Дневник лабуха длиною в жизнь

Шик Эдуард Григорьевич

– Ладно, Руслан, заткнись!
– грубо сказала ему моя жена.

Я промолчал в знак согласия. Руслан уважал и побаивался Наташу.

Нервный день

Боярский уехал в Америку, продав мне свой красный пикап, на котором стало удобнее развозить товар. Уехал и Арик Радер. Я продолжал работать с дядей Наумом и играть халтуры. Лёня получил водительские права и пару раз, замещая меня, ездил с ним.

Этой ночью необходимо было забрать большое количество листов резины, которую где-то за городом загрузят в мою машину, после чего я должен буду отвезти все это к "своему" человеку в село. В три часа ночи я был в назначенном месте. Поначалу никого из поставщиков

не было. Я вышел из машины. Октябрьская ночь, к счастью, была темной и теплой. Вдали показались два огненных глаза, и ко мне подъехал небольшой грузовичок с двумя мужиками.

– Наум?
– спросили они.

– Наум.

– Открывай машину.

Мужики по-быстрому разгрузили, загрузили и быстренько свалили. Под тяжестью груза у пикапа задрался нос. Я поехал в нужное мне село за двадцать километров от того места.

Ехал по проселочным дорогам не спеша. Тучки разошлись, на небе показались звездочки. Настроение - хорошее. Дядя Наум обещал заплатить за эту работу как за целый рабочий день. Я был рад тому, что проведу больше времени с семьей. Деревья остались позади, и я выехал на более узкую дорогу, виляющую среди полей. И тут моя машина зафыркала, закашляла, запукала... и заглохла! Подождав немного, я попробовал ее снова завести. Ничего не получилось. Подождал и попробовал еще разок. Ничего! Вышел из машины, открыл капот, посветил зажигалкой... и закрыл капот. Ситуация не из приятных. Полная машина ворованного товара, а тут вдруг машина заглохла!

Я стоял у машины, курил одну сигарету за одной и думал: "Какие вариации могут получиться в этой ситуации?" Рассвело. Откричали петухи. Птички запели. Открыв капот, я истуканом уставился в мотор с уймой проводов. С железом и электричеством у меня всегда были натянутые отношения. Подергал тут, подергал там. Ничего. За все это время мимо меня не проехала ни одна машина. Я не знал, что мне предпринять. Оставить посреди поля машину с товаром и пойти километра два до ближайшего села за помощью - не решался. Сигареты закончились. В который уже раз уставился в мотор - надо продолжать искать проблему.

И я стал искать - и я ее нашел! Машина завелась. Я наконец-то отвез товар и радостный, с тортиком в руках вернулся домой. Ангел-хранитель вмешался и направил мою руку на нужный проводок!

Лёня лабух

Окончив консерваторию, Лёня и Таня аккомпанировали в балетной школе на полставки каждый, зарабатывая на двоих восемьдесят рублей в месяц. Лёне предложили поработать на органе в кафе. Брат был нотником, отыгравшим за свою жизнь единственную свадьбу, и то со мной и с папой. Органа у него не было. Зато у меня все еще был колхоз, в котором я появлялся один раз в месяц - за зарплатой. Директору клуба Степе дал сто рублей, и он одолжил мне клубный орган в пользование на один год, чего было вполне достаточно.

Лёня стал работать в кафе "Гвоздика". Брат облысел, и отпустил бороду. (Кто-то назвал это "законом сохранения материи".) Через какое-то время он уже лабал все, что надо было, и даже запел блатные песни. Каждодневный свежий парнус помог ему проявить свой певческий талант. Лёня стал лабухом, зарабатывая более четырехсот рублей в месяц.

– Вчера в ресторане лабал Баха, - рассказывал Лёня, - подошел поддавший клиент, дал червонец и попросил сыграть первый концерт Баха. Ребята уставились на меня. Я утвердительно кивнул, мол, берите бабки, и сказал им, чтобы следили за моей левой рукой.

– Что же ты играл?
– спросил я.

– Ну конечно же, первый концерт Баха, - улыбался брат.
– Чувак дал еще червонец и попросил слабать ему еще второй концерт Баха, что и было сыграно. Двадцатник остался у нас, - закончил Лёня.

