Дивные пещеры

Дубровин Евгений

Дальше тропинка шла через свекловичное поле к щетке черневшей вдали посадки, но в посадке кто-то светил фонариком, оттуда доносились голоса — наверно, ужинали рыбаки, — и Костя обогнул это место, держа путь прямо по свекле.

Младший бухгалтер пересек посадку выше того места, где сидели рыбаки, и долго шел по стерне к сияющему огнями городу, пока не наткнулся на тропинку, проложенную, очевидно, еще с весны, так как она была хорошо утоптана и поросла по краям густым подорожником.

Уже подходя к городу, Костя увидел, что навстречу ему едет велосипедист. Велосипедист ехал без света, поэтому вынырнул совсем

неожиданно из тьмы, как летучая мышь; Костя едва успел отбежать в сторону и спрятаться — ему не нужны были сейчас никакие встречи. Велосипедист промчался мимо, уверенно ориентируясь в темноте, легко вращая педали.

Минаков пошел дальше. Окраины Петровска были погружены во тьму, только полосы света из окон освещали улицу, пробиваясь сквозь густые палисадники. Костя осторожно шел вдоль домов, стараясь побыстрее пересекать освещенные участки, — он напоминал сейчас сам себе преступника из фильма, который посмотрел в Суходольске.

Пахло жареной картошкой, георгинами, теплым хлевом, в котором только что подоили корову. Некоторые окна мерцали синим пламенем — там уже с вечера засели за телевизор.

— Олежка, ты? — окликнул из одного палисадника приглушенный женский голос. В голосе были страсть и нетерпение.

«Кого-то ждут», — с завистью подумал Костя.

Жутко полыхая зеленым светом глаз, перебежала дорогу кошка.

С шумом лилась вода из колонки — кто-то забыл ее выключить. Проехал грузовик, сотрясая всю улицу вместе с домами, палисадниками. Минаков прижался к забору, дожидаясь, пока исчезнет яркий свет фар. Где-то гремел проигрыватель, посылая в ночь дикие звуки джаза.

Мычала корова. Кудахтали обеспокоенные чем-то куры. В луже под фонарем плавала забытая хозяйкой утка.

В пригородах Петровска смешались город и деревня. По мере того как Минаков продвигался к центру, город брал верх. Пошел асфальт, улицы раздвинулись, появились пятиэтажные дома, помчались автомобили. Запахи тоже стали другими: запахло сгоревшим бензином, пыльным асфальтом, сухими, неполитыми клумбами, гнилью из овощных магазинов, одеколоном из парикмахерских.

Костя боялся, что ему встретится кто-либо из знакомых, но никто не встретился. Улицы были пусты. Старшее поколение петровцев уже готовилось ко сну, а молодежь была в кино и на танцплощадке. Из городского сада, где располагались летний кинотеатр и танцверанда, борясь друг с другом, неслись нежные звуки танго, потусторонние, усиленные динамиком голоса, взрывы хохота, шарканье ног, и вдруг, покрывая все, — автоматные очереди, душераздирающие вопли (шла иностранная кинокомедия с применением «черного» юмора). У ворот горсада и дальше вдоль аллеи, насколько можно было видеть, — никого, только одна черная собака, которая с удивлением вслушивалась в странные звуки, несущиеся из динамика.

Минаков проскользнул мимо безлюдного, но наполненного звуками парка и пошел по бульвару к недалекому уже теперь зданию милиции. Костя находился как раз в самом центре Петровска. Центр составляли пятиэтажные дома, один восьмиэтажный — петровский небоскреб, старинная, неработающая, обнесенная проволочной сеткой церковь и ряд длинных приземистых зданий со стенами невероятной толщины — бывших лабазов, в которых теперь располагались петровские магазины. Мощные фонари, лампочки, три прожектора, светившие с «небоскреба», — все это давало столько света, причем с разных

сторон, что дома и деревья не отбрасывали никакой тени. Это был город из сказки, где по мановению палочки волшебника исчезла тень. У Минакова тоже не было тени. Только сзади, по бокам и спереди, обгоняя друг друга, пересекаясь и исчезая, суетились какие-то бледные призраки.

Залитый ослепительным светом центр был абсолютно пуст. Лишь на бульваре, высвеченные прожекторами и видные издалека, сидели несколько несчастных парочек, тоже лишенных всякой тени. Да проезжали иногда машины, безуспешно борясь своими желтыми фарами с этим фантастическим освещением.

Младший бухгалтер свернул с бульвара и дворами пошел к милиции. Он хорошо знал дорогу. Во дворах, засаженных деревьями в противоположность центральной площади, было абсолютно темно (фонари все побиты мальчишками и влюбленными), даже видны были звезды. Окна тоже не давали света, испускали лишь бледно-синее телевизионное сияние. В беседках шла напряженная, невидимая постороннему глазу жизнь: доносились звон стаканов, хлопающие звуки, стук костяшек домино (и как они только видят в темноте?), возня и шепот парочек.

Вот и милиция… Интересно, кто сегодня дежурит? Костя решил сначала заглянуть в окно. Он обошел здание милиции и очутился во дворе. Ага, прямо у окна валяется ящик. Младший бухгалтер прислонил его к стене, вскарабкался и приник лицом к зарешеченному окну. Картина, которую увидел Минаков, поразила его в самое сердце. За обшарпанным канцелярским столом, запятнанным чернилами и кругами от стаканов с чаем и чайников, сидел младший лейтенант Кобчиков и хмуро рассматривал чью-то фотографию, очевидно, фотографию преступника для витрины «Их разыскивает милиция».

Минаков не любил младшего лейтенанта Кобчикова.

Он казался ему самоуверенным, самовлюбленным, а потому не способным на справедливые, объективные действия. Дай такому волю, думал Костя, пошел бы сажать направо и налево. Младшему бухгалтеру нравился начальник милиции — спокойный, уравновешенный капитан, дядька уже в возрасте, в высшей степени справедливый человек, который зря не обидит. Но капитан, наверно, уже ушел. Дежурит этот самовлюбленный мальчишка… Костя силился рассмотреть фотографию: чем-то лоб и правое ухо, которые были ему видны, показались младшему бухгалтеру знакомыми.

Минаков потянулся на цыпочках, ящик подвернулся, и Костя сорвался с подоконника. Однако он нащупал .ящик ногами и опять заглянул в окно. Взгляд его встретился со взглядом Кобчикова. Младший лейтенант в упор смотрел на Костю, морща лоб, очевидно, что-то припоминая. Потом глянул на фотографию, потом снова на Минакова. Костя тоже машинально посмотрел на фотографию и чуть не свалился с ящика: прямо на него уставился… он сам. Младший бухгалтер испуганно отвел взгляд и опять встретился глазами с милиционером.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза: преступник и представитель власти. Затем медленно, очень медленно, словно боялся спугнуть Костю, младший лейтенант стал заводить правую руку за спину, где торчала кобура.

Сердце Кости остановилось, потом забилось неровно, как соскочивший с винтов разболтанный механизм. Пальцы, вцепившиеся в подоконник, одеревенели. Словно загипнотизированный, Минаков продолжал следить, как рука младшего лейтенанта все ближе и ближе подбиралась к кобуре.