Дневник библиотекаря Хильдегарт
Шрифт:
3-го числа того же мес. Надо напомнить девочкам, чтобы они не произносили при Евлампии Поликарповне слово «интерфейс» – от этого она нервно вздрагивает, теряет очки и работоспособность. Думала о движущейся заставке для электронного каталога. Придумала: вращающий в мировом информационном пространстве кулак, сложенный дулей. При нажатии кнопки «заказать» он должен быстро приближаться к экрану и вертеться уже прямо перед носом пользователя. Не поймут. Впрочем, предложить не мешает.
10-го числа того же мес. Опять обнаружила в общем холодильнике вчерашние макароны. Усилием
12-го числа того же мес. Не понимаю, как можно так пренебрежительно относиться к Универсальной Десятичной Классификации Дьюи? Отказаться от неё – значит, скатиться в беспробудную пропасть средневекового невежества! Думая об этом по дороге на работу, плакала в метро. Пассажиры смотрели с интересом. Сволочи.
16-го числа того же мес. Номер две тысячи семьсот семьдесят пять целый день вертелся возле моего стола и строил мне глазки. Интересовался крепостной системой расстановки книг. Явный маньяк. Надо сказать девчонкам, чтобы за ним понаблюдали. И не забыть напомнить в регистратуре, чтобы заблокировали двух вчерашних орков, а то опять устроят свалку в вестибюле. И ещё – сходить в отдел реставрации и проследить, чтобы они не вклеили «Морфологию» Смирницкого в обложку «Графини де Монсоро», как в прошлый раз. А то опять неудобно получится.
20-го числа того же мес. Всю ночь вывязывала на своём свитере Универсальную Десятичную Классификацию. Я им покажу!
21-го числа того же мес. Номер две тысячи семьсот семьдесят пять пищал в воротах на выходе! Обыскали с ног до головы, но ничего не нашли. Очень подозрительно. Надо будет подумать, к чему бы такому придраться, чтобы его исключить. Вчера вечером подошёл и положил мне на стол шоколадку. Не выдержала – съела по дороге домой. С завтрашнего дня начинаю укреплять силу воли и заниматься глубоким дыханием.
22-го числа того же мес. Была на вечеринке у подруги. Перед тем, как пойти, отрезала себе пучок и завила остатки волос на папильотки. Чтобы не догадались, кто я по профессии. Всё равно догадались, сволочи. Как это люди умудряются красить губы, не размазав их при этом по всему лицу? За столом некстати вспомнился вчерашний доклад Виолетты Ардалионовны из отдела необработанных книг - о новых принципах предметизации. С горя хлопнула подряд три стакана перцовки. Не помогло.
23-го числа того же мес. Если рассудок и жизнь дороги вам, держитесь подальше от систематического каталога. Напечатала триста листовок с таким текстом, используя из предосторожности разные компьютерные шрифты. Украдкой подсовывала их читателям. Бесполезно. Всё равно идут. Чёрт с ними, моё дело – предупредить.
30-го числа того же мес. При входе в метро меня задержала нищая бабка и потребовала милостыню. Надо всё-таки соображать, когда
32-го числа того же мес. И всё-таки я была права! Будущее – не за систематическим, а за предметным каталогом! И, разумеется, за Универсальной Десятичной Классификацией. Они вынуждены были это признать! На радостях улыбнулась номеру две тысячи семьсот семьдесят пять. Надеюсь, он не поймёт это превратно.
2006/10/20 дети
Я шла по улице Мытной, хрустя опавшими листьями. Впереди шли трое – стройная мама, элегантно спотыкающаяся на тонких, как иглы, шпильках, маленькая девочка в коротеньком пальто и перекрученных вдрызг колготках и мальчик постарше, в модных обвислых штанах и хулиганской кепке на затылке. Они шли медленно, но мне совсем не хотелось их обгонять.
— Ух, ты! – говорила девочка, утыкаясь в магазинную витрину и тыча пальцем в раскидистую пальму. – Ген, смотри! Зачем это, а?
— А это специальная такая штука, чтобы обмахиваться, - не моргнув глазом, пояснял Гена. – Летом, когда манекенам жарко, они её берут и друг на друга махают. Машут, то есть.
— Ну и дурачок, - снисходительно фыркала девочка. – Это дерево такое. Специально, чтоб для красоты.
Идти за ними следом было хорошо. Девочка скакала и поддевала ногами листья, поднимая пыль и счастливо повизгивая. Мальчик шёл вразвалочку и сосредоточенно изучал рекламные плакаты вдоль дороги.
— Мам, а мы с тобой на «Меченосца» сходим?
— Ой, Гена.. что-то мне не хочется. Давай ты лучше с папой, а?
— «Меченосец» - это кино? – тут же встревает девочка. – Про рыбку?
— Сама ты рыбка, - хмыкает мальчик. – Это про дядю такого. У него меч из руки вырастал. Вон, видишь, - нарисован.
— А-а-а, - разочаровано поёт девочка. – Нет. Про такого дядю я не хочу. Я вот про этого хочу! – Встретившись взглядом с прозрачными безжалостными глазами Лиепы – Красса на плакате, она замирает, задохнувшись, и тихо, восхищённо краснеет. – Мама! Я про этого дядю хочу кино! Пойдём на этого дядю! Ну, пожа-алуйста!
— Это не кино, - поправляя ей шапочку, втолковывает мама. – Это вечер балета. Ну, когда танцуют. И дяди этого уже нет – он умер.
— Умер? – На лице девчушки – опасливое недоумение. – А как же он танцевать будет? Отпросится, да?
2006/10/22 Вавилонская библиотека
На углу улицы молодой дворник с чёрным лицом и золотыми зубами стоял, опершись на метлу, и смотрел на продавщицу в овощном киоске. Он стоял, смотрел, как на экран, и улыбался ей золотозубой улыбкой, и она сонно улыбалась ему сквозь укропные и капустные заросли, и оба молчали. Толстая осанистая ворона с хмурым одобрением разглядывала своё отражение в тёмной магазинной витрине. Небо было везде – и над головой, и под ногами, и в воздухе, и от этого было сыро, свежо и хотелось спать.