Дневник одинокого копирайтера, или Media Sapiens (сборник)
Шрифт:
– Я… я… может, пойду, – пот выступил у меня на лбу, – что-то дурно мне. Табак ваш крепкий очень или душно тут.
– Иди-иди. Отоспись. А телевизор не смотри. Ну его к чертям.
Я покидаю здание «Кухни» тем же путем. Подхожу к мусоровозу, облокачиваюсь спиной о дверцу кабины и закуриваю. Почему-то вспоминается Киса Воробьянинов, который выл, как волчица, обнаружив, во что превратилось сокровище мадам Петуховой. Если разобраться, я в той же ситуации. Сдать всю свою бывшую команду администрации президента – да для меня это большее сокровище, чем бриллианты из «Двенадцати стульев». Вот она, администрация… ходи по коридорам, спускайся на
– Ыыыыыыи ааафф, ыыииааууу, ыыыыыии!
– Ааааооонн, ыыыыыыи, яяя!
Синхронно завыли мои пленники. Я открыл мусорный люк и заглянул. Вася, лежавший с краю, увидев меня, начал бешено вращать глазами и мычать:
– Ааааооонн, ыыы ааооооыыы? Ыыыыии яяя!
Я выдернул кляп:
– Антон, ты чё, совсем, что ли? Выпусти, ёпта!
– Вась, не бухти, а? У меня случилось откровение, понял? Я нахожусь в состоянии верующего, перед глазами которого развенчали его религию. А в таком состоянии я тебя пристрелить могу, несмотря на то что соседи, понял?
– Понял. Просто воняет тут очень, – жалобно продолжил Вася.
– Ну, извини. Я не виноват, что ты за все годы работы не привык к профессиональному запаху. Открывай ротик.
Вася послушно открыл рот. Я засунул туда спортивную шапку.
– Ууу аа оо еее ыыыыииикк!! – завыл второй пленник.
– Так, а ты чё быкуешь? – Я выдернул у него кляп, и он немедленно завыл на высокой ноте:
– Ну, я-то не мусорщик! Я тут сдохну от этого говнища! – Он зажмурил глаза и заорал что есть мочи: – Милиииииицииия!
– Извини, чувак, ты просто оказался тут не вовремя.
Я сунул кляп обратно, вернулся в кабину и закрыл люк.
Куда теперь? Заправиться на ближайшей бензоколонке, потом вырулить на одну из основных трасс и валить из города? Ехать вперед, по прямой. Не важно куда, главное – прочь отсюда.
Никого нет. Или никого и не было? Если никакой «Медиакухни» больше не существует, логично предположить, что… Нет… Так бывает только в мультфильмах, которые рисуют голландские авангардные художники. Хотя почему нет? Я завожу мотор и выруливаю к выезду. Дежурный мент выходит из своей будки, лениво оглядывает машину и открывает ворота. Я поправляю лямку. Какой же тяжелый этот чертов пояс!
Через два часа я доехал до мусорной свалки в районе Шереметьево-2. Измученный пробками, херовой музыкой, звучащей из хриплых динамиков и попеременно воющими пассажирами кузова. Стемнело. Я заглушил двигатель, открыл люк и выпустил пленников.
– Развязывайтесь и идите куда хотите. Считайте, что вам сегодня повезло, потому что… – на самом деле я не знаю, почему им повезло, – … потому что кто-то любит вас. Я не знаю, кто.
– Антон, а как же моя машина? – спрашивает Васька.
Я молча сажусь в кабину и уезжаю. На город стремительно падает ночь. Я двигаюсь дорогой, ведущей на Павельцево, переезжаю железнодорожное полотно и скоро оказываюсь на Дмитровке. Честно говоря, я и сам не знаю, куда ехать. Мне хочется плакать. Не от страха, нет. От пустоты. Привычная система координат растворилась, не оставив ничего взамен. Мне дико оттого, что мир так изменился, и я не понимаю его новых правил.
Въезжаю в Москву. Миную пост ГИБДД, беру левее, заезжаю под мост и еду дальше по прямой. Глядя на рации гаишников, вспоминаю про свой мобильный. Интересно, почему меня сегодня не убили, как обещали по телефону? Может, этот чертов мусоровоз – оберег?
Погруженный в свои мысли, я очнулся на Алтуфьевском шоссе. В том месте, где с него можно повернуть к Останкино. Я поворачиваю и вижу ЕЕ. Башня, чей шпиль теряется высоко в небе, стоит, распространяя неземное свечение. Можно было бы назвать его цвет желтым, но язык не поворачивается. Я назову этот цвет «медиатрик». Знаете, есть такой цвет электрик? Так вот, пусть цвет свечения Останкинской башни будет называться «медиатрик». Я проезжаю совсем рядом с башней, заворачиваю в один из переулков, глушу двигатель и выхожу из машины.
Я стою, зачарованно задрав голову вверх, и смотрю на башню. Свечение волнами сбегает от шпиля вниз. Этот свет кажется мне теплым и всепроникающим. Стоя здесь, у подножия башни, я понимаю, что слоган РАО ЕЭС «Дающая тепло и свет» – это наглая инсинуация. Истинный свет, равно как и истинное тепло дает только она – Останкинская башня. Перед этим истинным светом равны все – и олигарх, живущий в Горках-10, и дагестанец, живущий в горах, и оленевод Крайнего Севера, и калмыцкий пастух, и даже скромный нефтяник с берегов туманного Альбиона. Этот свет приходит к каждому через волшебную линзу телевизора. Он для каждого свой и в то же время для всех общий. В этот момент по «Русскому радио» заиграло:
Хочешь стать государственной тайной?Мечтой в броне невесомой?Помни – он в сердце бомжаИ в дыхании Газпрома.По моим щекам бегут слезы. Как просто – все мы, как чукчи в чуме, ждем рассвета, не понимая, что он уже занялся. Мы всю жизнь разбрасываем бесполезные камни своего сознания, а свет рядом с каждым. В каждом. Башня похожа на маяк, на свет которого плывут корабли, континенты и острова. И командир этого маяка – тот, кто сумел понять, что этот свет есть единственная истина. Потому что это и есть медиа…
– Эй, командир!
Я оборачиваюсь и вижу двух милиционеров.
– Ты, что ли, мусорщик?
– Я? – Улыбка сама собой появляется на моем лице. – Да, я!
– Ясно. Ты чего плачешь, – спрашивает один из ментов, – случилось чего?
– Все… – я судорожно сглатываю слюну, – все случилось.
– Слушай, ты люк не закрыл. Мусор разлетается. За тобой шлейф на всю улицу.
«Господи, прости идиотов, – думаю я, – это не мой шлейф, это ее шлейф».
– Я закрою. Я обязательно закрою.
– Ну, пойдем, закроешь.
В сопровождении ментов я возвращаюсь к машине, нажимаю на кнопку в кабине, и люк закрывается.
– Извините, – говорю я ментам.
– Да ладно. Помочь, может, чем?
– Спасибо. Я сам.
Поднимается легкий ветер. Менты садятся в машину. Ветер проносит над ними несколько бумажных пакетов с символикой пиццы. В машине один из них включает радио:
Мусорный ветер.Дым из трубы.Плач природы.Смех сатаны.А все оттого, что мыЛюбили ловить ветраИ разбрасывать камни.