Дневник: Воспоминания о кампании 1914–1915 годов
Шрифт:
Ночлег в Саалау
На другой день (кажется, 12 августа) рано утром мы двинулись дальше, и ночлег дивизии (штаба) был в Саалау (к северу от Норкитена). Пришли довольно рано, часа в 2 дня. Остановились в доме какой-то помещицы, которой не было. Дом был большой, но обстановка вполне мещанская. При доме большие сараи с фуражом; рядом прилегала деревня с каменными постройками. Пока прибыла кухня штаба дивизии, уже устроили целый завтрак, хотя на большом привале мы закусили довольно плотно и смело могли ждать до обеда. Но уже у нас так заведено – где могут что-нибудь раздобыть, сейчас же едят, эта беспорядочная еда у некоторых продолжается весь день. Лопает, пока все не съест, а потом сидит без ничего. Либо густо, либо пусто. К вечеру был устроен довольно порядочный обед. По окончании обеда привели лазутчика, который и был опрошен. Оказалось, что он русский, окончивший 4 класса гимназии, кажется, в Гродно. Находится в Германии с начала весны, в числе многих русских, на работах. Он уже знал начальников гвардейских кавалерийских дивизий Казнакова и Рауха, прошедших здесь раньше, говорил с ними. На предложение вернуться в Россию, пользуясь нашим прибытием, и уговорить остальных русских сделать то же, отказался под предлогом, будто у него контракт и деньги с хозяина не получены. В настоящее время все эти русские рабочие забраны немецкими властями для работ по укреплению крепости Кенигсберг [69] и передовой позиции на р. Дейме. В заключение он заявил, что слышал от немцев, что нас далеко больше не пустят, так как приготовились и грозились с нами расправиться. Этот человек мне показался очень подозрительным, и я приказал его под конвоем отправить в штаб корпуса, что и было тотчас исполнено. На другое утро мы уже собрались выступать, как я услышал громкие разговоры. Оказалось, что наша хозяйка требовала за взятый у нее за ночь фураж что-то более 300 рублей. Командиры эскадронов и сотни конных разведчиков доказывали ей, что это грабеж. Наконец, выведенные из терпения, заплатили по собственному расчету. Помню, что вместо 300 рублей она получила что-то вроде 32 рублей за все.
69
Кенигсберг – ныне г. Калининград Калининградской области Российской Федерации.
Последний
Не помню, почему мы выступили позже обыкновенного; чего-то ждали долго, совсем одетые и готовые сесть на лошадей, которые тут же стояли оседланными. Сидели на подъезде, заросшем диким виноградом; погода была отличная. По пути следования в голове колонны главных сил мы стали на большой привал в роскошном замке (кажется, Топлакен). Обстановка многих комнат была из стильной мебели, а на стенах было много чудных картин в старинных рамах. Везде на этажерках, под зеркалами и на столах было много всяких статуэток и художественных безделушек. В столовой огромный стол был накрыт тонкой, совершенно чистой скатертью, а буфеты были полны хрусталем и очень красивыми фарфоровыми сервизами. В буфетной комнате нашли пожилого, почтенного лакея в хорошем сюртуке, которого хозяева оставили караулить дом. Из двуколки достали наш скромный, обыденный завтрак и подали его в столовую. Но тут же офицеры разыскали разные запасы и, главным образом, различные сорта варенья и огромный погреб вин. Главные любители, к моему удовольствию, оказались по части варенья, а вино даже самых лучших марок не имело большого успеха. В заключение я приказал, чтобы дивизионный комендант тотчас взял несколько конных разведчиков и уничтожил бы все бутылки в погребе. Сделано это было во избежание пьянства позади следующих войск и обозов. Взято только 6 бутылок красного вина для чая. Жалко, но что делать. Узнавший об этом Епанчин упрекал меня, почему я не пожертвовал погреб в Красный Крест. Хорошо говорить, а как доставить и вообще заниматься на войне такой ерундой. На ночлег мы стали в доме пастора в Вилькендорфе, а авангард продвинулся к р. Дейме. Здесь, во время обеда, совершенно неожиданно приехал Раух (начальник 2-й гвардейской кавалерийской дивизии) с начальником штаба генералом Богаевским, и мы их довольно прилично накормили. Они в этот день ничего еще не ели, а Раух к тому же сидел, как всегда, на диете и имел вид сильно похудевший. Рассказывал, что он с дивизией дошел до Деймы, но что линия реки сильно укреплена, занята и вооружена крепостной артиллерией, что он пробовал отогнать артиллерийским огнем пехоту немцев, находящихся в укреплениях на опушке рощи по сю сторону реки, но что по ним открыли такой сильный огонь с противоположного берега и с опушки, что он приказал своим отойти. Дать каких-либо указаний относительно подступов он не мог. Разъезжал он в автомобиле. Я был очень рад повидаться с Раухом, но нового ничего не узнал. С дивизией он в тот же день куда-то отошел назад на отдых.
