Дитя Плазмы
Шрифт:
Вот и отлично!.. В таком случае он просидит до самого закрытия. Денег на заказы у него не было, и более чем на одну чашку кофе он не рассчитывал.
– Кто выступает? – поинтересовался он.
Багровая физиономия лениво поворотилась в его сторону. В поросячьих глазках читалось откровенное презрение.
– Боб Тайлер. Схватка на полтора миллиона.
Взор багроволицего скользнул по костюму Гуля, и, что-то про себя окончательно решив, мужчина отвернулся. «И черт с тобой!» – мысленно сказал Гуль. Мужчина поежился и еще раз взглянул на него, на этот раз более пристально. Решив не обращать на соседа внимания, Гуль кивнул мальчонке, принесшему кофе, и попытался спокойно, взвешенно
Легко сказать, труднее сделать. С анализом у него не заладилось с самого начала. Поквакивающими лягушонками мысли скакали с места на место, заглушая друг дружку, совершенно не позволяя сосредоточиться. Припомнив логические словопостроения Пилберга, Гуль вздохнул…
Итак, он здесь – это раз. Некто, возможно, даже целая организация охотится за ним. Это два. Почему?… Скорее всего из-за той разбитой витрины. Но разве это не рядовая кража? Гуль поморщился. Во всяком случае этим следовало заняться полиции, а он был уверен, что следят за ним отнюдь не полицейские… Он покосился на соседей. Багроволицый басовито обменивался впечатлениями с костлявым волосатиком, пристроившимся на табурете рядом.
– …Ты только посмотри на этого парня! До чего ловко! Каждую секунду – левой по печени. Вроде даже и незаметно, а вот увидишь, раунду к седьмому он его доканает. Печень – штучка нежная, кулаки не любит. А у него там сейчас не печень, а кровавый бифштекс. Поработай-ка с такой двенадцать раундов к ряду!
– Стратегия, – кивал волосатик. – Лбы-то у них узкие, да ведь мозг-то он в затылке сидит. Так что соображают, черти!
– Ты смотри! Садит и садит!..
Гуль невольно перевел глаза на экран. Огромный мускулистый негр в просторных звездно-полосатых трусах наскакивал на своего собрата – более рыхлого, более медлительного, и резкими, кольцевыми ударами вонзал кулаки куда-то под локти противника. За канатами чернели распахнутые рты, публика вовсю улюлюкала и соловьем заливался комментатор. И говорил он на английском языке!… Гуль удивленно покосился на соседей. Он понимал их, как и прежде, а вот с телеизображением происходило иное.
Как же он не уловил этого сразу? Да и текст на афишах!.. Гуль припомнил многочисленные рекламные щиты вдоль дорог. Везде были английские слова, латинский алфавит!
Гуль нервно провел рукой по волосам, не чувствуя вкуса, отхлебнул кофе. Кроме вкуса, как оказалось, он не чувствовал и температуры. И нельзя было понять, горячий кофе или уже остывший… Гуль в волнении огляделся. Спокойно, дружок, ничего страшного. Чему, собственно, ты удивился? Разве это не та же самая телепатия? Живой человек – источник мыслей, экраны и печать – образ и не более того. Гуль почувствовал некоторое облегчение. Ответ, пусть и не совсем ясный, был найден…
– Ты обрати внимание на удар! Это же кувалда в перчатке! Да… Сегодня этому шкафчику будет определенно худо. Это он сейчас духарится и резвится. А дома залезет под душ, сползет на дно, и скрючит его родимого. Знаю я эти радости!..
Глядя на оживленную физиономию багроволицего, трудно было понять, сочувствует он боксеру или нет. Волосатик напротив – благодушно кивал на все, что ему говорили. Сбоку затрезвонил один из игральных автоматов. В ладонь счастливчика просыпался полновесный серебристый поток. Кто-то завистливо рассмеялся. Тем временем негр, уничтожающий печень соперника, скакнул вперед и, поднырнув под встречный крюк, серией ударил по корпусу. Рефери поспешил втиснуться между ними, но было уже поздно.
