Дневник москвича (1920–1924). Том 2
Шрифт:
Вот в том-то и дело, что тут все было на метры. Какая-то невидимая публикой партитура владычествовала над движениями, жестами, голосами и мимикой игравших молодых людей. Фердинандов, Шершеневич и Павлов сговорились выдрессировать «коллектив» театра и сделали это с ловкостью Дурова, кстати оставив в дураках и многочисленную публику, собравшуюся посмотреть на их метро-ритмические эксперименты. Нам нельзя было посмеяться даже над их кривым зеркалом, — они назвали бы нас невеждами. Меня занимает теперь вопрос: к чему такие уродливые эксперименты проделываются? Не сатира ли это над современными государственными экспериментами? Однако тов. Мухин, метро-разделавший «Царя Эдипа», был очень интересен. Или его «арии» удались экспериментальщикам, или он обладает изюминкой. Такой же эксперимент предложат и над «Грозой» Островского. Жажду посмотреть. Тогда, может, пойму
9/22 сентября.Началась жизнь за деньги: бани, до сего времени бесплатные, теперь 2.000 р. Впрочем, такая сумма — будто бы «в пользу голодающих», а так вход в баню 180 р. Мне пришлось попасть туда, стало быть, в «голодный» день. Мозольная операция 3.000 р., парикмахерская 600 р. (это «казенные» цены, а если хочешь остаться «необрезанным», прибавляй к сим суммам что-нибудь побольше).
С 1 сентября стрелка часов переведена на час назад, с 1 октября переведут в этом же направлении еще на час.
† На днях узнал о кончине своего былого приятеля, из так называемых «собутыльников», Ивана Сергеевича Корчагина. Вот он, старый железнодорожник, всегда живший в Москве, — а я и не знал, что его нет между нами, земными обитателями, еще с зимы 1919 г. Так мы все разобщились друг с другом, благодаря телефонному, трамвайному и почтовому разорению. Умер бедняга, говорят, в одночасье со своею супругой от воспаления легких. Поистине был русский тип: когда трезвый — угрюм, скучен, скуп, желчен, черств, а как подвыпьет — душа-человек! И интересным даже делался: оригинально и трезвомыслил, раскрывал свои объятия и другу и недругу, и при этом вел себя, что называется, «чинно и благородно», делаясь в любом обществе приятным человеком. Причем не без чудачества: кричал то и дело: «жить хочу», и показывал свое вокальное искусство. Когда-то наш кружок (транспортный) собирался на Воробьевых горах у Крынкина, куда ездили даже на «своих» пароходах. Там пел русский мужской хор, который часто исполнял какой-то романс, в котором была «сольная партия», оригинально поставленная: в известный момент от хора выделялся какой-нибудь бас или баритон и где-нибудь из противоположного эстраде угла певуче выкрикивал из текста романса «Апельсины, лимоны хорошие!» И мы так заучили эту пьесу, что могли исполнять ее своим собственным хором, причем «разнощика» с апельсинами изображал Корчагин. Бывало, хорист еще только рот откроет для потрясения крынкинского потолка басистым возгласом «Апельсины, лимоны!» — а Корчагин уж начал выводить эти слова на потеху нашу и к удивлению ресторанной публики. Дело дошло до того, что впоследствии перед исполнением этого романса к нашему столу подходил дирижер хора и спрашивал: «Сами изволите петь, Иван Сергеевич, про апельсины или хористу прикажете?»
Да! Было времячко! А теперь и Ивана Сергеевича не услышишь (Царство ему Небесное!), и не до песен, и апельсина не покушаешь. Скучно и грустно.
Партейтаг коммунистической рабочей партии Германии единогласно решил выйти из состава Московского Коминтерна. Это сообщение напечатано в газетах маленьким шрифтом и без всяких комментарий.
Подешевела было картошка (до 300 р. ф.), а в последние дни опять вздорожала. У вокзалов (самая дешевая закупка) сегодня она уже продавалась 50–55.000 р. мешок; т. е. около 500 р. ф. Пришлось вставить в карманные часы стекло — 10.000 р., нужно было другие часы починить, просят 50.000 р. Не решился. Кстати, по «стекольному делу»: в воскресенье были с Лелей в Троицко-Лыкове (у Корзинкиных). Я зашел там в церковь (чудный, древний, прекрасно сохранившийся и бережно содержащийся храм) и застал заботливого старосту (Ивана Сергеевича) в «переторжке» со стекольщиком. За вставку дверного стекла и самое стекло разбойник-стекольщик просит полтора миллиона рублей!Если бы взять эту цену в основу оценения храма, то какая же цифра рублей получилась бы? Вероятно, астрономическая, т. е. годная по количеству нолей для исчисления между планетных расстояний.
Погода переменчивая и, хотя еще не очень холодная, но увы! — уже далеко не летняя!
