Дневник офицера КГБ
Шрифт:
«Приехали, станция конечная. Поезд дальше не пойдет», — крутится в голове. Загоняю патрон в патронник — на всякий случай — и сползаю ниже сиденья.
На земле, прислонившись спинами к стене здания, мирно отдыхают аксакалы. «Ящика с динамитом и товарища Сухова им не хватает», — подумал я.
Алик, опустив в машине стекло, как можно приветливее здоровается со стариками и спрашивает дорогу к следственному отделу Управления МГБ.
Те, с полным безразличием, показывают вправо, что-то бормоча.
— Следующий переулок направо, — говорит Алик Тахиру. — Давай быстрей, пока они не очухались.
Через пять минут выскакиваем на главную
— Где вас черт носит?! — налетает на нас шеф.
— К «духам» заезжали. Чаек попить, — шутит Тахир.
— На вилле я вам покажу чаек… Шутники! Еще такое повторится, досрочно в Союз улетите.
Вот это Митрофанович нас Родиной напугал так напугал. Самому от своих слов весело стало.
— Поехали, — скрывая улыбку, говорит он, — а то мы уже двадцать минут торчим на дороге, словно девчата на панели. А вас, — обращается он к нам, — на вилле в «угол» поставлю.
В угол нас шеф не поставил, но по-отечески посоветовал впредь быть внимательнее:
— Нам, ребятки, домой к семьям живыми нужно вернуться. Ну, а что не успеем сделать, так революция от этого не сильно пострадает.
Классный у нас шеф.
Глава 6
Саид
— Мошавер Александр, завтра встреча с Саидом, — предупредил меня Гауз.
Наконец! Неделю «кормит» меня встречей с агентом.
Саид завербован месяц назад. Сам пошел на контакт. Мотивы? По материалам дела трудно определить. До патриота он явно недотягивал. Авантюрист? Возможно. Деньги? Кому деньги мешали? Нет, было в нем что-то такое… Владел несколькими языками: пушту, персидским, урду, английским. Восточные языки — понятно. Но откуда взялся английский язык? Лично знаком со многими главарями бандформирований, имеет доступ в лагеря подготовки мятежников на территории Пакистана.
В общем, встречу с источником я ждал с нетерпением, да и Гауз своими рассказами подогревал к нему интерес.
— Настоящий головорез, — говорил он. — На мину посади — даже не шелохнется. Не приведи Аллах иметь такого врага!
По рассказам Гауза Саид представлялся мне эдаким Рэмбо. Но каково же было мое удивление, когда в кабинет, укрытый традиционным афганским покрывалом, вошел небольшого роста бородач среднего телосложения, хромой на правую ногу. Его левый глаз был перевязан черной лентой.
«Попугая на плечо да трубку в зубы — вылитый Джон Сильвер», — подумал я.
— Салам алейкум. — Афганец протянул руки для приветствия.
Его низкий голос звучал уверенно, завораживающе. Единственный глаз сверлил, казалось, насквозь. Бородатое лицо «украшала» загадочная улыбка. От него исходила некая подавляющая энергетика. «Вот что имел в виду Гауз, говоря о силе Саида», — промелькнула мысль.
— Русским языком владеете? — поинтересовался я у Саида.
Тот отрицательно покачал головой, но мне показалось, что русскую речь он понимает.
— Чай, сладости? Угощайтесь, — предложил я.
После общих вопросов перешли к делу.
— Что у вас? — поинтересовался я у агента.
— Могу взорвать поезд Карачи-Хайдарабад (Пакистан), — заявил он.
— Какой поезд? Душманский? — задаю глупый вопрос.
— Обычный пассажирский поезд. Душманы в нем тоже ездят.
— Поезд с мирными? Исключено, — отрицательно качаю головой.
— Тогда ресторан «Салам моджахед» в Сарабруде. [35]
— А там точно
35
Деревня в сорока километрах от Кветты (пограничный с Афганистаном город в Пакистане). В начале восьмидесятых годов там был создан американский учебный центр по подготовке контрреволюционеров. К 1986 году на территории Пакистана дислоцировалось уже около двухсот центров и пунктов подготовки моджахедов.
— Мошавер, — отвечает Саид, — если там и бывают гражданские лица, то вроде меня. Гражданским что там делать?
И то верно…
Операцию наметили на два часа дня. В это время в ресторане наибольшее количество моджахедов.
— И что мне делать после того, как заложу взрывное устройство? — спрашивает Саид, хитро глядя на меня своим одним глазом.
Вопрос явно провокационный. Что делать? Что делать? Сам, что ли, не знает? Сматываться, конечно.
— Как можно быстрее, — объясняю Саиду на персидском языке, но тут я запинаюсь, не могу подобрать нужного слова. «Убегать»? — не подходит, не солидно, да и привлечет внимание. «Уходить»? — тоже как-то не очень. — Из ресторана, — повторяю я, — как можно быстрее… (применяю крепкое русское слово).
Афганец захохотал, да так, что его было слышно на улице. Утирая слезы и качая головой, он повторял:
— Хуб мошавер аст! Хуб мошавер аст! [36]
«Да, дружок, так-то ты не знаешь русский? Сдается, не только на нас работаешь», — подумалось мне. Собственно, что с того? В Афганистане работать на всех, кто платит — обычное дело…
С задания Саид вернулся через неделю. Принес пакистанские газеты — документальное подтверждение проведенной операции. В них сообщалось, что «…в ресторане «Салам моджахед» прогремел мощный взрыв, в результате которого два афганских революционера погибли и трое тяжело ранены. Взрыв организовали агенты МГБ Афганистана, которые работают под пристальным вниманием КГБ…».
36
Ну, советник! Ну, советник!
— Как прошла операция? — поинтересовался я.
— По плану. Заложил взрывчатку под стол и уже собирался уходить, как ко мне подсел старый знакомый. Времени в обрез. Вот-вот рванет. Под предлогом посещения туалета быстро… ушел. Ваш совет очень пригодился, — улыбнулся афганец.
После того как Гауз с Саидом решили финансовые вопросы, я спросил у агента:
— Еще что-то есть?
— Есть! Оружейный склад, в районе Чамана (город в Пакистане).
— И много оружия?
— На всех хватит.
Склад так склад. Склад даже лучше. Взрывать поезда, рестораны, магазины для меня как-то не очень привлекательно.
При взрыве склада никто не пострадал, но материальный ущерб был ощутимым.
Глава 7
Летун
Утром выпал снег: белый-белый, пушистый-пушистый, как в горах Алтая. Снег для Кандагара, что северное сияние для Волгограда. Вот тебе и весна! Гурьбой вывалили во двор, чтобы успеть запечатлеть себя на его фоне. Успели! Через полчаса снег растаял. Выглянуло солнышко. Потеплело. Весна набирала силу…