Диверсанты (сборник)
Шрифт:
– Идемте в дом, там прохладно, – она поправила на голове цветастый ситцевый платок и поднялась на крыльцо.
Они прошли за ней следом в комнату. Женщина смахнула с табуретов воображаемую пыль и пригласила их сесть.
– Наверно из милиции? – предположила она уверенно.
– Как вы догадались, Прасковья Ильинична? – улыбнулся капитан.
– А сюда больше никто не ходит, – подняла она на капитана, признавая в нем старшего, свои внимательные, обрамленные густой сеткой морщинок глаза. – Про Степана Максимовича спрашивают. Только
– Я читал ваши показания, но меня сейчас интересует тот парень, который пришел тогда в злосчастный день вместе с Маципурой.
– Одну минуточку, – женщина встала и вышла в коридор. Там послышалась какая-то возня, звяканье посуды, заскрипела дверь и все стихло.
– Райский угол, – заметил Виктор. – Живут в свое удовольствие. И работают, и отдыхают.
– Боюсь, работников здесь, в поселке, не осталось. Все такие, как Маципура и Прасковья Ильинична. Молодежь сбежала в город.
В коридоре опять скрипнула дверь, и женщина вошла в комнату. В руках у нее был темный кувшин. Она поставила его на стол, вытащила из шкафа стаканы, из холодильника крупно нарезанную брынзу, и все это положила перед гостями на стол.
– Не побрезгуйте, отведайте моего вина, – улыбнулась она застенчиво. – Мужчины меня не считают за мастера, потому что я делаю «женское» вино, но мне оно нравится.
Они не стали обижать хозяйку. Ее вино – это ее гордость. Да при том оба испытывали жажду после прогулки по горной тропе под палящими лучами солнца. Капитан взял кувшин, налил вино в стаканы, подал один Виктору и сам отхлебнул несколько глотков. Пока они пили, наслаждаясь ароматом и прохладой вина, женщина внимательно следила за их лицами, ожидая заключения.
– До чего же вкусное вино! – воскликнул Виктор, одним духом опорожнив стакан.
– Я ничего подобного еще не пил! – похвалил вино и Рыбалко.
Их слова явно доставили удовольствие хозяйке, она заулыбалась и пододвинула им тарелку с брынзой.
– Закусите, закусите! Это своя брынза, я сама делала.
Они взяли по кусочку брынзы, закусили. Время этикета истекло, и хозяйка заговорила сама.
– Они пришли под вечер. Степан Максимович что-то принес в мешке, наверно, хлеб. Махнул мне рукой – поздоровался. С ним парнишка пришел. Весь мятенький такой.
– Как он выглядел, тот парнишка? Какого примерно роста? Цвет волос? Во что был одет?
– Росточку-то он небольшого, как я будет. Степану по плечо. На нем кепочка была, волосы я не разглядела. Пиджачок темный и весь мятый, будто спал на нем. Ничего с собой не было. Глаза его не видела, примет никаких не назову. Встретила – узнала бы, а так – ничего. Глаз у меня острый. Раз гляну – и надолго запомню. Двадцать пять лет одна, жизнь научила.
– Я покажу вам фотографии, может быть, узнаете этого парня, – капитан вытащил из папки несколько снимков и положил их пред женщиной. Ему трудно было скрыть волнение, и Рыбалко взялся руками за край стола, стиснув доску пальцами.
Прасковья Ильинична
– Так вот же он! Это точно! Только пиджачок был на нем другой, темно-серый.
Рыбалко расслабленно опустил руки под стол. Он с благодарностью взглянул на хозяйку и вымолвил:
– Здоровья вам и долгих лет жизни! – взял кувшин, снова налил полные стаканы и свой выпил одним духом. – Хорошее вино! Большое удовольствие получил от вашего вина. Извините нас за беспокойство. Желаем вам всего наилучшего! – он поднялся.
Но Прасковья Ильинична движением руки показала ему, чтобы он сел.
– Подождите! – воскликнула она и торопливо покинула комнату. Опять дважды скрипнула дверь, где-то в коридоре, хозяйка вернулась с литровой бутылкой.
– Будь ласка, возьмите! – умоляюще взглянула она на Рыбалко. – Товарищей угостите!
Еще раз поблагодарив хозяйку, капитан и журналист покинули ее гостеприимный дом и вышли за калитку. Обратный путь до шоссе они проделали быстро. Солнце припекало, воздух теплыми волнами обдувал их, но теперь они относились к жаре терпимо.
– Вино нам с тобой даст еще! – заметил Рыбалко. – «Женское» вино – это же надо!
– Так, что, Григорий Романович, сходится? – заметил Виктор.
– Сходится, Витя, сходится! Значит, правильно я его вычислил. Теперь надо думать, искать. Где он был, с кем встречался. Кто курил «вайсрой»? Да еще с такой начинкой. Если нам повезет еще с мелочью, то мы не зря тут жарились и парились.
– Поедем искать мелочь!
– Мелочь откладываем на завтра. А то все сегодня переделаем, а завтра будет нечего делать, – довольно улыбнулся капитан. – Будем теперь купаться и загорать. Вот только загляну в горотдел, нет ли каких новостей. А ты бутылку в номере оставь.
В горотделе у дежурного Рыбалко ждало сообщение.
– Вам звонил из «Интуриста» лейтенант Раклин. Говорит, очень важное дело. Вот его телефон. Второе – вам звонили из Киева, просят срочно с ними связаться, – передал поручения дежурный офицер.
Рыбалко взял телефон Раклина и ключ от кабинета начальника уголовного розыска и прошел в его кабинет. Сначала он решил переговорить с Раклиным и узнать его новости. Если уж Раклин его разыскивает, значит, что-то стряслось. Вероятно, лейтенант вышел на кого-то. Капитан набрал номер и сразу услышал голос Раклина.
– Капитан Рыбалко. Вы меня разыскивали? Есть новости?
– Я проверил не только в «Интуристе». Так вот, официант из «Кавказа» утверждает, что видел этого парня, обслуживал его. Выглядел не босяком и чаевыми швырялся.
– Ждите меня, я сейчас приду, – положил трубку Рыбалко.
Он решил не звонить в Киев, пока не переговорит с Раклиным. Новость была чрезвычайно важной, и надо было ее осмыслить.
Выйдя из горотдела, капитан увидел Шмелева, стоящего у телефонной будки. Он сделал ему знак рукой и двинулся по улице.