– Нокаут! – фальцетом объявил волосатик и, ожидая одобрения, покосился на багроволицего. – Когда лопатки на ковре – это нокаут!
Подавшись
– Сукин сын! – пробормотал он. – Полтора миллиона за четырнадцать минут! Неплохая работка, а?
Соскочив с табурета, волосатик уже колотил по стойке, требуя выпивку. Выпить было за что, и к бару потянулись желающие отметить завершение поединка. Шум голосов заглушил на какое-то время джазово-заунывные переливы из музыкального автомата. И никто не обернулся, когда в кафе вошли двое. На них отреагировал один только Гуль. Неестественно медленным движением он потянул к губам пустую чашку. Очередной миг прозрения подарил ему долгожданный ответ. Невидимые до сих пор охотники вышли на финишную прямую. Эти двое являлись его преследователями!
Один из вошедших, помешкав, двинулся к игровым автоматам, второй с нарочитой неспешностью оперся плечом о стену возле дверей. Гуль продолжал прислушиваться к себе. Он не ошибся. Это действительно были загонщики, и целью их являлся ни кто иной, как он.
Поставив чашку, Гуль поднялся. На короткий миг глаза его встретились с глазами стоящего у входа. Гуль смешался. Выражение лица мало изобразить – его надо придумать. Гуль не проделал ни того, ни другого. Он не умел играть в невозмутимость и, конечно же, выдал себя! Эта идиотская мимика, поза напряженного истукана… Только слепой не сумел бы догадаться сейчас о внутренней его панике. А эти супермены наверняка принадлежали к категории особо прозорливых…
– Вы не заплатили за свой кофе!
Обернувшись, Гуль рассмотрел мальчонку в передничке. Окончательно смутившись, неловко зашарил по карманам. Денег, конечно, не имелось, движения его были чисто рефлекторными.
– Ты уверен, что я не заплатил? – умоляющим взором он впился в юношеское лицо.
– Простите, сэр… То есть, да! Кажется, я запамятовал…
– Ничего ты не запамятовал! Этот субъект и впрямь не раскошелился!
Это сказал багроволицый, неожиданным образом появившийся рядом. Отставив в сторону банку с пивом и, видимо, подталкиваемый праведным негодованием, он стиснул Гуля чуть повыше локтя.
– Спокойно, официант! Сейчас этот парень пороется в своих карманах и наверняка что-нибудь да отыщет.
– Точно! – с ликованием поддакнул волосатик у стойки. Голоса в баре смолкли, одна за другой головы любопытствующих стали разворачиваться в их сторону. Гуль заметил, что стоявший у входа «супермен» отлепился от стены и торопливо двинулся к месту событий.
– В чем дело? – хрипло спросил Гуль. – Отпустите меня!
– Прежде заплати, дружище, – багроволицый повернулся к толпе. – Я его сразу вычислил. Разве нормальные люди косятся по сторонам, как этот?…
Двое преследователей были уже совсем близко. Лица их выражали привычную решительность, и Гуль словно пробудился от сна. Ему стало вдруг стыдно, что он вынужден юлить и оправдываться, как нашкодивший ребенок. Никто не хотел вникать в его проблемы, в его обстоятельства, а между тем ему действительно угрожала опасность. Кто-то из них уже стискивал в кармане рукоять пистолета, и Гуль почти чувствовал ее ребристую поверхность, совершенное удобство ее плавного изгиба. Однако в хаосе мысленной круговерти он не мог толком сориентироваться, распознать наверняка, кто из этих двоих вооружен. Опасность таилась где-то слева в трех или четырех шагах, – определиться точнее Гуль был не в состоянии. Но так или иначе всем им хотелось его пленения. Теперь уже не только этим двоим. Он это чувствовал. Мозг просто стиснуло злым, хлынувшим отовсюду возбуждением. Надо было на что-то решаться, и Гуль вскипел.