Дитя Плазмы
Шрифт:
Зал дансинга дрожал сотрясаемый топотом и могучими динамиками. Площадка под скачущим людским стадом, расчерченная на квадраты и ромбы, вспыхивала в такт с ударником то розовым, то безобразно-желтым капитулянтским светом. Не снимая плаща, Гуль прошел в затемненный угол и уселся на первый же свободный стул. Заведение было не ахти какое, но в нынешней ситуации его вполне устраивало. По крайней мере здесь он чувствовал себя в безопасности и кроме того здесь имелась пища. Блики прыгали по раскрасневшимся лицам, дым от сигарет поднимался к зеркальному потолку. Рассмотреть кого-либо в этой сумятице светотеней было достаточно сложно. Легким усилием воли он отключился от внешнего
Дом! Как же это сладко, черт возьми! Темные кирпичные стены, исчерканные рисунками, исшорканные кожаными мячами, дворик, завешенный сохнувшим бельем, и старая песочница с облупившейся краской на деревянных перильцах. Ничто другое человек никогда так не узнает и не изучит, как собственный двор. Он испятнает его миллионами следов, и миллион криков осядет в пыли этого крохотного пятачка земли. Математики открыли число «пи», физики – гравитационную постоянную, и это правильно. Что-то должно быть в жизни незыблемым, не зависящим от социальных потрясений, что-то похожее на эти самые постоянные. Скучен и жалок тот, душа которого подвешена в пустоте. Более, чем ногам, ей нужна опора.
«Скучен и жалок…,» – вслух прошептал Гуль. В открывшиеся глаза вновь ударил ущербный свет ламп, виски сдавило от скрежещущей музыки. Он принял решение. Через день-два он окажется дома. Дома!..
Трепетными ладонями сердце прошлось вкруг по барабанам, маленьким и большим, звонкой дробью отозвалось в голове.
Пилберг, Фергюсон, Сван и другие… – ему никогда не понять их, а им не понять его. Слишком уж хорошо умели они забывать, слишком быстро распрощались с надеждой выбраться из багрового мира. А может, дворик, приютивший их детство, выветрился из памяти? И получилось, что вроде как этого дворика не было и вовсе? Ведь что такое наша память? Неведомое заснеженное поле, по которому прыжками мечется жизнь, и рассерженная метель спешит за нею, как спешит воспитательница за расшалившимся малышом, не успевая заметать вытоптанное. Хранилище мелодий и разговоров, радостей и обид, которые нужны нам, которые рано или поздно, осознанно или нет, но обязательно пригодятся. Значит, и наши дворики тоже нужны нам.
Гуль сморгнул. Служащий заведения, маленький и коренастый, в малиновом узорчатом пиджаке, с фирменным значком на груди, удивленно смотрел на его сапоги. Задвинув ноги подальше под стул, Гуль мысленно поманил служащего. Малиновый пиджак покорно приблизился. При каждом его шаге буковки на серебристом значке весело и искристо поблескивали. «Розмари» – прочитал Гуль. Вероятно, название дансинга… Все так же молча он велел человеку принести что-нибудь поесть и без особых усилий проделал с ним тот же фокус, что и с вышибалой. В полной уверенности, что только что получил от посетителя крупную банкноту, служащий растянул губы в подобострастной улыбке. Гуль поспешил отпустить его. Музыка на минуту смолкла, и тотчас рядом плюхнулись на табуреты распаренные от танцев вихрастые юнцы. С хлюпаньем потягивая из маленьких бутылочек темное пиво, они принялись поругивать кого-то из приятелей, разражаясь время от времени язвительным смехом. Покончив с пивом, непринужденно закурили. И снова Гуль поймал себя на том, что взирает на здешнюю молодежь взглядом опытного взрослого. Нечто изломило его жизнь, отгородив от прошлого красной чертой. Собственной юности он больше не принадлежал.
– Телефон, мистер… Вас просят подойти.
