Еще секунда, и я оказалась дома. За всеми замками. Рука сама тянулась к выключателю, чтобы зажечь лампы под потолком и разогнать сгущающийся ужас.

***

Следующие несколько недель скомкались в один день. Я вставала пораньше – еще до рассвета, – садилась у окна, закутавшись с головой в одеяло, и смотрела, как загораются огни в домах таких же ранних пташек и начинается новый день. Непонятная тревога родом из детства терзала и мучила. Я понимала, что мои видения, скорее всего, лишь отголоски происшествия на мосту, но ничего не могла с собой поделать.

А потом начало казаться, что солнце встает потому, что кто-то его ждет, и этот ритуал стал обязательным и на удивление приятным.

Часов до девяти я сидела дома. Успевала и позавтракать, выпить пару чашек кофе, приготовленного старой кофеваркой, и даже почитать, чего раньше никогда не делала. Ну, разве что в школе. Да и то, если книга была без картинок, заставить меня обратить на нее внимание становилось крайне сложно.

В десять утра начиналась моя смена и продолжалась до десяти вечера. Галерея нательной живописи работала круглосуточно, и мастера часто менялись, но обычно в ночь оставались мужчины, чтобы избежать ненужных проблем. После работы я шла в супермаркет за углом, покупала себе сэндвич или другую готовую еду и шла домой. Иногда мы с Джой прогуливались пару остановок, болтали о мелочах. И ни разу Эрик не позвал меня снова попить кофе. Или чай. Или что угодно.

С Тэдом мы виделись редко. Сначала, после того вечера у меня дома, он куда-то уехал и долго не отвечал на звонки, только прислал сообщение о неожиданном предложении поучаствовать в конференции в другом городе, и вернется он недели через две. Потом мы оба замотались, иногда пили кофе в обед, два раза посмотрели вместе кино. Наш не успевший начаться роман сходил на нет, и я сама не понимала, почему чувствую себя так, словно упускаю что-то важное. Словно меня затягивают зыбучие пески, забивают рот и нос, проникают в каждую клеточку, и я становлюсь фигурой из песка, запертой в стеклянной колбе. А мое время медленно высыпается вниз, в темную бездну. Скоро я вся, без остатка, окажусь там же.