Дневник – большое подспорье…

Чуковская Лидия Корнеевна

4/I 68. Из Лениздата пришел пакет фотографий АА; надо установить места и даты. Сделать это можно – но я-то, с болью говорящая по телефону! тут надо ездить по людям, сопоставлять, смотреть…

5/I 68. Был Миша Ардов, немного помог с фотографиями.

6/I. Была Ника, помогла мне с фотографиями. Взяла их с собой и покажет М. С. Петровых. Кое-что уже распутано.

12 января 68. Зима. Морозы. Встаю поздно из-за проклятых снотворных и не вижу дней и мало работаю. А тут еще

необходимость телефонов и людей из-за фотографий АА.

Суд в Ленинграде отложен на 12 февраля. Это очень плохо – опять не все смогут поехать и т. д.

13 января 68. Эфир полон процессом… Воззвание от Павла Литвинова и Ларисы Даниэль… [303] А мне хотелось узнать НЕ из эфира, т. е. не только из эфира. И сегодня узнала из очень верного источника крохи.

303

Речь идет о суде над Ю. Т. Галансковым, А. И. Гинзбургом, В. И. Лашковой и А. А. Добровольским в январе 1968 года. В. Буковский, который в это время уже был в заключении, на страницах своей книги «И возвращается ветер…» (с. 228–229) передает обстановку «процесса четырех» и приводит выдержки из обращения П. Литвинова и Л. Богораз: «Граждане нашей страны! Этот процесс – пятно на чести нашего государства и на совести каждого из нас… Сегодня в опасности не только судьба подсудимых – процесс над ними ничуть не лучше знаменитых процессов тридцатых годов…» Подробнее см. сб.: Процесс четырех / Сост. и коммент. Павла Литвинова (Амстердам: Фонд имени Герцена, 1971), а также: Мое последнее слово. Речи подсудимых на судебных процессах 1966–1974 (Франкфурт-на-Майне: Посев, 1974).

Процесс этот по форме действительно беззаконнее всех предыдущих. Судьи не давали говорить свидетелям защиты и адвокатам. Публика (подобранная по билетам) улюлюкала на подсудимых и свидетелей защиты. Когда одна свидетельница что-то говорила в защиту Алика, он сам ей крикнул: «Что ты пытаешься, Андропов в зале»! [304] Мать Гинзбурга сначала не пускали, а пустив, почти не слушали…

Все дни там была Ира, невеста Гинзбурга [305] . И мать Галанскова.

304

Намек на присутствие в зале сотрудников КГБ, председателем которого в эти годы был Ю. В. Андропов.

305

невеста Гинзбурга – Арина Сергеевна Жолковская-Гинзбург.

А перед Гинзбургом я виновата, я о нем дурно думала. А он вел себя безупречно – на следствии и на суде. В последнем слове сказал, что это – не суд, и просил только одинакового наказания с Галансковым.

Добровольский, по-видимому, провокатор.

25 января 68 г. Продолжаю мыкаться с фотографиями.

По этому поводу вчера был Рожанский [306] . Умный, знающий, но скорее собиратель, коллекционер, чем что-нибудь другое.

306

Рожанский Иван Дмитриевич (1913–1994), историк античной философии, записал на магнитофон голоса Галича, Бродского, Ахматовой.

28/I 68. Я была несправедлива к Ел. Серг. Венцель, недооценивая ее беду. Беда большая. В Военной Академии ее травят. Она может лишиться профессорства. Собрали какую-то идеологическую Комиссию и там 40 мужиков на нее орали: и вещь, мол, клевета на офицерство и пр. [307]

Она заявила, что ведь это было во времена культа личности – потому изображен доносчик. Тогда кто-то сказал: – «Не было никакого культа, это все Никитка выдумал, это он вырыл пропасть между нашим прошлым и настоящим».

307

О требованиях начальства Академии см. запись от 27 октября 1967 г.

Не было. Нашей жизни не было.

13 февраля 68. Вчера в Ленинграде должен был состояться суд Гумилев – Пунины. Он опять отложен. Какое мучительство. Подробностей я не знаю.

Дед считает мои письма к Алигер «шедевром». Попросил прислать и ее письма ко мне. Я послала. Боюсь, он рассердится на нее, а мне это не надо.

Окончила работу над «Не казнь, но мысль», всё лежит готовенькое, чисто переписанное – но что делать далее – ума не приложу.

В австрийской газете статья о советской молодежи; там речь идет и о молодой писательнице Лидии Чуковской в главке «Мужественная Лидия».

А на последний шаг у меня не хватает мужества. Люша, дед…

22 февраля 68. А я снова переделала «Не казнь, но мысль», отказавшись от милого «Колокола» и сделав подзаголовок: К 15-летию со дня смерти Сталина. Так конечно спокойнее. Но все равно – очень тревожно. Пошлю в «Известия»…

А кругом ужасы.

Есенина-Вольпина (который подал заявление с просьбой указать, где можно 5 марта провести анти-сталинскую демонстрацию) снова насильно уволокли в психиатрическую больницу, хотя он сейчас в порядке [308] . Очень искусно отправили туда же Наташу Горбаневскую, на 6-м месяце беременности [309] .

Павел [310] не пошел в КГБ, куда его снова вызвали.

8/III 68. Был Жирмунский, сидел часа 4.

308

Наталья Горбаневская (1936–2013), поэт, правозащитница, участница демонстрации на Красной площади против вторжения в Чехословакию.

309

Наталья Горбаневская (1936–2013), поэт, правозащитница, участница демонстрации на Красной площади против вторжения в Чехословакию.

310

Речь идет о Павле Литвинове.

Поспорили мы с ним о тексте «Поэмы». Он почему-то хочет взять за основу своего издания – экземпляр 1963 г., подаренный ему АА со словами, что это, дескать, окончательный. Ну, а 64 г. – для «Бега Времени»?

Я ему обещала послать 64 г., да еще примечания – и потом ужаснулась времени, которое нужно будет на это истратить: перепечатка, вычитка.

Сомнительно молчит Друян.

15/III 68. В Чехословакии чудеса. Сердце болит от тревоги.

В Польше трагедия – опять все та же, та же – которое уже поколение. И сердце заходится.

19/III 68. Странный человек Атаров.

По давнему уговору я дала ему прочесть – послала явившегося, наконец, Сашу – свои «Записки». Буря восторгов. И тут же требование: включить в текст все упоминаемые стихи (вплоть до Тютчева и Баратынского!).

Стихи (но не Тютчева и Баратынского) Ахматовой вероятно в самом деле надо дать – в Приложении. Хотя, мне кажется, вся эта вещь вообще может быть интересна только тем, кто знает Ахматову наизусть. Нет, если и давать, то только ненапечатанное… Не давать же – «Перо задело за верх экипажа…»