Поверка обозов 1-го разряда [70]
С первого же дня марша, еще до перехода границы, я заметил, что на обоз никто не обращает внимания и что его не умеют водить. Поэтому я на него направил начальническое око и почти на каждом переходе приводил в «христианскую веру» какую-нибудь его часть. Прежде всего, при обозе, как уж это всегда у нас заведено, околачивалось много неположенных людей, попристроившихся здесь под разными предлогами поближе к кухням и подальше от огня. Все это было с места разметано по своим местам. В обозах 1-го разряда появились лишние повозки, и каждый самый последний чиновник завел себе ограбным порядком экипаж и лошадей из числа брошенных немцами. Этих господ пришлось высадить, экипажи уничтожить, лошадей разогнать, все лишнее имущество истребить. Борьба была трудная, так как за этих г[оспод] заступались сами командиры, не ведая бо, что творят, особенно Савич отстаивал своих. Затем обозы шли всегда в беспорядке, обозные спали или зевали на козлах, почему растягивали дистанции до невероятных размеров. На каждую повозку насаживалось много нижних чинов, не говоря уже о том, что всю свою амуницию и ружья они сваливали в полном беспорядке, так что ружья бились одно об другое, как поленья, остальные нижние чины шли не при своих повозках, а брели наподобие пилигримов, отправляющихся на богомолье, по сторонам дороги. Иногда же они самовольно усаживались группами по сторонам дороги, отставали, кипятили воду для чая и т. п. Одним словом, всю эту братию пришлось обкладывать очень часто мало изысканными выражениями, а иногда и просто брать в нагайки. И это помогало лучше всего. Мало-помалу порядок в обозах стал образцовый.
70
Обоз 1-го разряда – в начале XX века в Русской Императорской армии полковой обоз делился на две части: обоз 1-го разряда и обоз 2-го разряда. Повозки для перевозки предметов первой необходимости включались в обоз 1-го разряда и следовали непосредственно с войсками. Такими предметами считались патроны, медицинские средства, телеграфные и телефонные провода и оборудование. Провиант, офицерское имущество, запасные части к оружию, походные кухни и походные котлы для провизии относились к предметам 2-го разряда и перевозились в обозе 2-го разряда, следовавшим в 7–8 верстах позади подразделений. Всего обоз 1-го разряда пехотного полка насчитывал 40 повозок, 71 упряжную лошадь, 7 запасных лошадей, 2-го – 59 повозок, 88 упряжных лошадей, 8 запасных лошадей. Дивизионный обоз формировался из полковых обозов и обоза артиллерийской бригады и также делился на 1-й и 2-й разряды. Исходя из численности полкового обоза, можно представить, насколько сложно было организовать и регулировать движение дивизионного обоза.
