Дневник 1984-96 годов
Шрифт:
Вечером "Последние" в Театре сатиры. Спектакль средний. Иван — Менглет — везде одинаков.
1 апреля, четверг. Весь день бился над визами для студентки в Германию. Отменили выездные визы в Москве, ожесточили визовую политику посольства. Раньше виза в ФРГ — 1–2 дня, теперь очередь в месяц.
Прочел воспоминания М. Кшессинской. Вот стоицизм к потерям и приобретениям. Она одинаково пишет и о единственной бархатной юбке, в которой она выехала на Кавказ в 1917-м из С.-Петербурга, и о своих пропавших изумрудах. Но какая
8 апреля. Ночь. Бессонница. Читаю Монтескье.
11 апреля, воскресенье. В субботу стирал в машине, занимался уборкой.
Дочитал так называемые "Воспоминания" Шелленберга. Интересен его взгляд на историю, на войну. Много общего. Оказалось, "забитость нашей страны шпионами" — сталинский миф. Уничижительная характеристика Власова.
Сегодня ездил на дачу. Посадил в теплице редиску и лук и на воздухе морковку.
Читал в "Независимой" статью о Евг.Харитонове. Интересно о евреях и времени.
14 апреля, среда. Продолжаю заниматься хозяйственными делами. Человек пустеет. Новая книга прекратилась.
Вечером был на "Фигаро" у Захарова: все тот же веселый бедлам. Места есть прелестные, но не относящиеся к Бомарше. Скучно. Публика какая-то посторонняя. Начавшаяся с энтузиазмом овация скоро гаснет. Много фейерверков, плясок, песен, оперных арий. Даже огромный монолог Фигаро искалечен.
15 апреля, четверг. Утвердили в общем Устав. Завтра переговоры об аренде гостиницы, одного крыла. Я боюсь. Уже один раз договорился до пожара у себя дома.
16 апреля, пятница. Начал переговоры о гостинице. Говорил с А.А. Долотцевым о процессе над ГКЧП. Все политизировалось, буржуазия захватила власть и теперь уж не отдаст. Вера только в одно: народу, попробовавшему социализма, по-другому перестроиться трудно.
18 апреля, воскресенье. Пасха. В субботу ездил на дачу — обернулся за один день. Редиска под пленкой уже поднялась.
В воскресенье ходил в Театр на Красной Пресне. В малом зале играли спектакль "Тапочки" по моей повести "Редкие месяцы на берегу". Пришла Вишневская. Это спектакль с одной актрисой. Мне показалось интересно — царство текста, хотя текст иногда кровоточит: пиджак снимается с вешалки — и уже мужской монолог. Крики чаек, губная гармошка. Девушка, фамилию не записал, закончила ГИТИС, все сделала сама. Играет по провинции.
Вечером передавали "Итоги". Запомнился кадр "Встреча Ельцина с интеллигенцией". Все те же расползающиеся по тусовкам лица. Потом А. Стреляный говорил Киселеву, что инакомыслящих пора душить.
21 апреля, среда. Был у зубного. Днем привезли из типографии мою новую книгу. Вечером демократическая демонстрация на Пушкинской. Мне совсем
22 апреля, четверг. Весь день нервничал. Получил свои 20 тысяч в "Чаре", пришлось с перерывами довольно долго стоять в очереди.
В 15.00 состоялся выпускной акт. Было ТВ. Выпускникам передали по книге Хаберта. Представители Хаберта приехали на огромной, занявшей половину двора, автомашине. Началось все с небольшого концерта — Лена Алхимова и баритон из Большого Юрий Нечаев. Был полный зал. Наша студентка Алла Панова была с детьми — бегали по проходу.
Вечером позвонили из Союза — Хасбулатов встречается с интеллигенцией — это будет в 17.00, тогда же, когда и встреча у Стерлигова. Дело здесь не в чести и достоинстве, а в личном мужестве. Сознаю, что у Хасбулатова из меня сделают марионетку. Смущает одно: деньги-то мне дает правительство Гайдара. За спиной институт, где большой долг. Весь раздвоен, думаю, послушаюсь сердца. Ах, эта трусость, пришедшая из прошлого!
23 апреля, пятница. Дилемма решилась очень просто и естественно. Пятница прошла в разговорах и разных делах, и когда я спохватился, в Белый дом уже не успевал. Пишу об этом без натяжек, хотя еще раньше решил туда не ехать. На Остоженку тоже опоздал на 10 минут. Оказалось, что президент аннулировал аренду здания и встреча переносится в ЦДРИ. За эти 10 минут автобус с собравшимися уже ушел. Уехали с новым рейсом через час. В этот день проходила очередная демократическая манифестация, Москва заполнена испуганной милицией, и автобус тыкался безрезультатно в разные улицы. Поэтому сошли у Мясницкой и дальше добирались на метро.
Наконец-то я познакомился со своим родственником Г. Стерлиговым. Он, кстати, сказал очень энергичную и точную речь о времени, о его факторе Но общий смысл — в своей стране надо распоряжаться самим. Александр Викторович, как мне кажется, определяет свой имидж, но что у русского человека в душе — совсем неизвестно. Кожинов, с которым мы ждали автобуса, рассказывал, что именно Стерлигов расследовал дела больших "рыб", когда возглавлял московский ОБХС. Может быть, это подвижник и рыцарь? В целом русская интеллигенция произвела на меня довольно ничтожное впечатление: каждый чего-то хочет. Из знакомых: Рыбас, Майя Ганина, Крутов, Селиванова (она успела со встречи у Хасбулатова), Г. Корякина.
Для рассказа: две речи — Геринга и председателя Русской партии.
27 апреля. В субботу уехал в Обнинск. Много думал над рассказом. Кроме двух, моего возраста, мужчин, бывших друзей, вдруг на этой же лестничной клетке появилась женщина: крупная, статная, с отдышкой. Это уже какой-то диалог на троих.
В воскресенье прошел референдум. Приехал из Рязани Саша: там давали по 1,2 кг сливочного масла за появление на избирательных участках. Постепенно власть, в значении этих актов, отплывает от меня все дальше.