Дивная золотистая улика
Шрифт:
– Красавец, - тем не менее, похвалила я.
– Да, - кисло согласилась она.
– Только злой, ужас просто. Вы его погладить не пробовали?
– Нет, - качнула я головой. И пояснила: - Кошки не любят, когда незнакомые люди их трогают.
Я не стала рассказывать, как давным-давно тамаркина Маркиза одним ударом лапы раз и навсегда отбила у меня охоту нежничать с сиамами. Когти эта аристократка
– Это правильно. Только Васька наш разницы не делает, что свой, что чужой... никому в руки не дается. Главное, поесть не отказывается, только корми! А попробуй погладить - без руки останешься. Разве так можно? Я вообще не понимаю, зачем нужна кошка, если ее потискать нельзя? Да что про этого паршивца разговаривать! Вы ведь к нам в первый раз пришли? Хотите в школу записаться?
– Вообще-то, не совсем. Я работаю в детективном агентстве, и у нас возник вопрос, на который вы, я думаю, без труда ответите.
Она ответила, действительно, без труда, но совсем не так, как я ожидала.
– Нет!
Короткое слово прозвучало резко, как удар хлыста. И Людмила смотрела на меня уже не с доброжелательным интересом, а откровенно неприязненно. Я сделала шажок назад и осторожно поинтересовалась:
– Что нет? Почему?
– Все нет. Ни на какие вопросы я отвечать не буду.
– Но мне нужно всего лишь заглянуть в документы...
– Нет!
– теперь она взвизгнула так, словно я предложила ей поджечь школу, а всех учениц расстрелять на главной площади города.
– Да что вы как нервно реагируете?
– Я? Разве?
– она облизнула губы.
– Вам показалось. Я имела в виду, что не уполномочена.
– А кто уполномочен?
– терпеливо спросила я.
– Директор школы. Елизавета Максимовна. Госпожа Санчес.
Ответ прозвучал так, словно Людмила говорила о трех разных людях. Но, исходя из простой житейской логики, я предположила, что речь идет, все-таки, об одной женщине - Елизавете Максимовне Санчес. Искренне надеясь, что логика меня не подвела, я кивнула:
– Хорошо. Я готова поговорить с госпожой Санчес.
– Она сейчас занята, - девушка взглянула на часы.
– До конца урока десять минут.
–
– я постаралась задать вопрос холодно и изыскано-любезно, но получилось просто обиженно.
Впрочем, хватило и этого, милой девушке стало стыдно.
– Извините, - она улыбнулась мне, пусть и с некоторым напряжением. И объяснила: - У нас были неприятности в прошлом году. Тоже приходили, смотрели документацию. Конечно, у нас все абсолютно прозрачно и никаких претензий в результате, не было, но нервы потрепали!
– Меня вовсе не интересует ваша документация, - торопливо заверила я, боясь спугнуть ее хрупкое доверие.
– Мой один-единственный вопрос касается одной из учениц вашей школы.
– Все равно, без разрешения директора я вам ничего не скажу и ни одной бумажечки показать не могу, даже краешка!
– она прижала кулачок к груди.
– Я поняла. И я подожду. Вы позволите здесь присесть?
– Да-да, конечно. А может, хотите посмотреть урок?
– Это можно? Разумеется, я лучше посмотрю.
– Конечно, можно, - старший менеджер Людмила так неожиданно просияла улыбкой, что я вздрогнула.
Надо же, как у нее резко настроение меняется. Когда в коллективе есть такой человек, работать становится очень сложно. Как на минном поле - все время ждешь взрыва, и каждый раз он происходит неожиданно.
А девушка продолжала весело щебетать:
– У нас очень многие так начинают: сначала приходят посмотреть, а потом так увлекутся, что бегут в школу записываться. Фламенко, что вы хотите!
Она вскинула руки, задрала подбородок, качнула бедрами и топнула ногой. На мгновение ее фигурка стала почти точным подобием силуэта на стене - только там юбка была длинная и развевающаяся, а на Людмиле прямая и короткая.
– Вы тоже танцуете?
– А как же, - теперь Людмила рассмеялась и сделала изящный, почти балетный пируэт.
– Здесь все танцуют! Мы так живем, понимаете?
– Весело живете, - если бы не сцена, произошедшая минуту назад, я бы, наверное, позавидовала.
– Не в этом дело. Видите ли... простите, а как к вам обращаться?
– Рита, - я зачем-то сделала что-то вроде легкого реверанса, очевидно общая атмосфера подействовала.