Длинная тень греха

Романова Галина Владимировна

— Нет, господин Садиков, — важно ответили ему на том конце провода, когда он задал вопрос, сдавивший ему мозги тугим обручем. — Никакой подобной акции мы пока не проводим. Может, ближе к лету данная проблема и всплывет, но пока нет. Пока только липы, их выкорчевка, правильнее заметить. А вам большое спасибо, что не остались равнодушны к нашим общим проблемам…

Голос пожилой женщины неожиданно поплыл, обволакивая, задрожал на тонкой ноте и тут же оборвался. Сумасшествие или что?! А, это он оказывается, не дослушав, положил трубку на аппарат. А то уж

было подумал, что мозги от страха лопнули.

От страха ведь, так? А от чего же еще! От него, проклятого, от него! Это он холодными костлявыми пальцами принялся щекотать в голове, реанимируя все, что там когда-то было давно и, казалось, безвозвратно похоронено.

Укладываясь спать этим вечером с кряхтением, со стонами и причитаниями, Садиков знал теперь уже точно.

Все!.. Все в его жизни закончилось только что. И удача, и везение, и безбедное его существование. Подведен итог его безмятежному десятилетнему бытию. И подведен он был именно сегодня, на заснеженной аллее, подведен той самой незнакомой ему женщиной.

Его чутье подсказывало Серафиму, они еще встретятся с ней и не раз. Что-что, а чутье его еще ни разу не подводило…

Глава 6

Когда Баловнев Валерий Иванович явился поутру на службу и вошел в свою приемную, первым порывом его было повернуть обратно и свериться с надписью на дверной табличке. Он так, собственно, и поступил. Выглянул в широкий длинный коридор. Посмотрел туда-сюда, поднял глаза наверх. Нет, он не ошибся этажом, коридором и уж кабинетом тем более. Это был его офис. Его приемная. Но… Не его секретарша.

Убейте его, люди, но мрачное пугало за рабочим столом секретаря совершенно не напоминало собой его высокую, статную красавицу Олесю Данилец.

Он давно уже привык к перепадам в ее настроении. Давно и прочно утвердился в мысли, что ему никогда и ни за что не затащить эту строптивую девицу в постель. Почти смирился с этим и мстил ей за ее несговорчивость нечасто, лишь иногда ущипнув за мягкое место или погладив по коленочке. Олеся его фортели терпела, стиснув зубы. Ничего, злорадно думал тогда Баловнев, а ему-то разве легко?! Легко день за днем смотреть на нее и знать, что это достояние никогда не будет тебе принадлежать? Нет, конечно. Ему трудно! Еще как трудно. Приходилось и отворачиваться порой, и делать вид, что не замечаешь, как колыхается под тесной блузкой ее грудь, как натянута на аккуратной попке длинная юбка.

Смешная девчонка, потешался он иногда над ней, когда бывал в особенно хорошем настроении. Думает, если она наденет длинную юбку и наглухо застегнет воротничок на кофточке, то Баловнев тут же ослепнет и ничего не заметит.

А он вот замечал! Замечал, потому что был мужчиной, прежде всего. И не он один замечал, кстати. Посетители тоже иногда восхищенно прищелкивали языками ей вслед. Но и только. Дальше этого их воображению Валерий Иванович не позволял разыграться.

— Девочка-недотрога! — шутливо прикрикивал он на гостя. — Сам бы уж давно, но ни-ни!..

— А

что так-то?

— Черт его знает, для мужа, наверное, себя бережет. Она вообще со странностями, моя Олеська! С большими странностями! То с парашютом одно время прыгала. То по горным речкам на лодках сплавлялась. На «тарзанке» вниз головой прыгала неоднократно. Потом все бросила. Сюда устроилась. Работает хорошо, но…

— Что но?

— Но замороженная какая-то. Будто ждет чего-то или ищет, черт ее знает, не пойму. А чего ищет, кого ждет, и сама вряд ли знает…

Сегодняшний ее вид, вернее, полное его отсутствие, поразили Баловнева в самое сердце.

Нашла, наконец-то! Дождалась все же! Это было второй и третьей его мыслью после той про перепутанные этажи и офисы. Только вот вопрос: чего именно дождалась Олеся?!

Он снова вошел в приемную. Запер за собой дверь. Прошел к ее столу и с силой швырнул свой портфель прямо перед ней, намереваясь вывести ее из странного состояния немого созерцания монитора компьютера.

Ноль эмоций!

— Здравствуйте, Олеся! — пророкотал шеф почти в самое ее ухо. — Что происходит, черт возьми?!

Она пожала плечами под мешковатым свитером и, не меняя позы и выражения лица, обронила:

— Здравствуйте, Валерий Иванович. А что происходит?

— Что с вами, Олеся, хотел бы я знать?!

— Со мной? — снова неуверенное пожимание плечами, пустой невидящий взгляд и неподвижные руки на клавиатуре. — Со мной все в порядке, кажется.

— Это вам только кажется. Я-то вижу, что не в порядке! Вы… Вы просто на пугало похожи, простите! Что за вид, честное слово?! Этот свитер ужасный. А волосы?! Что вы сделали с волосами?!

Волосы она с огромным трудом гладко зачесала назад и стянула старенькой мохнатой резинкой. Непослушные завитки настырно лезли из-под пальцев, выбивались из прически, которую она на сегодня задумала, но Олеся не сдавалась. Выдавливала на ладонь огромную шапку пенки для волос, наносила на волосы и приглаживала, приглаживала, приглаживала…

— А лицо?! Что у вас с лицом?!

— Что с ним?

Она впервые с момента его прихода вытащила свой взгляд из пустоты и посмотрела на шефа. Кажется, тот выглядел расстроенным. Интересно, по какой такой причине? Уж не ее ли апатичное состояние доставило ему такое огорчение.

— Такое ощущение, что вы отца с матерью похоронили вчера вечером, Олеся! Я просто не знаю! Я не могу работать, когда мой секретарь выглядит столь убийственно. Ну, в чем дело? Будем говорить или как…

Почему он никогда не бывал таким раньше? Олеся присмотрелась к Баловневу повнимательнее. Нормальный же с виду мужик, в глазах забота, рот скорбно поджат. Может, и правда ей сочувствует.

— У меня большие неприятности, Валерий Иванович, — решилась она наконец.

Шеф простоял возле ее стола непозволительно долгое время и, кажется, вовсе не собирался уходить в свой кабинет без ее объяснений. Промолчи она еще час, глядишь, он так и останется в приемной. Какая тогда к черту работа!..