Дивные пещеры
Шрифт:
— Ну, бывай… Не обижайся на меня… Я не виноват, что ты влип… Тебя бы я не продал… Обстоятельства…
Мясник подождал ответа, но не дождался, шагнул и скрылся за поворотом.
— Это Громов подбил тебя! — крикнул Юра. — Громов… Я уже догадался! Только Громов мог за щепу человека…
Юра Дымов разговаривал с собакой Тамарой.
— Давай, Тамара, договоримся вот о чем, — говорил Юра, поглаживая собаку по голове. — Сейчас мы с тобой отдохнем немного и пойдем… Чего сидеть, правда? Сколько
Дымов гладил собаку по голове и чувствовал, что Тамара внимательно слушает.
— Мы с тобой поели, Тамара, и у нас есть немного мяса. Мы с тобой долго продержимся… Может быть, мы дойдем до моря… Ты никогда не видела моря? Оно прекрасно. Особенно, когда солнце… и девушки… Море и девушки… Море и девушки неотделимы, Тамара. Надо мне было каждый год ездить на море… Я там всего один раз был. Да, я свалял большого дурака.
Юра Дымов замолчал. Все-таки он был очень слаб. Этот мясник здорово врезал ему. Наверно, он хотел убить Юру Дымова, а потом, когда увидел, что не убил, еще бить уже не решился. Не то чтобы заговорила совесть, а уже не было смысла…
Так долго сидел лесник Юра Дымов, набираясь сил и размышляя: стоит ли вставать и идти или, может быть, остаться сидеть вот так, привалившись к стене, не двигаясь…
Вдруг Тамара насторожилась и зарычала. Опять кто-то идет? Прямо не Пещеры, а проходной двор. Может быть, Старик? Говорят, Старик является перед смертью. А может быть, Громов? Только он знает таблицы Пещер. Это Громов поручил Васе заплутать в Пещерах Алексея Павловича. Чем-то этот человек ему опасен.
В самом деле послышались шаги. Торопливые, почти панические. Кто-то бежал с той стороны, где скрылся мясник, тяжело топая и загнанно дыша. Тамара вскочила, залаяла. Показался свет фонарика. Тени от уступов закишели на стенах хода, как какие-то твари.
Это был мясник Вася!
Мясника было не узнать. Куда делись его самоуверенность, спокойствие, назидательный тон. Весь его вид выражал страх, почти панику. Вася тяжело плюхнулся рядом с Юрой.
— Как хорошо, что ты не ушел! Я так боялся, Юра, что ты уйдешь… Я бежал… Упал… Разбил лоб в кровь… Я заблудился, Юра… Понимаешь, Юра, заблудился! Забыл таблицу Пещер! Первые цифры забыл. Или сначала три влево, пять вправо и два прямо или три вправо, два влево и пять прямо… Дальше-то я помню: один влево, два прямо и шесть влево. И потом все помню. Все девяносто два поворота. А вот первые десять забыл… Представляешь? Какой мне теперь смысл в тех девяноста, если я забыл начало? Теперь конец! Ах, какой я дурак, что не записал. Доверился своей памяти! Ах, я мерзавец!
Мясник Вася катался по полу, стонал, бессильно бил кулаками в камень. Фонарик отлетел в сторону и светил в потолок. Свет его уже стал тусклым.
— Дрянь я, беспечная дрянь! Ну что стоило взять с собой шпаргалку! Ну, гад! Что теперь делать? Подыхать как собаке! За что? За что я должен подыхать как собака? За то, что забыл несколько цифр? Три влево или три вправо… Это все ты! Ты, подлец! Если бы ты не погнался за мной, я бы не забыл!
Мясник с хриплым воем кинулся на
— Ладно… извини, — сказал он через некоторое время. — Это истерика… Нервы не выдержали… Что же теперь сделаешь, если забыл… Может быть, потом вспомню… А может быть, и не вспомню… Как получится… У меня, Юра, есть предложение… Давай пойдем вместе… Вместе сподручней… У меня мясо есть… А у тебя собака… Собака — зверь. У нее чутье есть… Она правильное направление должна учуять… Я слышал, животные всегда правильное направление чуют… А не учует, так все веселей вдвоем концы отдавать… Я так боялся, что не захвачу тебя, одному придется…
— Нет, — сказал Юра. — Мы с вами не пойдем.
— Почему? — удивился мясник. — Вдвоем лучше. Или ты меня боишься? Так теперь мне нет смысла трогать тебя. Только ты дай слово, что не продашь меня, если выйдем… Я тебе по дороге всю историю расскажу, и ты поймешь, что у меня не было другого выхода. Я уверен, ты простишь меня, Юра…
Дымов с трудом поднялся на ноги. Тамара тоже вскочила и выжидательно уставилась на хозяина.
— Из пещеры четыре выхода, — сказал Дымов. — Выбирайте любой, а мы пойдем в противоположный.
— Все-таки боишься?
— Да, боюсь.
— Но я, честное слово… Да это и не в наших общих интересах…
— Я боюсь, что вы съедите нас с Тамарой.
— Что? Ах, да… Вон оно что… Ну нет… Добровольно я не отпущу… Во-первых, отдай мое мясо…
Вася привстал на колени и угрожающе зашевелил своими бицепсами. Юра швырнул ему оставшийся кусок. Мясник взял и спрятал его в карман.
— Потом ты отдашь мне собаку…
— Тамара, за мной! — неожиданно крикнул Юра и бросился в темноту. Сзади он услышал шум схватки собаки и человека.
«Хоть бы колодец, — думал Юра, задевая плечами за стены. — Я учую колодец, а он не учует… Я должен учуять колодец… Галка, помоги…»
Юра и сам не знал, почему он вспомнил Галку и чем ему бывшая «летняя» жена могла помочь…
12. ПОХОРОНЫ
А Костя Минаков не утонул. Когда он всплыл на поверхность после броска вниз головой в пучину, коряга сама подставилась ему под грудь, словно давно поджидала младшего бухгалтера в этом месте. Коряга была мокрая, старая, видно, не один месяц плавала в воде, сама едва держалась на плаву, но это было даже лучше. Если бы подвернулась сухая коряга, она наверняка вывернулась бы из-под Кости и умчалась по течению от усталого минаковского тела.
Они медленно поплыли по течению, поддерживая друг друга: старая, полусдохшая коряга и усталый, загнанный Минаков. Сначала Костя еще видел мельтешившего на берегу милиционера Кобчикова, даже вроде бы слышал выстрелы — на самом деле младший лейтенант стрелять не стал, жалел патроны, а ограничился киданием в воду увесистых булыжников, оставшихся от строительства моста, — потом Кобчиков растаял на фоне звезд, и Костя с корягой остались одни.
Иногда коряга погружалась, и тогда Минаков старался не давить на нее, дать отдохнуть. В свою очередь, коряга, поднабравшись сил, сильнее подпирала снизу младшего бухгалтера.