Длинная Серебряная Ложка
Шрифт:
Уолтер и Эвике, довольные, огляделись по сторонам. Местность и вправду была подходящей. По дороге из Будапешта они всласть обсудили возможный рацион вампирши, отмели салоны и театры, потому что Берта была недостаточно общительной, чтобы вращаться в свете, и остановили выбор на трущобах. Именно там никто не считает трупы. Время от времени они обращались за советами к соседям, чтобы посмотреть на ситуацию со стороны, так сказать, в перспективе. Под конец путешествия пассажиры в вагоне третьего класса сидели друг у друга на головах, зато лавки возле наших
Настало время приступить к следующему этапу их плана и расспросить прохожих о местопребывании вампирши. Но здесь дела шли далеко не так гладко. Гуляки осыпали Уолтера руганью, а то и норовили съездить по уху. Те же, кто удостаивал его вниманием, вместо "высокой брюнетки" — так со слов Эвике выглядела Берта — предлагали "пухленькую блондинку, которая обслужит его, так что любо-дорого."
— Все, моя очередь, — потеряла терпение девушка.
— Никуда ты не пойдешь! — возмутился Уолтер, который после вчерашней ночи вообще старался не выпускать ее из виду.
— Не волнуйся, я недалеко. Хочу поболтать вон с теми барышнями.
Она указала на толпу куртизанок, слетевшихся к фонарю, словно стайка видавших виды райских птиц. На них были шелковые наряды всех цветов, от карминно-красного до синего с зелеными переливами, но неизменно мятые, потасканные, обезображенные слоями грязных кружев. Две девицы курили папиросы, одна запудривала синяк, смотрясь в маленькое зеркальце, еще одна крутила в руках зонтик от солнца, совершенно бесполезный ночью, но прихваченный для красоты. Не слушая возражений, Эвике подошла к к девицам, которые приняли ее как родную, и между ними завязалась оживленная беседа.
Пока она налаживала контакты с маргинальной средой, Уолтер топтался неподалеку, стараясь сохранять вид независимый и невозмутимый. Но совсем скоро туман выплюнул три силуэта, которые направились прямиком к нему. В школьные годы такие мерзавцы подкарауливали его на прогулке, избивали и выворачивали карманы, отнимая конфеты, открытки, мраморные шарики — всякую мелочь, которую он таскал с собой еще с рождественских каникул и которая, будучи его единственной связью с родными, приобретала поистине эпический смысл. Неужели невозможно изжить детские страхи? Нет, хватит. Сжав кулаки, Уолтер шагнул бандитам навстречу.
Их вожак, двухметровый верзила, напоминавший скорее гранитную глыбу чем образ божий, пристально посмотрел на Уолтера, но в атаку не кинулся. Двое его клевретов, белобрысый и чернявый, тоже нападать не торопились. Не без удивления юноша отметил, что все трое были увешаны религиозными реликвиями — четками, ладанками с освященной землей, медальонами Св. Христофора, а черноволосый парнишка, желая перещеголять товарищей, повесил на шею ржавую подкову.
— Эй, приятель, деньги есть? — начал громила. Уолтер напрягся, но вместо внушительной отповеди послышалось лишь тихое "нет."
— А нужны?
Англичанин оторопело на него уставился.
— Человек ты явно нездешний, небось, заблудился, — рассуждал бандит, обходя вокруг него. — Мож тебе деньги нужны, чтоб домой
— А то места у нас опасные. Не знаешь, на что нарвешься, — доверительно шепнул белобрысый а третий бандит истово перекрестился и забормотал по-итальянски то ли молитву, то ли заговор от дурного глаза.
— Вы не собираетесь меня грабить? — изумился англичанин.
— Что ты, мил человек, мы уже давно никого грабим, — с тихим торжеством промолвил верзила.
— А все потому, что мы увидели знамя, — вставил белобрысый.
— Мать твою, Густав, ну ты ваще сказанул, придурок! — окрысился на него итальянец. — Не знамя, а зна-ме-ние.
Густав кинулся на приятеля, но верзила вовремя сграбастал его за шиворот и встряхнул как следует.
— Ох и начистил бы я вам обоим рожи, но нельзя, у меня пост, — пробасил он. — Опомнитесь, разве вы забыли, братья, что нам сказали в церкви?
Задира скептически сплюнул.
— Ага, а еще там сказали, что нежити не существует! Вот и верь им после этого.
— Что? — воскликнул Уолтер, вмешиваясь в сию любезную беседу. — Вы что-то видели?
— Видели, и не хухры-мухры, а знамение, — возвестил Марио с интонацией уличного проповедника, призывающего грешников к покаянию. — Когда было мне четыре года, я стибрил у мамки чулки, загнал старьевщику, купил леденцов и нажрался от пуза. Мамка меня, понятное дело, выдрала, а потом сказала — "Нутром чую, скотина ты этакая, быть тебе вором, но ничего, однажды Господь пошлет тебе знамение и станешь ты на путь истинный." И вот, несколько ночей назад, узрел я демоницу, с клыками, когтями, и хвостом.
— Не было у нее хвоста.
— А ты, Кирпич, ей прям под юбку заглядывал?
Верзила отрезвил его затрещиной — нечего думать о таком бесстыдстве.
— Марио совсем заврался, но суть-то в том, что мы увидели нежить. Ну и поняли, что это за грехи наши. Пошли, значит, в церковь, ну того, исповедались.
— Правда, священника пришлось откачивать.
— А я поставил свечку! — сообщил итальянец. — И даже за нее заплатил!
— Деньгами, которые стибрил из кружки для пожертвований, — наябедничал Густав. — Еще мы слушали мессу, ниче так, даже выпить дают задарма. В общем, теперь мы добродетельные, шляемся по улицам ночью, можем, кому помощь нужна. Выполняем, значит, христианский долг.
— А ту демоницу, ее вы встречали снова? — спросил Уолтер, дрожа от нетерпения. Новоявленные праведники опять перекрестились.
— Я видел ее издалека, — нагнулся к нему Кирпич. — Она шла по улице, в форменном платье, с фартуком и в чепце.
— Чепец — это чтобы прятать рога, — авторитетно заявил Марио.
— Выходит, она где-то служит? Горничной, продавщицей?
И тут его осенило.
— Спасибо, ребята! — от всего сердца поблагодарил он бывших бандитов, которые аж просияли — не иначе как на небесах им только что поставили жирную галочку. А Уолтер бросился к разноцветной стае уличных девиц и еще издалека услышал звонкий голос Эвике.