Как-то Таня радостно воскликнула:

– Эдик! У нас появились деньги. Мы ожили!

Снова в Питер

Вся

семья Шик подала заявление на выезд. Река отъезжающих становилась все более полноводной. Все выезжали по израильским вызовам до Вены, а там - кто куда. Многие неевреи тоже хотели выехать. Становилось все более смешанных браков. Еврей стал средством передвижения.

Алюшке пошел второй годик. Болезнь немного отпустила, но ребенок продолжал кашлять. Как-то Наташа сказала, заглянув мне в глаза:

– Эдик, надо что-то делать. Я очень переживаю, что Аля все еще кашляет. Мне сказали, что надо ребенка крестить, и это может помочь. Как ты на это смотришь?

– Наташенька, я готов попробовать любой шанс, если это сможет помочь, даже если это будет шаманизм.

Через два дня мы принесли ребенка в небольшую украинскую православную церквушку и крестили. Как ни странно, через недели две дочурка стала меньше кашлять.

Как-то сестра Галя упросила Наташу дать Альбину погулять. Наташа опасалась доверить сестре ребенка, но та уговорила ее и, усадив ребенка в коляску, обещала вернуться через час. Прошло два с половиной часа - их не было. Мы с Наташей отправились на поиски. Вскоре увидели ее, слегка поддатую, болтающую с какой-то девицей. Рядом в коляске сидела счастливая Алюшка с размазанным по мордашке, рукам и коляске шоколадом. Досталось Галине от сестры!

Оставив Альбину на мою маму, мы поехали в Ленинград. Второй раз в этом году я ехал в Питер. В этот раз в моей машине - Наташа и Виталик. Марик решил составить нам компанию. Вита, Саша и Мишка Лещ, который, как и я, собирался в дальнюю дорогу, ехали в его в машине. Ехали через Белоруссию и Прибалтику. На обратном пути остановились на ночь в Витебске - родине всей нашей мишпухи. Там жила тетя Люба, первая жена дяди Фимы - приятная, улыбчивая женщина, она приняла нас очень тепло, не позволила остановиться в гостинице, всех разместила у себя. Она всю жизнь любила Фиму, родила от него сына Феликса и так никогда больше и не вышла замуж. К этому времени дядя Фима был уже в третий раз женат, на этот раз - на красивой польке Ане, бывшей младше дяди на двадцать лет и родившей ему сына Виталика.

В целом поездка понравилась всем.

Летающая машина

На улице Мира на пригорке возвышались украшенные элементами барокко и эпохи Возрождения церковь и монастырь Святой Марии Магдалины. В начале XX века в них находилась колония для несовершеннолетних проституток. Позднее колония переехала в другое место, где я имел удовольствие работать. В советское время превращенная в спортивный зал, позже - в клуб для танцев, в последние десять лет церковь была передана под ЛОМА. В этот день я решил заехать в бухгалтерию и забрать причитающиеся мне сто рублей, которые по разным причинам до тех пор находились у них. Напротив входа вокруг небольшой клумбы проходила брусчатая дорожка. Рядом - небольшая, поросшая травой полянка спускалась к подножию холма, под которым бегали трамваи. Подъезд машинам к зданию был запрещен. Висел "кирпич". Изредка, если ненадолго, мы все же заезжали. Подъехал и я, оставив машину у клумбы. Быстро заскочил внутрь и побежал в бухгалтерию. Через десять минут вышел, став богаче на сто рублей, и в этот момент ко мне подбежал знакомый музыкант и с испугом в глазах спросил:

– Это у тебя красный пикап?!

– Да, а что?

– Беги быстрей на улицу, твой пикап чуть не влетел в трамвай и стоит внизу на трамвайных путях.

– Как так?!
– вскричал я и помчался на улицу.

Машина стояла на трамвайных рельсах в нескольких сантиметрах перед двухвагонным трамваем. Вожатый, увидев машину, несущуюся с горы прямехонько в окна трамвая, дал по тормозам. Машина упала на рельсы перед трамваем. Я глянул вниз. Уже собиралась толпа людей. Прыгать вниз было высоко и, оббежав вокруг, я устремился к своей машине.