Перед ним стоял все тот же малиновый пиджак. Пунцовое лицо светилось готовностью услужить. Гуль опешил. Он не понимал, о каком телефоне может идти речь.
– Вы ошиблись, – пробормотал он. – Меня здесь никто не знает.
– Мне
В груди у Гуля похолодело. Стало быть, они снова сумели выследить его. Но, черт подери, каким образом?! Гуль был уверен, что в зале нет никого из загонщиков. Он наверняка бы почувствовал их присутствие. Что крылось за этим звонком?
Проследовав за служащим в небольшой коридорчик, Гуль увидел телефонный аппарат. Взяв дрогнувшими пальцами трубку, заставил мысленным посылом человека со значком удалиться.
– Слушаю вас, – он трепетно вздохнул. Свободной ладонью зажал второе ухо, защищаясь от грохочущих ритмов. Энергичный мужской голос что-то спросил у него, и от волнения Гуль не сразу сообразил, что обращаются к нему на английском. Вопрос повторили дважды, и абонент озадаченно умолк. Все верно. Гуль не видел собеседника, а значит, ничего не понимал. Он собирался уже повесить трубку, когда неожиданно на том конце провода кого-то взволнованно позвали. Послышались быстрые шаги.
– Подождите! Не бросайте трубку. Сейчас вам все объяснят.
Гуль сухо сглотнул. Выходит, переводчик у них находился поблизости. Они не знали наверняка, что он русский, но подозревали. Потому и пригласили толмача. На всякий пожарный…
– Але, вы нас слышите?
Он слышал. Однако отвечать не спешил. Далекий собеседник-невидимка вполголоса подсказывал переводчику вопросы. Гуль вслушивался в едва слышимые слова и пытался сообразить, как много они о нем знают. Приметы, национальность, местонахождение… Что еще? Гуль перевел дыхание. Впрочем, он ведь сам еще совсем недавно хотел этого – контактов с внешним миром. Вот мир и пришел к нему. Первым протянул ладонь для рукопожатия. Только вот – для рукопожатия ли? Может, вообще лучше опустить трубку на рычаг и уйти? А что потом? Снова бегать и прятаться, вздрагивая от чужих взглядов и прикосновений?…
– Кто вы? – тихо спросил он.
– Нам необходимо встретиться и переговорить.
– Кто вы? – повторил Гуль с нажимом.
– Так ли это важно?… Но если желаете, могу сказать. С вами хотели бы встретиться представители НЦ.
– Что такое – это ваше НЦ?
– Национальный Центр аномальных явлений.
– Аномальных явлений? – Гуль хрипло рассмеялся. – Кажется, начинаю понимать.
– Так что, встреча состоится? Мы могли бы подъехать прямо к дансингу. Или, если хотите, встретимся в месте, которое вас устроит в большей степени.
– Нет. Меня это не интересует.
– Но почему?… Поверьте, у нас могут найтись общие интересы. Мы поможем вам, а вы нам.
Гуль промолчал.
– Пожар в магазине – это ведь ваша работа?… То есть мы понимаем, что все произошло неумышленно, но полиция-то этого не знает. Так вот, мы может твердо обещать, что никаких судебных разбирательств не последует. Об этом не беспокойтесь. НЦ в состоянии оградить вас от посягательства любых спецслужб.
– А что вы хотите взамен?
– Мы?… Совсем немного. Кое-какую информацию о вас и… Пожалуй, даже все. Так вы согласны?
– Да, если вы переправите меня в Союз.
– В Союз? Гмм… Честно говоря, это несколько проблематично, но со временем…
– Я хочу попасть туда как можно быстрее.
– Да, да! Я понял вас, но… это не так просто, как вы думаете. Хотя, разумеется, выполнимо. Может быть, нам все-таки встретиться? Телефонная беседа, сами понимаете, – несколько не то.
– Что будет после встречи? Вы отправите меня в Союз?
– Да, но не так скоро. Поймите, мы надеялись провести лабораторные исследования. Совсем небольшую серию. Ну, а затем все ваши просьбы будут удовлетворены.