Дневник Кэролайн Форбс
Шрифт:
Я кивнула.
Воцарилась мгновенная пауза. Старушка тааак на меня посмотрела, будто я была Гитлером и самолично расстреляла миллионы людей. Розалин уронила от неожиданности пачку овсяных печений и тут же её подняла.
– Что? – я изумленно уставилась на них, словно изваяния застывшие и просто как рыбы пялящиеся на меня.
– Лучше беги, девочка, - прошептала миссис Мортон, хватая свой пакет и стараясь как можно быстрее от меня убежать.
– Что такое? – моему удивлению не было предела.
Что их так напугало? Как будто призрака увидели. Я на всякий случай оглянулась, проверяя, не случилось
– Дом нехороший. Лучше действительно уезжай, - прошептала охрипшим голосом Розалин, не смотря мне в глаза. – И от друга своего убегай, если этот дом принадлежит ему.
– Почему? – я вытаращила глаза.
Что за бред? Причем тут Клаус?
– Не спрашивай, - испуганная девушка сползла со стула, на котором сидела и скользнула в служебное помещение, оставив меня недоумевать.
Захотелось громко крикнуть: Что только что было?
Я немного постояла в надежде, что Розалин вернется, но девушки всё не было, и я решила вернуться обратно в дом и расспросить о нем Клауса. Всё это очень и очень странно.
Когда я вышла на улицу, вдохнула свежий прохладный воздух и тут же им подавилась. Миссис Мортон загородила мне проход своим бедным, тщедушным, старым тельцем, что я сжалилась над ней: она настолько плохо выглядела. Сердце жалобно ёкнуло, глядя на эту женщину, повидавшую на свете многое. Её грустные потускневшие глаза и эту россыпь морщинок у глаз. Её слегка трясущиеся руки, так отчаянно перегородившие мне дорогу. Грудь, вздымающуюся под вязанным бежевым свитером. Каждый вдох давался ей с трудом.
Старость – самое худшее, что может произойти с человеком.
Я внезапно вспомнила маму. Ей ведь тоже это предстоит. Стареть, высыхать с каждым днем и умереть, зная, что в своей жизни ты что-то не выполнил, что-то не доделал или забыл.
Я прокашлялась, стараясь прогнать слезы, уже навернувшиеся на глаза.
– Уходи из этого дома.
Я удивленно посмотрела на женщину, с такой безнадежностью глядящую на меня.
– Но почему?
– Ты разве не знаешь? – Миссис Мортон сложила морщинистые руки, покрытые синими прожилками вен, на своей груди.
– О чем?
Женщина тяжко вздохнула и оглянулась.
– Никогда не слышала о том, что произошло в этом доме?
Я помотала головой. Меня захватило любопытство. Ну-ка, поподробней. Что же случилось там?
Старушка снова огляделась и указала мне своей сухонькой ладошкой на скамейку, стоявшую поблизости от магазина. Я кивнула и прошла за ней, недоумевая, что вообще происходит? С каких пор я как послушная собачка иду за совершенно незнакомым человеком, который хочет рассказать мне какой-то бред про дом, где мы остановились? Ах да, возможно, с тех самых как любопытство взяло верх над разумом.
Старушка аккуратно присела на скамейку, скрипнувшую от её приземления. А, может быть, это скрипнули её суставы? Миссис Мортон невольно поморщилась, у неё явно болела поясница, с таким трудом она опустилась на сиденье. Я присела рядышком, сжимая руками белоснежный пакет с продуктами и пытаясь понять, что же хочет рассказать мне эта женщина.
Старушка выпрямила свои затекшие ноги и сложила на коленках руки, словно прилежная католическая ученица.
Как оказалось,
Ей было семь лет, она ходила в первый класс их местной школы и жила всё в том же синем доме с красной крышей. У неё была хорошая семья: отец, мать, она и еще два старших брата. Напротив их дома стоял как раз тот, о котором потом пойдет речь. Именно там мы и остановились с Клаусом. Раньше в нем жила одна дружная семья. Мистер Дэвидсон, его любимая жена и двое детей. С младшей из них, Шарли, как раз и дружила Регина. Они были ровесницами и вместе ходили в один класс.
Однажды к ним в город приехала очень странная семейка: женатая парочка и еще какой-то мужчина, оказавшийся братом жены. Очень богатые, видимо, аристократы. Сорили деньгами, как могли, особенно женщина. С непростым характером, капризная, постоянно донимала мужа и брата. Но выглядели они эффектно: богато одетые, надменные, высокомерные, почти ни с кем не общающиеся. Имена мужчин никому не были известны, а вот женщину звали Ребекка. При упоминании этого имени я вздрогнула, сразу подумав о сестре Клауса. И мои опасения подтвердились, когда Регина стала описывать её мужа, смахивающего на Элайджу, и брата, явно копию гибрида.
Интересно, что же они забыли в этом крошечном местечке?
Но мои мысли были прерваны рассказом миссис Мортон.
Местные жители обсуждали эту тройку, смакую каждую сплетню и промывая им косточки. Ну, конечно, не каждый день в это захолустье приезжали такие люди. Самое странное было в том, что они жили в маленькой гостинице на окраине города. Сейчас от неё остались только руины, но тогда это было очень хорошее место. Раньше. Вот только Ребекке абсолютно не хотелось жить в этом месте, она слезно умоляла мужа переехать в какой-нибудь дом.
Я так и не смогла представить, как первородная просила братьев об этом. В голове никак не могла появиться эта картинка, хотя я пыталась.
Интересно, почему Элайджа выдавал себя за её мужа?
И всё-таки разозленный брат решил помочь сестре. Он выбрал самый лучший дом в городе: тот самый напротив дома Регины. Я удивилась: дом такой маленький, и тогда он считался очень хорошим? Хотя, возможно, в то время это действительно был самый шикарный дом в городке.
И этим аристократам было явно плевать, что дом не принадлежит им. Они имели хорошие связи, чтобы суметь выставить эту семью за порог их собственного жилища. Дэвидсонам ничего не оставалось, как переехать оттуда в другое место.
Ребекка безумно любила вечеринки. Наверное, это единственное, что она могла себе позволить, не считая своей маленькой прихоти. Регина прекрасно помнила шумные тусовки и собрания по ночам. Будто сам дьявол устраивал в этом месте оргии. Будучи маленькой и совсем непривыкшей к такому шуму, она не могла уснуть по несколько часов, ворочаясь под оглушительные песни.
Однажды это всё закончилось. Эта семейка явно от кого-то пряталась, недаром же приехала в эту Богом забытую глушь. Может, они украли огромную кучу денег или насолили какому-то преступнику, Регина не знала. Но эта ночь врезалась маленькой семилетней девчушке в память.