Дитя Феникса. Часть 1
Шрифт:
Элейн убрала заветный мешочек с травами в маленький сундучок, стоявший у постели. Вещи были собраны, все было готово к отъезду. С первыми лучами солнца бесконечная череда лошадей и повозок, извиваясь, медленно потянется в сторону Честера.
Она улыбнулась Джону. Он уже приготовился ко сну и теперь, кутаясь в тяжелое покрывало, развалился в кресле у огня. Его лицо было бледным и напряженным. Кашель все еще мучил его, но он убеждал ее, что уже достаточно здоров для переезда. Ему не хватало пространства и уюта Честерского замка. Этот небольшой дом, сперва бывший таким тихим
Джон наблюдал, как служанки помогли Элейн раздеться и расчесали ей волосы, затем он жестом отослал их.
– Иди ко мне, дорогая. Посиди со мной.
Она присела возле него и склонила голову ему на колени. Его рука нежно скользила по ее волосам. Похоже, уже целую вечность они не занимались любовью.
– Ты рада, что мы наконец-то уезжаем? Эти несколько недель, которые мы провели здесь, были для тебя очень тяжелыми.
Элейн ласково улыбнулась ему.
– Робин помогал мне. Мне было очень грустно, когда он уехал сегодня утром.
– Я надеюсь, не слишком грустно. Или ты сильно привязана к нему?
– Нет, я не сильно привязана к нему. – Элейн снова улыбнулась. Потом она вспомнила о слухах, которые, если верить Лунед, все еще блуждали по дому: слухах о ее неверности графу. Кое-кто называл при этом имя Робина. Она взяла мужа за руку.
– Пора ложиться, дорогой. Завтра будет тяжелый день.
– Ты так страстно желаешь своего мужа? Приятно слышать. Я позову слуг, пусть разведут огонь.
Они любили друг друга с такой нежностью, с такой осторожностью, как будто их тела были хрупкими, как фарфор; потом уставший Джон откинулся на подушки. Внезапно новый приступ кашля сдавил его грудь. Несколько минут Элейн лежала рядом с ним, прислушиваясь. Затем она соскользнула с постели, нашла у камина лучину и зажгла свечу.
– Джон, что с тобой?
Кашель судорогами сотрясал все его тело. На подбородке показалась тонкая струйка крови.
– Может, позвать врача? – Беспокойство Элейн росло.
Собрав остатки сил, Джон поднял руку и отрицательно покачал головой.
– Пить! – прохрипел он. – Дай мне только пить…
Элейн бросилась к столику в дальнем углу комнаты. Там остался кувшин с вином и два бокала. Трясущимися руками она наполнила один из них. Затем она помогла Джону приподняться и поднесла бокал к его губам. Он отхлебнул немного и откинулся назад. Капли холодного пота проступили у него на лбу.
– Вот досада… – прошептал он. – Похоже, песок попал в горло.
Элейн улыбнулась и поставила на пол бокал.
– А теперь отдохни немного. Я приготовлю тебе лекарство, и кашель пройдет.
Лунед прибежала по первому зову. Она принесла еще дров и маленький котелок. В это время Элейн присела у огня и стала разбирать травы из мешочка, который передала ей Ронвен. Здесь был и дикий тимьян, собранный на солнечных холмах за лесом, и примула, и корень валерианы, листья репейника и цветы боярышника, полынь и измельченная кора ольхи. Элейн пробежалась пальцами по стеблям и вдохнула аромат трав. Среди них были и какие-то другие листья, горькие и темные, листья из густого леса, который Ронвен теперь называла своим домом. Элейн разглядывала их, но никак не могла узнать. Вода закипела, и она бросила в котелок душистую смесь. Затем
– Мне позвать доктора? – прошептала она.
– Пусть он лучше поспит, – ответила Элейн, отрицательно покачав головой. – Когда он проснется, я дам ему лекарство Ронвен. Оно всегда очень помогало ему.
Она прилегла рядом с мужем, внимательно вслушиваясь в каждый его вздох. Пару раз ей удалось заснуть, но она вздрагивала при каждом его движении. Джон тревожно ворочался, не находя себе места на мягких подушках.
Скоро пришел рассвет, принеся с собой усталость, опухшие веки и разрушенные планы. Пришел управляющий графа.
– Мне сказать слугам, что мы никуда не едем сегодня? – тихо спросил он.
Элейн кивнула в ответ. Люди приходили и уходили, служанки то и дело на цыпочках пробегали через комнату, чтобы прибраться, развести огонь, погасить свечи. Наконец появился доктор со своим остро наточенным ножом. Элейн преградила ему путь, встав у постели Джона.
– Вы не будете делать ему кровопускание, он и так слишком слаб.
– Миледи, – возразил ей доктор, раздраженно щелкнув языком. – Это единственный способ спасти его, и я должен сделать это.
– Нет. Дайте ему выспаться. У него появятся силы, если он как следует отдохнет.
– Но, графиня…
– Я сказала, нет! Оставьте нас. Я не позволю ему истечь кровью.
– Тогда пусть это остается на вашей совести, миледи. – Врач разозлился не на шутку. – Если он умрет, вы будете виноваты в этом.
Он повернулся и быстрыми шагами проследовал к двери. За спиной Элейн послышалась возня, и Джон проснулся.
– Отлично, моя дорогая, – слабо прошептал он. – Это твоя маленькая победа, настоящая победа.
Она присела рядом с ним и приютила его дрожащие влажные пальцы в своих теплых ладонях.
– Как ты себя чувствуешь, милый?
– Я очень устал. – Он попытался улыбнуться. – Страшно устал. Налей мне немного вина и позови священника. Мне нужно его видеть.
Она подошла к столику, на котором стоял готовый отвар. Она уже давно остудила его, процедила через сложенный в несколько слоев муслин, и теперь жидкость, зеленая, как кошачий глаз, ждала своего часа в стеклянном бокале.
Элейн осторожно приподняла голову Джона и поднесла кубок к его губам.
– Тебе нужно не вино, а лекарство, любимый.
– Наверняка у него такой же отвратительный вкус, как и у всех твоих настоек, – пробурчал Джон.
– Возможно, но они ведь всегда помогали тебе. Давай же, пей.
Он с трудом сделал глоток, откинулся на подушки и прикрыл глаза.
– Священник, Элейн. Пожалуйста, позови его.
Она послала Лунед за священником. Шаркая, тот вошел в комнату и приготовил все для причастия умирающего. Он уже столько раз являлся по зову графа, что даже перестал вслушиваться в его исповеди. И сейчас он с отсутствующим взглядом отпустил Джону его грехи и благословил его. Прочитав молитву, священник подошел к камину и сел у огня. Надолго воцарилась тишина; Элейн вернулась к постели мужа. Она решила, что Джон уснул, но он внезапно открыл глаза.