Дневник Влада Жирковийского
Шрифт:
22:32
Смотрим телек, перетащенный в мою квартиру из хаты Славы. Ему фиолетово что смотреть: у него сильно болит спина. Так что смотрим шоу про миллионера, продолжающего выбирать между грудью, ногами и интеллектом. Ну... бюст у оставшихся трех героинь впечатляет, ноги тоже. Так что, думаю, теперь дошла очередь до интеллекта.
– Я отдам эту розу той...
– стоя среди роскоши зимнего дворца в свете софитов и камер. Три бабы смотрели на цветочек так, как мой кот смотрел на сметану месяц
– ... той, которая докажет, что по-настоящему любит меня.
– Как думаешь, какую выберет?
– не удержался я.
Впервые за последние месяцы у меня есть человекообразный собеседник, а я страшно люблю болтать.
– Мне пох.
– А? тебе плохо?
– Нет. Мне пох.
– А, ясно. А ты бы какую выбрал?
Широкий экран плазменного телевизора, высотой в полтора метра удостоился беглого взгляда хозяина.
– Рыжую.
– Она дура.
– Не вижу минусов.
Задумчиво изучаю вырез алого платья рыженькой. И все равно она мне не нравится.
– Вы, наверное, хотите понять: как именно сможете доказать любовь ко мне?
Бабы напряглись как гончие перед забегом.
– Все просто! Надо лишь преодолеть себя и... спрыгнуть с моста.
Даже Слава отвлекся от внутренних терзаний, изучая всю гамму эмоций на лицах ошарашенных барышень. Рыженькую сразу жаль. Ее бюст утянет на дно не хуже двух булыжников.
– К ногам у Вас будет привязана эластичная веревка. Едва коснувшись воды, вы взлетите вверх, в мои объятья. Та, что сможет после этого сказать мне о том, как сильно она любит меня: и станет моей женой.
Представляю себе визжащее существо с перекошенной рожей, которое достают из бездны. Я тоже думаю, что в первую очередь оно рванет именно признаваться в любви, забыв о других насущных потребностях и даже умудряясь улыбаться перекаченными ботексом губами... Если только ботекс куда-нибудь не сместится. Сила гравитации - страшная вещь. И это я еще не упомянут грудь... Да, визжащее существо, выкинутое в бездну с двумя такими мешками ... уверен, что-то порвётся обязательно: или веревка, или...
– Чего ржешь?
– уточнил Слава.
– Радуюсь.
– Чему?
– Я буду первым, кто увидит смерть во имя любви.
– Их привяжут веревкой, забыл?
– Смерть съемочной группы. Или ты думаешь они после такого всем мило улыбнутся и расцелуют миллионера? Эти дамы готовы идти по головам и знают запах крови и денег.
– Гм.
Дам пришлось долго уговаривать. Но решились все! Их посадили в самолет, перевезли через океан, высадили у моста, доставили на его середину и предложили выбрать: кто прыгает
А я их недооценивал. Они дерутся за веревку! Видимо, каждая полагает, что та, кто прыгнет первой - незаметно перегрызет веревку в полете и тем угробит соперниц.
– Девушки! Не спорьте. Выберу я.
– вызвался миллионер, но его никто не слушал. Ветер шумел, да и дамы были заняты грызней.
– Дамы. Позвольте же мне...
Мужику, не глядя, съездили по морде и попросив не лезть, не разобрав в темноте кто это вообще был. Крупный план: расцарапанный миллионер, недоверчиво изучающий зрителя.
– У тебя еда есть?
– Полный холодильник.
С пола скромно мяукнули.
– Принеси пива и пиццу.
– Сам неси.
– Или убью.
– Тем же тоном, флегматично изучая стену.
– Хорошо. До рекламы подождешь? У меня, кстати, пива нет.
Слава выругался и полез в карман за телефоном.
– И пиццу закажи.
– А что в холодильнике?
– Мау.
– Котлеты.
– Мау?
– Из чего?
– Рыбные, кажется.
– Ма.... Мау!
– Вот коту их и отдай.
Кот поддерживающе заурчал и начал тереться о ноги, распушая приглаженный мех.
– Обойдется.
Ногу легонько царапнули. Пока шаловливо.
Но я думал о другом: там, на экране! Девушка с моим любимым четвертым размером груди и ботексом в губах, бровях и, кажется, ягодицах - готовилась прыгнуть в бездну. Она нацепила откровенный купальник. И бледная, местами синяя кожа, тщетно пыталась согреться, кутаясь в тончайшие кусочки ткани. Плюс пять, однако. И ветрено. Очень ветрено. Так что в итоге... сомневающуюся мадам просто сдуло в бездну.
Визг, что-то черное и мелкое, упавшее вниз. Оборванный трос. И тишина в эфире.
Через минуту миллионер подошел к краю и испуганно посмотрел вниз. Стоявший рядом менеджер держал его за руку мертвой хваткой.
Оставшиеся две девушки, тоже в откровенных купальниках, пытавшихся переплюнуть наряд усопшей, жались друг к дружке, осознавая, что вот это могли быть они.
– Выключай. Я сказал вырубай!
– прошипели с экрана.
– Это прямой эфир, не могу!
– Уволю.
– За кадром.
– Да не могу я! Еще пять минут сказали работать.
– С*ки. то есть... гм.
Копошение, копошение. Кадр перевернулся, потом еще раз и встал боком, выхватив встрёпанную тушку мужика с микрофоном.
– Эээ, уважаемые зрители.
– Похрипел ведущий, пытаясь улыбнуться.
– Здесь и сейчас... вы видели... высшее проявление любви. Она... любила!
Рядом со мной тихо хрюкает Слава, согнувшись пополам. Кажется, его отпустило.
– Мы будем вечно помнить эту жертву... она... была не напрасна.