Дневник – большое подспорье…
Шрифт:
10/VIII 66. Пиво-Воды. Сегодня мы ее хоронили. Год – той жаре, тем слезам, тем речам [267] .
А я сижу сегодня целый день над новыми страницами «Памяти Фриды». Как всегда тот же просчет: думала – ну час, ну два, уйдет на эти странички, а ушел день и наверное завтра уйдет второй… Радость! Будь счастлива тем, что еще можешь работать. Над Фридиным памятником. Сегодня спорила с Норой Яковлевной и Раисой Ефимовной [268] о надписи. Они хотят написать на могиле девиз, который Фрида знала и любила: «Говори, что знаешь, делай, что должно и будь, что будет». А я против. Он слишком романтический и 18-летний, он ей не соответствует. Сколько раз она меня останавливала и удерживала вот от этого: «говори, что знаешь и будь, что будет!»
267
Речь идет о похоронах Вигдоровой.
268
Нора
Она была осмотрительна, трезва – и этим, в сочетании с добротой, благородством, самоотверженностью – этим одолевала препятствия. А вовсе не так: зажмурив глаза – в пропасть.
21/VIII 66. Какие на свете бывают чудеса!
Дней 6–7 назад, в такси, я сочинила стих. Записала его и потеряла.
И наконец самой собоюЯ заслужила право быть.Стучать о стенку головою,Молиться или просто выть.Надежда – поздно. Слава – поздно.Все поздно, даже быть живой.Но Боже мой, как звездно, звездно.Лес, я, звезда над головой.Я подумала, пусть полежит, а потом я пойму, стоящее ли.
Когда у меня были Копелевы, они сказали, что в «Новом Мире» есть одно стихотворение Володи Корнилова, о котором он им говорил, что оно – мне (?).
Вчера вечером Люшенька привезла № 7 «Нового Мира». Дивные стихи Корнилова – о конце войны, о теледикторе, о тишине в лесу. Одно без названия. Читаю:
Достается должно быть не просто,С болью горькой, острей, чем зубной,Это высшее в мире геройствоБыть собой и остаться собой.Увы, я вовсе не всегда была и оставалась собой. Это он зря. Я только сейчас, после всех потерь, кончин и гибелей, где-то на подступах к себе. Но каково совпадение! Не писали ли мы эти стихи в один день.
1/IX 66. Пиво-воды. … бедствие – моя встреча с И. Н. Пуниной. Она просидела у меня 6 часов и уже этим одним меня ранила. Но я хотела этой встречи и рада, что она была. Я теперь Ирину Николаевну – знаю. Знаю сама меру изворотливости, ловкости, лживости, ума, силы. Это человек из породы тех, о ком Тусенька говорила: «больше энергии, чем света». Света нет совсем. Есть хватка, ум, практичность, расчет – и болезненность, хрупкость, жалкость. Наглость чрезвычайная. Она послала Суркову «опись архива» – что же описано? – спросила я.
– Подстрочники, письма АА, чужие стихи…
– А тетради АА? – спросила я.
– Тетради АА – ответила И. Н. – никогда не были архивом – не моргнув ответила И. Н.
Есть реальная ценность: тетради АА. Отдать их она не хочет. Она сознает, что силы отнять нет ни у кого. Вот и всё. А слова и доводы ей безразличны.
В разговоре было еще несколько таких же подводных ям – мне хотелось ее избить. Но я держалась спокойно и даже кормила и поила ее. Но всё сказала.
Она подарила мне дивные фотографии похорон. Особенно одна – где Иосиф и Толя над гробом.
В воспоминании эта встреча еще мерзее, чем была.
5/IX – Лева [269] должен быть введен в наследство. Если бы можно было надеяться на него! Но он полон своих антипатий и страстей и что он сделает – бог весть.
19/XI 66. Москва. Известие о том, что где-то за границей вышла белая книга (процесс Синявского и Даниэля) и там – мое письмо к Шолохову [270] .
269
Лев Николаевич Гумилев (1912–1992), историк-этолог, сын А. А. Ахматовой и Н. С. Гумилева.
270
Белая книга по делу А. Синявского и Ю. Даниэля. Сост. А. Гинзбург. Изд-во: Посев, 1967.
20/XI 66. «Кучность событий»…
Потрясающее письмо Д. Я. о «Памяти Фриды» [271] .
Вчера впервые слышала свое имя по радио.
А сегодня прочитала в «New York Times» извещение о напечатании своего письма Шолохову.
«Все сбылось…» Так, что ли?
21/XI 66. Здоровые также мало способны понимать больных, как живые мертвых или наоборот. При этом я имею в виду не только людей, начисто лишенных воображения, но и людей добрых и умных. Дело обстоит даже еще хуже: не понимают друг друга.
