Дизель и танк
Шрифт:
— Лаборатория необходима, — Величковский снял пенсне, протирая стекла. — Нужно будет привлечь специалистов из Металлургического института, у меня есть там надежные люди.
За окном уже стемнело, когда мы закончили обсуждение. План действий был намечен, оставалось только воплотить его в жизнь.
Часы на стене пробили одиннадцать, когда мы наконец поднялись из-за стола. Величковский, слегка разрумянившийся от вина, продолжал рассуждать о преимуществах молибденовых сталей.
Я подвез профессора до его дома
— До завтра, Николай Александрович, — попрощался я. — В девять жду вас с Коробейщиковым.
В моем кабинете, несмотря на поздний час, горел свет. Сорокин сидел над чертежами, его худое лицо осунулось от усталости.
— Александр Николаевич, вы почему еще здесь? — спросил я, снимая пальто.
— Леонид Иванович, тут такая идея по системе контроля качества… — он поднял воспаленные от недосыпания глаза. — Я все стараюсь приспособить метод Величковского для проверки швов.
Я взглянул на часы. Уже полночь, а работа только набирала обороты.
— Александр Николаевич, — я придвинул стул к его столу. — А что если нам создать принципиально новую систему управления огнем? С электронной стабилизацией?
Глаза Сорокина загорелись, даже усталость куда-то исчезла:
— С электронной? Это… это очень интересно! У меня как раз есть идеи по схемам усиления на радиолампах.
— Нужно вызвать Зотова, — сказал я, глядя на схемы Сорокина. — Без него с электроникой и радиосвязью мы далеко не продвинемся.
— В такое время? — удивился Сорокин.
— Позвоните ему домой. Он живет недалеко, на Маросейке.
Через полчаса в кабинет вошел Зотов, молодой, энергичный, в потертой кожанке. Несмотря на поздний час, глаза его смотрели ясно и цепко.
— Василий Петрович, — я разложил чертежи. — Нам нужна ваша помощь с электронными системами управления. То, что вы сделали для мартеновских печей, можно адаптировать для более… подвижных объектов.
Зотов склонился над схемами:
— А если использовать ту систему компенсации помех, что мы с Бонч-Бруевичем разрабатывали? Только нужно будет увеличить чувствительность.
Мы склонились над схемами. Зотов быстро чертил, его карандаш уверенно скользил по бумаге.
— Можно поставить дополнительный каскад усиления вот здесь, — он ткнул карандашом в схему. — Это повысит эффективность системы на пятнадцать процентов.
— А помехи? — Сорокин подвинул лампу, увеличивая освещение чертежа. — На мартеновской печи мы хотя бы знали источники наводок. А тут…
— Можно использовать двойной экран, — предложил я. — И заземление сделать независимым для каждого контура.
Время шло. Мы обсуждали и рассматривали самые разные варианты.
Я очнулся, когда старинные часы на стене пробили четыре утра. За окном уже светало. В здании стояла глубокая тишина, только где-то
— А что с питанием? — Сорокин потер покрасневшие глаза. — Для такой системы нужен очень стабильный ток.
Зотов достал из планшета сложенный вчетверо лист:
— У меня есть схема стабилизатора. Мы ее с Бонч-Бруевичем для радиостанций разрабатывали. Можно адаптировать.
Я разложил на столе новый лист ватмана:
— Смотрите, если все компоненты разместить вот так… — я быстро набросал компоновку. — Получается довольно компактно.
— А надежность? — Сорокин постучал карандашом по схеме. — При тряске все эти лампы будут двигаться. Нежелательное трение.
— Можно сделать специальные амортизаторы, — Зотов уже чертил детали крепления. — И корпус с двойными стенками для термостабилизации.
Мы так и работали до рассвета. Когда первые лучи солнца пробились сквозь пыльные окна лаборатории, на столе лежала почти готовая схема системы управления огнем с электронной стабилизацией.
— В девять часов встреча с Величковским и Коробейщиковым, — я посмотрел на часы. — Предлагаю разойтись, хоть ненадолго отдохнуть.
Сорокин собирал чертежи, аккуратно складывая их в папку с грифом «Совершенно секретно». Зотов проверял, все ли пометки стер с доски.
Я подошел к окну. Москва просыпалась, по улице прогрохотал первый трамвай.
Ровно в девять в лабораторию вошли Величковский и Коробейщиков. Профессор, как всегда подтянутый, в неизменном пенсне на черном шнурке. Его спутник возвышался над ним на целую голову, черный сюртук с обожженными рукавами делал его похожим на огромную птицу.
— Утро вечера мудренее! — возвестил Коробейщиков, оглядывая помещение разновеликими глазами. — А мастерская знатная, что твой царский дворец!
Я развернул на столе чертежи сварочного стенда:
— Вот здесь предлагаю разместить основное оборудование. Нужно продумать систему вентиляции и подвод силовых кабелей.
Коробейщиков мгновенно выхватил из кармана сюртука кусок угля:
— Семь раз отмерь, один отрежь! — Его длинные пальцы запорхали над бумагой, нанося точные линии. — Вентиляцию пустим через старый дымоход, а силовые кабели вот здесь.
Величковский склонился над схемой:
— А как быть с температурным режимом? При сварке таких толстых листов нагрев будет колоссальный.
— На ловца и зверь бежит! — Коробейщиков уже чертил систему охлаждения. — Поставим водяной контур, с принудительной циркуляцией. И датчики температуры по всей площади листа.
Я смотрел, как постепенно схема обрастает деталями. Этот странный человек явно знал свое дело. Его решения нестандартные, но технически безупречные.
— А рентгеновский контроль швов как организуем? — спросил Величковский, подойдя поближе и близоруко вглядываясь в схему.