Дневник лабуха длиною в жизнь
Шрифт:
Родня
В последние годы семейные тусовки переместились из квартиры моих родителей в квартиру тети Паши. Тетя Паша - мамина сестра, младше мамы на четыре года, она же - моя молочная мама. Хлебосольная, она всегда была рада гостям. Будучи женщиной азартной, тетя паша целыми днями играла то в карты, то в лото. Я обучил ее и своих дядек нардам, и когда в семье играли - стоял невообразимый крик: никто из них не умел проигрывать, орали все, к тому же все были темпераментны и голосисты. Впрочем, никогда не ругались всерьез. Семья дружная. Когда ни зайдешь -
Старший сын тети Паши, Аркадий, работал в железнодорожном управлении инженером, был женат, с женой Леной они растили шестилетнюю дочурку Биану. В Ярославле мы с Ариком, еще будучи детьми, делили одну коляску на двоих. Отец его, майор-артиллерист, во время войны в ярославском госпитале залечивал раны. Где-то пересеклись его и моей тети пути, и появился Аркашка. Правда, задолго до рождения Аркадия его отец вернулся на фронт, и с тех пор тетя Паша его никогда не видела. Никто не знал, где он и что с ним. С Аркашкой мы учились вместе до пятого класса - в пятом я остался на второй год, а он пошел дальше. Аркашка был самым маленьким в классе. Но после того, как однажды на переменке он отметелил главного задиру класса, который был выше его на две головы, проблем больше не было.
Арику было семь, когда тетя Паша вышла замуж за дядю Наума. Через восемь лет родился Саша. Сейчас ему было восемнадцать. Хороший, смышленый, веселый парнишка, но учился неважно, хулиганил, проблем от него родителям хватало. Но в автодорожное училище его все-таки всунули. Там он с кем-то подрался, нанеся тяжелые телесные повреждения. Его арестовали, хотели судить. Пришлось звонить Срибному, чтобы помог вытащить братишку.
Срибный все уладил, но надо было забашлять, что Сашкины родители с радостью и сделали.
Сашка-бизнесмен
Иногда вспоминаем Сашину сделку в 1970 году.
В августе того года в Одессу пришла эпидемия холеры. Срочно создавались карантинные точки, куда согнали массу народа. В этом котле оказалась тетя Паша с Сашей, которому было одиннадцать, и тетя Соня с четырнадцатилетней дочкой Флорой, на свою беду, отдыхавшие все вместе в Одессе. Все были обязаны сдать на анализ кал. Тех, у кого не нашли холерную бациллу, обещали переселить в более комфортабельное место и затем отпустить домой. Остальных ждала неизвестность. Саша умудрился сдать кал одним из первых. Бацилл не было. Никто не знал, сколько времени придется пробыть в карантине, а тетя Соня очень хотела домой.
– Саша, - слезно обратилась она к довольному племяннику, - ты ведь можешь дать мне немного своего кала... И я сдам его на анализ... как будто мой.
– Я не хочу сейчас какать, - ответил Сашка.
– Но ведь захочешь? Правда?
– посмотрела на него с надеждой тетя Соня.
– Может, и захочу, но для этого мне надо хорошо поесть.
– Сашенька, - обрадовалась Соня, - я отдам тебе всю свою порцию, ешь на здоровье!
– И компот?
– И компот, а если захочешь, - бросила взгляд на Флору, - еще отдам и порцию Флоры.
– Не отдам!
– вскричала полненькая Флора.
Сашок наелся от пуза, и все стали ждать кал. Наконец, пришел этот важный момент. Сашка вышел из туалета и поставил на стол баночку. Соня коршуном бросилась к баночке, но племянник был быстрее и схватил
– Нет-нет, тетя Соня... За такой кал надо платить!
– заявил он.
– Сашенька, ты что, хочешь тете говно продать?!
– воскликнула ошарашенная Соня.
– Не хочешь, не покупай, - ответил Сашок, - такое говно у меня любой купит.
– Сашенька, неужели ты за говно будешь с тети деньги брать?
– вступилась его мама за тетю Соню.
– А чего... она же хочет домой, пусть платит!
– И сколько же ты хочешь, нахаленок маленький?
– подбоченилась тетя.
– Десять рублей, - спокойно ответил племянник.
– Что?!
– вскричала тетя Соня.
– За кусок говна десять рублей?! Не дам... дам пять!
– Дашь десять, - со спокойной уверенностью сказал Сашок, - и за Флору дашь десять, ты же хочешь, чтоб ее тоже отпустили?
Тетя Паша молча улыбалась.
– Где это видано, чтоб за говно платили такие деньги?!
– кипятилась тетя.
Сашка стоял, сложив на груди руки, и по его неприступному виду тетя Соня поняла - не уступит.
Она очень хотела домой. Свой и Флоры кал боялась сдавать - а вдруг?!
– Ладно, паразит маленький... Дели говно на две порции!
Саша глянул по сторонам, нашел палочку от мороженого и стал делить.
– А как же для мамы?
– ехидно спросила тетя Соня.
– За маму не волнуйся... у меня еще будет, - тут же парировал Сашка.
Тетя Паша громко смеялась. Их всех отпустили одними из первых. К счастью, никто из них холерой не заболел.
Дядя Наум
Сегодня мы были у тети Паши. Сыграли партию в "канасту "(карточная игра на четверых) - тетя в паре с Наташей против меня с Сашкой. Женщины выиграли. Попили чаю с тортом. Наташе предстояло через две недели рожать.
Муж тети Паши, дядя Наум предложил мне работу.
В семье дядю Наума - крепенького мужика среднего роста с лысой головой - любили. От его лица веяло доброй и ласковой силой. Родом он был из Харькова, в молодые предвоенные годы отсидел несколько лет. Войну прошел, будучи специалистом по взятию "языка" (выкрасть живого противника). Был награжден медалью за отвагу и другими отличиями. Обошелся без серьезных ранений, хотя на одной руке отстрелило безымянный палец. Приехав во Львов навестить сестру, Наум познакомился с тетей Пашей и остался, взяв ее с Аркашкой. Быстро привязавшись к нему, Арик стал называть его папой. Жили они втроем в маленькой комнатушке над магазином "Детский мир", в самом центре города. В магазине была большая, стеклянная крыша по которой Лёня, Аркашка и я часто бегали. С крыши их дома, мы с Аркашкой, закурив по сигарете, смотрели на парад.
Но была у них и одна большая проблема. Дядя Наум любил бухнуть, причем довольно-таки часто. В праздники, когда был парад, я и Лёня ночевали у них. В этот день дядя Наум, еле переставляя ноги, вваливался в квартиру. Тетя Паша била его скалкой и все норовила попасть по его лысой голове, колоколом гудевшей от ударов. (Удивляюсь как она его не убила?) Дядя Наум пытался руками прикрыть голову, и все просил:
– Пашенька, не надо!
Будучи крепким мужиком, он мог бы убить ее одним ударом кулака, но никогда даже не замахнулся - любил тетю. Мы втроем, забившись в угол, с ужасом наблюдали за избиением.