Дитя заката
Шрифт:
– Я устала, и к тому же очень расстроена, – шептала она. – Поступай как находишь нужным, делай все, что угодно.
С этими словами она захлопнула дверь, я думаю, после этого разговора она еще больше стала себя жалеть.
Филип вернулся в колледж, Клэр Сю – в высшую школу, я тоже решила заняться своим образованием.
После смерти бабушки Катлер, после оглашения завещаний мистер Апдайк и мистер Дорфман занялись проблемами гостиницы на ближайший период, который мистер Апдайк назвал переходным периодом. Я знала, что пройдет не один день, пока я получу знания и опыт, достаточные для управления гостиницей. Мистер Дорфман,
– Я боюсь, что мне нечем вас порадовать, – начал он свою речь во время нашей первой встречи. – Я напомню вам лишь общеизвестные моменты. Вам должно быть известно, что отель давно заложен и миссис Катлер последние годы приходилось выплачивать проценты. – Другой человек без труда заметил бы удивление на моем лице, но не мистер Дорфман. Он, по-видимому, проникшись ко мне симпатией, добавил к фактам общеизвестным гораздо менее известные и стал топить меня в море загадочных терминов.
– Вы хотите сказать, что мы на сегодняшний день бедны? – спросила я.
– Нет. Нет. – Он улыбнулся в первый раз с момента нашей встречи, если это судорожное выражение лица можно назвать улыбкой. – Почти все крупные владельцы закладывают свое имущество, но никто не может назвать их нищими. Ваше предприятие нанимает очень много людей, и, безусловно, ваше состояние заслуживает уважения. Несколько лет гостиница приносила немалые деньги, и лишь за последние три года, чтобы быть точным, она чуть не развалилась, точнее, не приносила дохода.
– Но если мы выкупим закладные, то долги исчезнут.
– Я бы не советовал поступать подобным образом. Хозяин доволен тем, что получает проценты, и совершенно не жаждет заниматься делами отеля. Поверьте мне на слово, – сказал он.
– Как это все запутанно.
– Со временем вы будете разбираться в этом не хуже меня, я подобрал вам кое-что для самообразования, прочитайте все внимательно, особенно то, что касается гостиниц, а после мы поговорим снова, – он протянул мне огромную папку с бумагами.
Я подумала, что это действительно будет для меня школой жизни.
– А что об этом думает Рэндольф? – спросила я, уютней устраиваясь в кресле. – Может быть, для меня было бы лучше отдать бразды правления в его руки и сложить с себя ответственность?
– Мне казалось, что мистер Апдайк объяснил вам, – смущенно залепетал Дорфман, как будто не понимая сути вопроса. Немного поколебавшись он продолжил, но уже прямо глядя мне в глаза и четко произнося каждое слово: – Мистер Рэндольф не способен нести какую-либо ответственность вообще, так как вы знаете об отеле гораздо больше, чем он.
– Что? Иногда он ведет себе несколько странно, делая несуразные вещи.
– Миссис Катлер никогда не обременяла сына ответственностью, – говорил он. – Самое большее, что он делал, это вносил вклады в банк. – Мистер Дорфман начал просматривать папку.
Я глубоко задумалась. Мне хотелось помочь Рэндольфу, дать ему свободу действий, а самой заняться воспитанием Кристи. Тут я ощутила всю тяжесть бумаг в моих руках. Мое наследство – не благо, а обуза. Если я допущу ошибку, люди, служащие в отеле, потеряют работу.
– Мистер
– Я могу вам сказать, что на вас работают прекрасные специалисты. Если миссис Катлер в чем-то задолжала, то только из-за сложной экономической ситуации. Мы всегда избегали лишних затрат. Моя работа заключается в предостережении вас от ошибок. – С этими словами он развалился в кресле, потянулся и блаженно произнес: – Миссис Катлер, состоявшая в браке с мистером Катлером, взяла на себя управление отелем, когда была не старше вас. Почему?
– Видимо, дело в мистере Катлере. Он забарабанил пальцами по столу.
– Я надеюсь, что не очень изменю ваши представления о семействе, если скажу, что ваш отец был не больше чем служащий у миссис Катлер, мой отец был поверенным в делах отеля, и я имею информацию из первых рук. Этот отель ничего собой не представлял до прихода миссис Катлер. – Он встал, улыбнулся, чтобы разрядить обстановку, и направился к выходу.
Я поблагодарила мистера Дорфмана и вышла в коридор. Это было потрясение, я шла как зомби. Я поймала себя на том, что не знаю куда иду, и решила зайти в кабинет бабушки Катлер. Прежде чем войти, я мысленно постучала в дверь, вошла и представила бабушку Катлер, высокую, аккуратно причесанную, в элегантном голубом костюме. Она стояла как прежде, опираясь на конторку, злобно глядя на меня своими серыми глазами, и словно говорила: «Что ты здесь делаешь, как ты посмела войти в мой кабинет без стука? Я осмотрелась, даже темные сиреневые панели кабинета напоминали о прежней владелице, полы из мореного дуба, коврик возле кресла – все было в идеальном порядке, в таком, в каком она его покинула. На столе лежала открытая записная книжка.
Наконец я решительно распахнула окно, солнечный свет проник в комнату, блики забегали по столу, по старой мебели, в воздух поднялись столбы пыли. Я долго смотрела на портрет Катлера, человека, который оказался моим отцом. Портрет был написан, видимо, в этом кабинете, в том же интерьере. Голубые глаза будто следили за мной с портрета. Интересно, каким был этот человек? Как мой отец мог быть таким ветреным, лживым и непостоянным, что заставило его оставить без помощи мою мать, может, это было необходимо? Какой была его мораль, если он развлекался с женой сына, а потом пытался искупить вину наследством и признанием своих грехов? Неужели он так волновался за нервы бабушки Катлер, давая указание не оглашать своего завещания до ее смерти?
Чем дольше я смотрела, тем больше осознавала, как похожа на него. Неужели я унаследовала кроме его внешности и характер? А может, я столь же честолюбива? Смогу ли я жить под бременем такой ответственности? Смогу ли достойно управлять отелем? Смогу ли достойно встречать клиентов?
Я хотела знать больше о нем. Может, в отеле остались служащие, работавшие под его началом? Естественно, я не ожидала услышать что-либо от матери, а от Рэндольфа... Стоит ли говорить об этом вообще.
Я подошла к столу и села в бабушкино кресло. Отсюда все вещи виделись мне естественными, реальными и ясными. Принимая положение, которое занимала она, я приняла и образ ее мыслей, это придало мне уверенности, необходимой для управления. Кабинет уже не был таким огромным, каким казался раньше. Господи! Я могу делать большие дела! Я переставлю здесь мебель, затем добавлю несколько ярких пятен... Я справлюсь с этим! Я смогу!