271
В письме от 16.11.66 Давид Яковлевич Дар пишет: «Я потрясен мужеством, чистотой и обаянием личности Вигдоровой. Я потрясен силой, цельностью, страстностью личности автора, его любви, его ненависти, его сарказма, его нежности. При всем своем (моем) недоверии к истории, к социальному, к гражданственности (я вижу в них проявление стадности и духовной зависимости) я совершенно сражен пронзающей силой, точностью, яркостью (при поразительном лаконизме) созданной Вами картины времени – я имею в виду тот конкретно-исторический фон, на котором написан портрет героини и раскрывается автопортрет автора…
В моем читательском представлении Ваша рукопись должна получить высшую
Горячо завидую Вашему счастливому дару общения. Счастлив, что в русской литературе появилось еще одно произведение, продолжающее самое главное, что, на мой взгляд, дала русская литература человечеству: утверждение, что физиологическое одиночество человека преодолимо силой духа и нравственности (бога?). Ваше произведение (хотя Вы об этом явно не думали) полемизирует с материалистически-экзесционалистским ощущением безысходности человеческого одиночества, отсутствия подлинных контактов, трагедии разобщенности.
И еще одно: думаю, что дилемма Цветаевой: суд совести и суд слова – не верна. Думаю, что искусство, это единственное практически возможное в жизни проявление совести. Думаю, что в реальной жизни жить целиком по совести: не насиловать, не убивать, не приносить зла другому – невозможно. Абсолютное и всеобщее добро противоречит законам логики и разума. Потому-то человечеству и нужно искусство, что это негаснущий в веках фонарь, который всегда напоминает об абсолютном добре. Только в искусстве в полной мере осуществляются те законы нравственности, которые Кант назвал категорическим императивом. Только благодаря искусству и религии, где царят не законы разума и логики, а законы мечты и воображения, т. е. веры, человеческое общество отличается от стада животных. Ибо человек отличается от животного, как мне кажется, не разумом (т. к. в каких-то пределах разумом и способностью мыслить обладают и животные) а только воображением, мечтой, идеалом, т. е. – искусством – единственным средством, способным обуздать естественную природную чувственность человека, которая сама по себе, как и вся природа, вне нравственна и направлена на достижение ПОБЕДЫ В БОРЬБЕ за существование. Поэтому, я считаю, что труд художника, это наиболее ЧЕЛОВЕЧНЫЙ и НУЖНЫЙ человечеству труд.
Быть может, поэтому во все времена в человеческом обществе существуют две власти: власть людей действия, практики, власть безнравственная, но без которой общество не могло бы совершать всего того, что оно совершает. И двигаться вперед (в некоторых отношениях) тоже не могло бы. И другая власть – власть художников, людей мечты, идеала, воображения, власть нравственная, практически бесполезная, но без которой человеческое общество превратилось бы в отлично организованное стадо разумных животных. Поэтому власти Сталина должна была противостоять власть Цветаевой, власти Кеннеди – власть Стейнбека, власти Наполеона – власть Гете. Только благодаря этой гармонии человечество и движется вперед (наука, техника) и в то же время не превращается в стадо.
Поэтому мне было чрезвычайно интересно то, как Вы ответили на вопрос о том, что сломило Вигдорову. Невозможность совместить художничества, т. е. служения людям средствами мечты, воображения, идеала, с практической деятельностью, т. е. служением людям средствами активных поступков…
И не смейтесь надо мной за мою восторженность, и не обвиняйте меня в чрезмерности и преувеличениях моих оценок. Ведь я, к счастью, не критик, т. е. не оценщик, т. е. не дегустатор, и не обязан сверять свои чувства и впечатления с чувствами и впечатлениями других, и отвечаю только за себя одного» (РГАЛИ. Ф. 3390. Оп. 1. Ед. хр. 377. Лл. 37–41).
23/XI. Письмо от Добина [272] (я ему послала список его ошибок в статьях об Ахматовой) неожиданно дружелюбное и благодарное.
Открытка от Толи: Пушкинский Дом подал в суд на И. Н. [Пунину], и Толя будет свидетелем.
6/XI. Накануне был у меня Друян – редактор из Лениздата [273] . Он в ужасе от того, в каком виде Аня сдала стихи. Я ему объяснила, что ничего другого и ждать от Ани нельзя было, она не литератор. Он предложил составлять мне. Я отказалась; пусть сделает кто-нибудь из ленинградцев, а я прорецензирую.
272
Ефим Семенович Добин (1901–1977), литературовед.
273
Друян Борис Григорьевич (р. 1936), редактор сборника Анны Ахматовой, который готовился в Лениздате.
27/XI 66. [Вклеено объявление из парижской «Русской мысли» о том, что поступила в продажу новая книга советской писательницы Лидии Чуковской «Опустелый дом»] [274] .
30/XI 66. Москва. Сегодня я узнала, что в «New York Times» напечатаны 1) письмо 63-х 2) мое письмо к Шолохову 3) извещение о Белой Книге, составленной А. Гинзбургом и посвященной памяти Фриды.
Очень боюсь, что вся история встревожит деда, выбьет его из колеи. И Ал. Б-ча (Раскина).
274
Издательство самовольно заменило авторское название повести «Софья Петровна».
А меня эта история совсем не беспокоит: я чувствую себя чистой и правой.
2/XII 66. 7 часов. Только что на волне 42, в диапазоне 41, я слушала свое «Письмо Шолохову» (радиостанция Кёльн, Немецкая волна).
22/XII 66. Плохо сплю. Мало работаю.
Выбита из времени главным образом ленинградцами – Толей – который здесь ненадолго по ахматовским делам и часто приходит ко мне (докладывать и слушать мой Дневник).