Для писем и газет
Шрифт:
Пили из вазона, затыкая дырочку в днище пальцем. Я и затыкал, поскольку у них нечем.
Потом мы пошли провожать меня.
Проходя мимо знакомого женского общежития, я постучал вахтеру, показывая, что группа пришельцев желает ознакомиться с бытом наших замечательных девушек-тружениц. На что этот старик ругался милицией, а когда увидел остальных, крестился телефонной трубкой, бледнел и поливал себя из снежного огнетушителя. И так битый час, хотя девушки-труженицы проснулись и давно побросали нам ключи с номерами от комнат и международными пожеланиями не тянуть резину.
Не желая разочаровывать ни в чем неповинных
Нисколько не забывая про суть дела, я должен упомянуть об поездке за город на ночном автобусе. Водитель попался душевный, поскольку все время нам подтягивал, но когда пошел лес, эта сволочь выпрыгнула на ходу и скрылась в чаще, ухая оттуда филином и воя зверем.
Потом затих – видно, нарвался на настоящих.
Потом мы ехали назад, и гости планеты сильно хвалили наши автобусы за экономичность, так как бензин был выпит еще у костра, а куда девались колеса – режь, не помню. Может, их снял этот псих-водитель, пока мы глушили рыбу в рыбном отделе универсама.
Потом мы пошли провожать меня.
Потом их.
Потом обратно меня и вышли к складу, где я напомнил пришельцам из Космоса, что дома их ждут сестры, матери и жены, а меня – страшно вспомнить, кто, с авансом.
На прощанье я вспомнил о старинном красивом обычае землян «А на посошок!», на что они глянули на старшего и кивнули, чем там у них еще оставалось. Нацедив в кружку из краника сбоку что-то сильно похожее на тормозную жидкость, каковой оно впоследствии и оказалось.
Но об этом дальше.
Потом они пригласили меня в середину расписаться в книге почетных посетителей. В середине было совсем как в кино, только по одному борту у них шла длинная вмятина и два окна были заделаны фанерой со словами «собственность Юго-Зап. ж. д.» и еще какие-то цифры. После чего они наливали из краника, но уже внутри. Потом сильно приглашали с ними, но чувство Родины взяло верх, хоть они и обещали держать меня на своей планете в специальной банке, залив спиртом с головой.
Потом мы попрощались за руку, поцеловались и поднялись вместе со мной. Поскольку я забыл выйти, а они никак не могли, найти кнопку, как оно останавливается. И они тыкали во что попало, пока мы не получили еще одну вмятину об заднюю часть Луны, а местные головоногие долго бежали следом по этим камням, пока не попали в нас чем-то квадратным, после чего, не знаю как, мы снова очутились над красавцем Тбилиси вниз головой. Так надо было видеть лица местных казахов, когда мы так и вышли из тарелки на местном базаре и захватили с собой, что смогли, так как трое суток не закусывали.
Теперь про самолет.
Ложась на обратный курс, мы встретили упомянутый вверху самолет, и я попросил старшего лечь на параллельный курс и сблизиться, чтоб увидеть, что это за знакомое лицо смотрит в иллюминатор. И если это Вера, то спросить, куда это она собралась в такую рань? А этот
Про это, между прочим, в прессе ни слова.
В конце контакта цивилизаций мы обменялись майками, как на чемпионате Европы. Я отдал им сверху брюки, которые все равно носил на шее после не относящегося к делу случая. Потом они оторвались с трудом и с песней, и долго летели ребром, ухватив младшего за все руки, поскольку он таки вывалился в незащищенное фанерой окно, крича: «Оставьте меня здесь или убейте!»
На прощанье я долго махал им вслед с вышки, как говорят, двое суток, пока меня не сняли уже наши, которых я узнал по фуражкам и выражениям.
Заканчивая правдивое свидетельство очевидца, прошу сказать мне, кто оплатит мне межпланетное гостеприимство, а то на контакт ушел весь мой аванс с костюмом, а какие теперь цены в магазинах знает каждая собака.
Или продержите меня здесь, пока у этой, у жены не пройдет.
«Танки дыр-дыр!!»
«Это было у моря,
где лазурная пена…»
/отрывок из песенки/
Было это, между прочим, не у моря, а в разгар холодной войны. В августе. По обе стороны планеты зримо рисовался образ врага, голый по пояс и готовый на все.
И вот на военной базе в Форт-Ноксе сержант Джексон вручил рядовому Смиту лопату, крикнул «танки!»– и закурил гаванскую сигару.
На Н-ском полигоне ефрейтор Мойдодыров вручил рядовому Семенову лопату, крикнул «танка идет!», добавил для ясности «дыр-дыр» и закурил тираспольскую «Приму».
С той и другой стороны было тепло, плотность грунта четыре балла. Рядовой Смит поплевал на руки и принялся за дело.
Рядовой Семенов поплевал на руки, потом на лопату, потом плюнул последний раз просто так, потому что еще оставалось, и принялся закапываться.
Было утро, танков не было.
Когда сержант Джексон докурил свою «гавану», рядовой Смит был в земле уже по каску. Сержант вздохнул, взял пустую канистру и ушел в город за героином.
С противоположной стороны ефрейтор Мойдодыров склонился над ямой, в которой скрылся рядовой Семенов, крикнул туда: «Чай не пьешь – откуда сила?!» И ушел в каптерку доучиваться на гитаре.
С той и другой стороны на ветке что-то чирикнуло, откашлялось и неуклюже запело. Певшим с той и другой стороны оказался воробей, поскольку нормальные птицы отпели свое еще до замужества (где-то май–июнь).