Дневник офицера КГБ
Шрифт:
Мне показалось, что ему лет за пятьдесят, а для афганцев это солидный возраст. В горотделе в Кандагаре работает дед: чай вскипятить, пол подмести, ну и тому подобное. Я думал, ему лет семьдесят пять, не меньше, а он оказался ровесником нашего шефа и Петра Сергеевича, которым около пятидесяти. В Афганистане пятьдесят лет — уже старик.
— Сорок семь, — ответил Джамшид, — но это у меня будет третья жена.
— А ей? — спросил я, хотя про жен в Афганистане спрашивать было не принято. Возрастом, здоровьем коровы, козы можно интересоваться, но жены — табу. Поэтому я извинился,
Невесте оказалось четырнадцать лет, и она из хорошей семьи.
В разгар нашей с афганцем беседы заглянул Тахир:
— Санек, пойдем, поможешь с погрузкой.
Попрощавшись с дуканщиком и пожелав ему сына от молодой жены, я вышел из дукана.
— Ты что, на всю Таджикскую Советскую Социалистическую Республику ткани набрал? — спросил я, глядя на огромную кипу, лежащую на прилавке. — Нам караван верблюдов понадобится, чтобы все это переправить в гостиницу.
— Ничего, управимся. Земляк на машине подъехал.
Управились за час, потом еще часа два упаковывались. Освободились часам к семи вечера. Устали капитально. Было одно желание — завалиться в кровать.
— Тахир, давай больше никуда не пойдем. Ничего неохота. Ни гостей, ни в гости. Посидим, по рюмочке за уходящий год примем. А? Гостиница совсем опустела. Думаю, шумных встреч не предвидится.
— Честно говоря, мне тоже никуда неохота идти. Это у меня второй Новый год в Афганистане, есть что вспомнить.
Мне показалось, что последние слова Тахир произнес с грустью.
Да, затягивает Афганистан. Я всего-то три месяца как из Союза, а днем подумалось: «Скорей бы домой, в Кандагар». Вот и Кандагар родным домом стал… А как же? Где родные, друзья — там и дом.
Война — она та же жизнь, только быстротечней. На войне хороший человек становится еще лучше. Плохой… не будем о плохом. На войне острее чувствуешь, что ты — Человек и ты — смертен. А поэтому — живи по — человечески и не мешай жить другим.
Посидели хорошо. Много друг другу рассказали о себе. В конце беседы были уверены, что знакомы с детства. Передал Тахиру чеки для Нины, на подарки к Новому году ей и сыновьям, Сережке с Андрюшкой. Спать легли часов в двенадцать…
Утром следующего дня проводил Тахира. Самолет, отстреливаясь ракетами-ловушками, сопровождаемый нашими «вертушками», взял курс на Союз.
Мягкой посадки тебе, Тахир! До встречи в Кандагаре!
Глава 11
Новый год!
Борт на Кандагар перенесли на следующий день.
Еще целый день в Кабуле. Тоска. Друзья предлагают остаться на Новый год. Может, остаться? Нет, нельзя, ребята ждут. В дежурке заверили, что борт обязательно будет…
Прибыл в Кандагар 31 декабря 1985 года, в 11 часов по местному времени. Ребята уже и не чаяли меня увидеть в этом году. А я появился как добрый Дед Мороз с подарками. Все были счастливы.
Женька-борода куда-то исчез и через двадцать минут появился с большой елью на плечах. Где только он ее раздобыл? В подобных делах он был большой спец.
Стас передал мне письма, в мое отсутствие он забирал почту. В семье
Настроение поднялось. Вдохнул воздух, выдохнул. Еще раз, — полной грудью! Выдохнул. Где-то, в районе вертолетного полка, ухнули разрывы снарядов. Наконец-то дома! Хорошо!
Сбегал на седьмую виллу. Поздравил ее жильцов с Новым годом, сказал, чтобы приходили за продуктами. Передал Галине и Иришке новогодние подарки. Посидеть отказался, некогда, нужно раздать продукты и деньги. Ребята истомились. Пообещал еще зайти до двенадцати ночи.
— Как слетал? — спросил Поликарпович, получая свой заказ.
— Нормально. Только вот меня заставили написать на вас докладную.
— И что, написал?
— А куда было деваться? Так насели…
Я почти дословно рассказал все, как было, только умолчал про нашу с Виктором договоренность.
— Как, говоришь, нашего куратора зовут? — переспросил Поликарпович.
— Виктор, — сказал я и на всякий случай добавил: — Он про вас ничего плохого не говорил. Служба у него такая, бумаги подшивать.
— Виктор, — задумчиво повторил он.
Тогда я еще не знал, что Поликарповича переводят в Кабул начальником кураторского отдела вместо Дуракова. Вот как все обернулось…
— Ну, что, орлы, по рюмочке? Проводим старый год — и по домам, — предложил кто-то.
Так и сделали. Выпили по рюмке и разбежались по виллам. А мне еще с продуктами и деньгами разбираться.
Стол накрывали без меня.
Новый год в Афганистане! Словами это зрелище не передать, пером не описать. Это надо видеть! Это надо пережить!
Сибиряки мне могут возразить: «А Новый год в Сибири? Чем не зрелище?» Да, Новый год в Сибири, действительно, впечатляющее зрелище! Когда на морозную заснеженную улицу после двенадцати часов ночи вываливают жильцы домов. В воздух взлетают ракеты, приобретенные в одной из воинских частей. Прохожие обнимаются, целуются. Угощают друг друга сибирскими пельменями, приготовленными из лосятины, свинины, медвежатины; солеными бочковыми огурчиками, хрустящей квашеной капустой — и, конечно, самогоном, выгнанным по индивидуальным рецептам. Водка обязательно есть, но самогон лучше! С ледяных пятиметровых горок со свистом, песнями, веселыми криками скатываются тридцать, сорок и больше человек. Во время спуска можно приобрести (потерять) что угодно: шапку, шарф, часы, вставные челюсти. Красота!
Я много раз, во время учебы в Москве, с восхищением рассказывал своим товарищам о сибирском Новом годе. Но Новый год в Афганистане по эмоциональному подъему, торжественности, великолепию сравним лишь с Салютом Победы 1945 года (да простят мне такое сравнение глубокоуважаемые мною ветераны Великой Отечественной войны).
Подготовка к Новому году начинается задолго до 31 декабря. Жилые помещения — виллы, модули, бочки — украшаются: гирляндами, снежинками, фигурками зверей. Все это искусно изготовляют солдаты — умельцы из гильз, банок из-под «SISI» (содовая вода), пластмассовых пакетов для переливания крови и прочего подсобного материала.
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