Положение на Дейме. Занятие полковых участков
Ко времени прибытия дивизии немцы занимали сильно укрепленную позицию в расстоянии от 1/2 до 1 версты от западного берега р. Дейма вдоль шоссе. Артиллерия была полевая и тяжелая, хорошо укрытая. Несколько орудий передвигались все время на автомобилях, меняя места. Вдоль всего фронта проходила близ шоссе ж[елезная] д[орога], поезда которой ходили постоянно, не стесняясь нашим огнем, несмотря на близкую дистанцию. Каменный ж[елезно] д[орожный] мост был взорван. Долина реки представляла всюду для пехоты луг шириной в версту. Его окаймляли низкие береговые высоты, причем на нашей стороне по высотам рос крупный строевой лес. Южная группа этого леса сопровождала шоссе на Тапиау. После него шла большая прогалина и низина, сквозь которую противник пронизывал наше расположение. В центре нашей позиции – отдельная группа леса, после чего, за небольшой прогалиной, шел уже большой сплошной лес. Фронт дивизии занимал от р. Прегаля на север, примерно до Букенфельда, около 15 верст. Растяжка была невероятная. Главные силы противника были сосредоточены примерно на фронте Тапиау – Мотерау. Но и тут они были невелики, но зорки и очень деятельны. Больше всего действовала на впечатление наших тяжелая артиллерия. О ее действиях сообщали небывалые вещи. Когда авангард дивизии в составе 115-го полка со 2-м дивизионом артиллерии под начальством генерала Орла подходил к Дейме, то восточная опушка леса, вдоль шоссе к Тапиау, была занята слабыми частями пехоты противника, с которыми вели перестрелку небольшие спешенные части 2-й гвардейской кавалерийской дивизии (лейб-гусары и батарея гвардейской конной артиллерии), которые при подходе вяземцев отошли. Сей последний без затруднений оттеснил немцев за р. Дейму и выставил вдоль западной опушки леса сторожевое охранение. Генерал Орел расположился в дорожной будке на перекрестке шоссе, севернее Оппена. Правее 115-го полка выдвинулся 113-й полк, имея сторожевое охранение тоже вдоль реки. Новоторжский полк был при штабе корпуса, а Малоярославский стал в резерве где-то к северо-западу от Поппендорфа (точно места не помню). Со стороны немцев в этот день (13 августа) все было спокойно. Но даже поверхностное ознакомление с позицией противника показывало, что в лоб без огромных потерь она не может быть взята, тем более что река была шириной около 150 шагов, а броды были обнаружены только потом.
В Поппендорфе
14-го августа рано утром я перешел со штабом дивизии в деревню Поппендорф, и здесь разместились в крестьянском деревянном доме, плохом и почти пустом. Так как стояла хорошая погода, то столовая была устроена рядом в саду, самым примитивным образом. Часть жителей деревни Поппендорф и окрестных деревень остались на местах и, как все говорили, занимались шпионажем, сигнализацией и вообще были очень подозрительны. В одной из деревень, близ самой позиции, поймали собаку, у которой под шерстью была намотана телефонная проволока. В ночь с 17 на 18 августа, когда немцы бомбардировали нашу позицию, за самым расположением штаба дивизии внезапно загорелся огромный стог сена, и в направлении к нему пошли усиленные разрывы тяжелых снарядов. Когда я въезжал в Поппендорф, то застал картину уничтожения винного склада. Не помню, кто-то распоряжался выкатывать на улицу бочки и тут же их разбивать и выливать спирт и водку. Бочек было довольно много. Запах спирта стоял сильнейший, и какая-то свинья лакала текущую по грязной улице влагу. В этот день генерал Орел перешел в д[еревню] Грюнхайм с видневшейся на высоте кирхой и ветряной мельницей. Место было плохое, так как противник был отлично пристрелян к этой деревне.
