Дневник ангела

Шебалин Роман Дмитриевич

*

Не является ли желание быть смиренным самым страшным проявлением гордыни?

*

Любовь - веpнейшая индульгенция. Сколь часто влюбленному кажется, что он имеет пpаво на все, даже - на свою собственную жизнь.

*

Если кому-то начнет казаться, что его мнение чего-нибудь да стоит пусть выйдет в поле и запретит Солнцу светить. Помогает.

*

Нередко люди боятся громких, красивых слов лишь потому, что осознают полное убожество тех явлений, которые скрываются за этими

словами. Не потому ли иные религии запрещают произносить вслух "имя бога"?

*

Садизм и мазохизм могли возникнуть только в особой социальной среде, где за богов почитаются постоянно издевающийся над родом человеческим садист и сделавший культ из своих страданий мазохист.

Впрочем, каждый человек имеет лишь того бога, которого заслужил.

*

Зачем тебе лес, в котором есть волк?

*

Умереть героем - красиво, ничтожеством - мудро. Впрочем, Смерти все равно.

*

Можно задумываться о смысле своего существования, можно не задумываться. Конечный результат один.

*

Человек предполагает, бог располагает, а смерть дело делает.

*

Есть только одна умная шутка про закон причины и следствия: живы будет - помрем. Возразить такому положению дел не удавалось ещё никому.

*

Лучший способ избавиться от соблазна - логически доказать себе, что желаемое соблазном не является.

*

Душевная боль, словно надежный бронежилет, защищает нас от боли физической. Какие претензии можно предъявить безумцу и страдальцу, если война, эпидемия или стихийное бедствие?

*

Честные и сильные уходят на войну и убивают там друг друга. Выживают хитрые и слабые. Так мы деградируем. Современное оружие - в большинстве своем - оружие слабых.

*

Творчество от не-творчества отличают лишь этические и эстетические нормы общества на данный отрезок времени в данном социуме. К каком-то смысле продуктом творчества можно назвать все, что производит человек, даже экскременты.

*

Всю свою жизнь человек пытается найти способы самоудовлетворения. Любовь, искусство, игры, работа... Но полностью человека способна удовлетворить лишь смерть. Не потому ли покойники кажутся нам столь нездешне величественными?

*

Презумпция невиновности могла появиться лишь в обществе абсолютно не доверяющих друг другу людей.

*

Мертвые выглядят так отвратительно, что хочется их убить.

*

Утверждающему: "я не верю в бога", разумно бы было задать хотя бы два вопроса: во-первых, в какого именно бога? и во-вторых, а как, собственно, вы это делаете?

*

Плывущий против течения в лучшем случае попадет в болото или упрется в скалу, плывущего же по течению волны вынесут в океан. Что ж, подчас смирение освобождает.

*

Неужели

человек способен желать того, что он не умеет? Житейский опыт подсказывает: желания - это и есть возможности.

*

Зависть и страх - вот то, что движет людьми. Зависть тянет вперед, страх толкает в спину.

*

Добро побеждает зло. Еще раз. Добро побеждает - как? Все равно оправдается. По умолчанию.

Глава 20.

"Dernier" (путешествие мертворожденного).

Служить двум смертям - не любить ни одной.

Лететь в Злато неба, держа Серебро.

Конвоировать жизнь за Великое море.

Убивать в себе правду, веря в добро.

Мы отныне бесцветны, нам ли верить словам?

Ты во веки веков - только сказка моя.

Адвокаты безумия на арене любви,

Мы сегодня свободны, мы внутри острия.

Между злом и надеждой, в стороне от причин,

Лягушачею шкуркой бросив солнце в огонь,

Мы останемся дома, сожалея о снах.

И нас вряд ли осудит наша добрая боль.

Серый день - моя паства, время - мой талисман.

Жизнь из жалости к сказке, ветер небытия.

Я немного счастливый, что ж, это пройдет...

Мы сегодня вне смеpти - мы внутри острия.

За дешевою маской - только слезы да пыль.

Я плясал над обрывом, я мечтал рассмешить.

За горбатой спиною - три ржавых крыла.

Меня нету на свете, меня можно убить...

Наркоманы любви, победители снов,

Что осталось нам после высоты бытия?

Если жил я как дьявол, умирал я как бог...

До свидания сказка, мы внутри острия.

ансамбль "Навь" "Цинковая свадьба"

*

Сын мой был прав.

Он держал в руках знаки, знаки умели жить в его руках.

Он растил узоры; естество стало орнаментом.

Ты любила его.

Ты любила четкость его шагов, тяжелую пустоту его бесконечно тоскливого взгляда.

Ты стояла рядом, презирая его и - отдаваясь его сути безраздельно.

...Природа признавала себя. Природа выявляла себя в его знаках. Он молча следил за упрощением мира.

Ты прислушивалась к пустоте.

Ты с надеждою притрагивалась к пурпурно-серому камню его руки - сейчас он проснется и... все поймет.

Но он знал.

Он знал время земли.

Никогда он не выйдет из праха.

Он умер, если бы жил.

Если бы полюбил - убил её.

Он бы искал смысл их жизни, если бы знал, что значит "искать", искал, нашел и уничтожил.

Если бы.

Если бы он знал, кто он, каждый миг - он нарекал бы себя новым именем.

Камни скажут: смотри, вот - работа. Металл начнет свой путь, чтобы источить себя в жестокой мудрости человека.