Дневник незначительного лица (Самое смешное)
Шрифт:
Просто Буль-Батону осатанела ваша вонючая контора, и он поставил паруса. Я только присоветовал ему чалить к новой фирме, которая в большом бонжуре. Такая штука капитана Кука.
Я ответил ему спокойно:
— Мне непонятен твой способ выражения мыслей, и в мои годы я не имею намерения его постичь; а потому, Люпин, мальчик мой, лучше переменим тему разговора. Я бы хотел, если ты не возражаешь, послушать, что за история у тебя вышла с этой шляпой.
Люпин сказал:
— A-а! Да что рассказывать, просто я ни разу его не видел после свадьбы,
Я сказал, несколько уже утомляясь:
— Но ты же не назвал мне имени своего старого друга.
Люпин ответил с напускным равнодушием:
— О? Не назвал? Ну так отчего же. Это Марри Шик.
14 МАЯ.
Люпин встал поздно и, обнаружа, что я все утро дома, спросил, в чем дело. Мы с Кэрри решили, что лучше его не посвящать в то, какое я пишу письмо, так что я пропустил его вопрос мимо ушей.
Люпин ушел, сказав, что обедает в городе с мистером Шиком. Я сказал, что, надеюсь, мистер Шик пристроит его к местечку. Люпин расхохотался и сказал:
— Я не прочь носить его шляпы, но не собираюсь ими торговать.
Бедный мальчик, боюсь, он у меня совсем пропадет.
Чуть ли не целый день я составлял письмо мистеру Буль-Батону. Раза два я обращался за советом к Кэрри; и хоть это может показаться неблагодарностью, советы ее были неуместны, а некоторые даже и вовсе идиотские. Ей, разумеется, я этого не говорил. Закончив письмо, я отнес его на службу и хотел показать мистеру Джокеру, но он снова повторил, что полностью мне доверяет.
Вечером пришел Тамм, и мне пришлось рассказать ему про Люпина и мистера Джокера; как ни странно, он был склонен встать на сторону Люпина. Кэрри его поддержала и сказала, что я слишком мрачно на все смотрю. Тамм принес отличную полбутылочку мадеры, которую ему подарили и которая, он говорил, развеет нашу грусть. Возможно, так бы оно и вышло, будь мадеры этой побольше; но поскольку Тамм выпил три стакана, нам с Кэрри досталось недостаточно, чтобы развеять нашу грусть.
Дневник незначительного лица 15 МАЯ.
День ужасных треволнений, ибо я ежеминутно ждал письма от мистера Буль-Батона. Вечером пришли два письма — одно мне, «Буль-Батон Холл» было большими красно-золотыми буквами оттиснуто на задней стороне конверта; а другое Люпину, и мне очень бы хотелось вскрыть его и прочитать, ибо оно было от «Гарсона, сыновей и компании», то есть от той самой фирмы. Я весь дрожал, вскрывая письмо от мистера Буль-Батона. Я написал ему шестнадцать страниц убористым почерком; он же не начертал мне в ответ и шестнадцати строк.
Вот оно, его письмо: «Любезнейший, я должен с вами решительно не согласиться. Сын ваш в пятиминутном разговоре выказал более ума, нежели учреждение ваше за все последние пять лет. Искренне ваш, Джилберт Буль-Батон».
Что делать? Подобное
— Да, но вопрос лишь в том, какая слава.
16 МАЯ.
Я передал мистеру Джокеру содержание письма, по возможности его смягчив, но мистер Джокер сказал:
— Прошу вас, не будем более касаться этой темы. Все кончено. Сын ваш еще поплатится.
Вечером я шел домой, размышляя о безнадежном будущем моего сына. Люпин был однако в прекрасном расположении духа и разнаряжен. Он швырнул на стол письмо, чтоб я его прочитал.
К изумлению моему прочел я, что «Гарсон и сыновья» наняли Люпина за вознаграждение в двести фунтов в год. Я трижды перечел письмо, засомневавшись вдруг, не мне ли оно адресовано. Но нет, на нем стояло — Люпину Путеру, яснее ясного. Я молчал. Люпин сказал:
— А? Какова цена твоему Джокеру? Вникни, папан. Надо расплеваться с Джокером и чалить к Гарсонам, за ними будущее! Джокер! Вонючки старые годами еще стояли, теперь мы зададим им гонку, и все дела! Я хочу бежать вперед. Да, кстати, мне вообще надо бежать, сегодня мы ужинаем с Марри Шиком.
От полноты чувств он поддел свою шляпу тростью, крикнул: «Гип-гип-урра!», перепрыгнул через стул, позволил себе взъерошить все мои волосы, и — выскочил из комнаты, не дав мне времени ему напомнить о его возрасте и о том, что следует почитать родителя. Вечером явились
Тамм и Туттерс и решительно меня приободрили, поздравляя с успехами Люпина.
Тамм сказал:
— Я всегда говорил, он далеко пойдет и, можете мне поверить, в голове у него больше, чем у нас троих вместе взятых.
Кэрри сказала:
— Он — вылитый Хардфур Хаттл.
Глава XXII
Мастер Перси Эдгар Смит Джеймс. Миссис Джеймс (из Саттона) вновь посещает нас и у нас устраивает «спиритические сеансы»
26 МАЯ.
Воскресенье. Мы поехали в Саттон после обеда, на чай с закусками к мистеру и миссис Джеймс. Аппетита у меня не было, ибо я плотно подкрепился в два часа, и весь вечер нам испортил маленький Перси, единственный их сын — по моему скромному мнению, совершенно испорченный ребенок.
Несколько раз он подходил ко мне и намеренно лягал меня по ляжкам. Один раз это было так больно, что слезы выступили мне на глаза. Я тихо укорил его, но миссис Джеймс сказала:
— Прошу вас, не отчитывайте его; я полагаю, что строгость с маленькими детьми вредна. От нее у них портится характер.