В Польше новое министерство: премьер Антон Пониковский. Троцкий в последнее время заволновался. Приказ за приказом. И опять его любимые «гадливые» слова. Говоря насчет действий бандитов, дает вот такой наполеоновский приказ войскам: «Красноармеец — раздави эту гадину сапогом!» (Придирчивый читатель спросит тут, —
И еще о Троцком: вчера на пленуме в Московском совете он сообщил, что Польша, на основании данного ей Францией приказа, — предъявила советской России 19 сентября ультиматум.Какой ультиматум — в газетах не сказано, но надо полагать, что дело и тут запахло если не сапогом, то онучами.
28 сент./11 октября.Холодно! Холодно с 1 октября. В этот день (н. ст.) впервые шел снег. И вот до сегодняшнего дня погода не улучшается. Не было в этом году золотой осени. Вообще погода не веселая.
Америка собрала в пользу наших голодающих 1 млн. долларов, Италия 30.000 зол. руб., Чехословакия 460.000 р., Германия 226.000 р., Франция 60.000 зол. р. — всего за границей собрано около 3.129.320 зол. рублей. Папа Римский пожертвовал 1 млн. лир.
От заграницы, считают, нужно бы получить 50 млн. п. хлеба. Если его покупать на наши советские рубли, то их понадобилось бы (по моему подсчету) около 7.000.000.000.000 р. Не знаю даже, как и называется такая сумма прописью!
На заседании Лиги Наций 30 сент. Нансен обратился с призывом об оказании помощи русским голодающим. Он подчеркнул в своем слове, что если не помочь советскому правительству, то значит погубить 20 миллионов людей. По его исчислению, требуется на помощь только 100 млн. швейцарских франков, т. е. половина стоимости одного дредноута. А сербский делегат в Лиге Спалайкович заявил, что он предпочел бы быть свидетелем гибели всего русского народа, чем рисковать поддержкой советского правительства. Лига предоставила Нансену проводить его план помощи, но заявила, что она при этом не выйдет из роли простой советчицы. Рассказывая об этом, наши газеты делают вывод, что дело оказания помощи голодающим Лигой Наций потерпело полную неудачу.
Калинин в пленуме Совдепа объявил, что голодает 15 губерний с населением в 30 млн. И что вывезено в Баку, Батум, Сибирь и Туркестан 500 тысяч голодающих, и столько же эвакуировалось в разные места самочинно.
Всероссийская тарифная конференция, заседавшая на этих днях, установила, что настоящий прожиточный минимум составляет 1.323.400 рублей в месяц, или 55.161 р. в день. Пищевая часть прожиточного минимума составляет 38 % общей суммы.
Луначарскому Итальянское правительство отказало в пропуске в Италию на съезд коммунистов.
19 сент. (по ст. ст.) мой старый приятель Константин Васильевич Розов справил свой 25-летний юбилей службы в Москве. Торжество состоялось в Храме Спасителя. Вечерня, молебен, подношения юбиляру икон и подарков и речи по поводу этого привлекли в собор свыше 15.000 чел. Многие совсем не попали. Теснота была «пасхальная». Приехал Патриарх, Митрополит и несколько епископов. А прочего духовенства и не перечтешь. (Говорят, было не менее 150 лиц разного сана.) Пели два громадных хора, составленные из различных капелл. Управляли ими П. Г. Чесноков (на правом клиросе) и Н. М. Данилин (на левом). Были знаменитые солисты-артисты: Петров, Степанова и др. Были также и все московские прославленные дьякона, во главе с Михаилом Кузьмичем Холмогоровым, который, не уступая в силе голоса юбиляру, провозгласил ему поразительное по силе звука и по содержанию многолетие: «Великомуархидьякону Константину Васильевичу Розову». Это означало, что Розову к юбилею дан Патриархом сан «Великого архидьякона». Будто так делается в восточных патриархатах. Но мне таковое его возвеличение что-то не нравится. Константин Васильевич не без греха: иногда подвыпьет так, как великим особам и не подобает. И вдруг «его величество», добрейший и милейший Костя, на именинах или на свадьбе какого-нибудь именитого спекулянта да попадет в историю, подобную «чудовской», ну и выйдет тогда, что действительно от великого до смешного один только шаг.
К сожалению, акустика храма не дала надлежащего впечатления от пения 400 лучших московских голосов и не позволила многим тысячам поклонников Розова, в том числе и мне, услышать, что ему говорили Патриарх, Епископ Трифон и другие ораторы. По этой причине я даже ушел раньше конца. А говорят, что прекрасную речь сказал сам юбиляр. Никто не ожидал от него ораторского таланта (знали все лишь «орательский» талант за ним, правда такой облагороженный). Уж не Федор ли Никифорович Плевако, покойный, образовал из него такого говоруна? По словам Розова, Плевако был с ним в приятельских отношениях. Оно и не мудрено: Плевако был такой любитель соборных сладкопевцев.