Предположение о дальнейшем наступлении
По прибытии на Дейму предполагалось форсировать реку и продолжать наступление 3-м корпусом вдоль южного берега Прегеля [71] , на Кенигсберг, тесня слабые силы, бывшие перед ним и действуя во фланг и тыл частям, занимающим Дейму. Такое движение было тем более естественно, что наша гв[ардейская] кавалерия находилась в это время перед фронтом 3-го корпуса и высылала разъезды к Кенигсбергу. В крайности, если бы к движению всего 3-го корпуса встретились какие-нибудь затруднения, то ничего не было легче, как продвинуть уступом вперед, хоть 25-ю [дивизию], находившуюся западнее Велау, непосредственно вдоль южного берега Прегеля. Для этого ей надо было пройти каких-нибудь 6–8 верст и стать со всей артиллерией, в том числе и тяжелой, вдоль позиции немцев и в тыл ей. С докладом в этом роде я обращался к Смирнову, для чего два раза ездил в штаб корпуса в Дамерау и один раз к начальнику 25-й дивизии генералу Булгакову в лес к западу от Велау. На словах и тот и другой сочувствовали, но фактического содействия никакого не оказали. Что сделал Смирнов – не знаю. Булгаков же продвинул некоторые свои части в юго-восточном направлении от Тапиау. Здесь его встретили артиллерийским огнем со стороны Тапиау, и войска 25-й дивизии упорно не продвигались дальше, а артиллерия стояла, как это у нас любят, на пределе. Между тем в 25-й дивизии, кроме 48 полевых орудий, были 1 мортирная и 1 тяжелая батареи, и такие же силы были у меня, для перекрестного огня. Спрашивается, что бы осталось от немцев на позиции у Тапиау при дружном взаимодействии этой массы орудий.
71
Река Прегола – ныне река Преголя в Калининградской области Российской Федерации, крупнейшая река Восточной Пруссии. Пересекает всю Восточную Пруссию с востока на запад, впадает в Вислинский залив Балтийского моря. В среднем течении ширина реки составляет около 20 м, а отсутствие бродов делает ее серьезной преградой при ведении боевых действий.
Конечно, они бы не могли выдержать. Но никто не хотел помочь. У нас как-то думают, что победа сама собою дается. Со стороны немцев на фронте у Тапиау было приблизительно 3–4 тяжелых батареи и столько же легких. Но, действительно, снарядов они не жалели и были так хорошо пристреляны к местности, что удалось открыть расположение
Разведка Бучинского
Невзирая на постоянные разведки от полков, я приказал Генерального штаба капитану Бучинскому произвести лично разведку фронта позиции противника и подступов к ней. Но оказалось, Бучинский, опасаясь огня неприятеля, который, однако, далеко не был постоянным, всю свою разведку произвел ночью, вернее всего, расспросным порядком; сведения, доставленные им, свидетельствовали о его полном невежестве. Размещение войск было проверено лично генералом Орлом и командирами полков. Окопы, однако, были выбраны неудачно, вблизи опушек и при малейшем шевелении обстреливались комбинированным огнем тяжелой и легкой артиллерии. Этот огонь был особенно силен на участке 115-го полка. Здесь в окопе был убит командир роты штабс-капитан Фалеев.
Поездки в штаб корпуса
Штаб корпуса помещался в деревне Дамерау, куда отлично было ехать на автомобиле, кругом по шоссе, через Таплакен. Деревня Дамерау – плохая, с деревянными постройками, и вообще в этой части Восточной Пруссии населенные пункты гораздо хуже, чем вблизи нашей границы. Разместился штаб корпуса неважно, но лучшего дома не было. Не доезжая до деревни, на открытом поле стоял обоз, какой-то транспорт и беспроволочный телеграф. Если бы пролетел немецкий аэроплан, то все бы увидел, а совсем близко был лесок. Настроение в штабе корпуса было, как всегда, беззаботное, необдуманно оптимистическое, сведений же о противнике не имелось никаких. Со стороны Шемякина – мелочные разговоры или передача сплетней, вроде того, что в Вильну прибыли 3 корпуса японцев нам на помощь. Передавали также о неудовольствии командира корпуса Лашкевичем, который не умеет распоряжаться, все преувеличивает, чем беспокоит штаб корпуса. В один из моих приездов (ездил, кажется, три раза) застал у Смирнова командира нового 26-го корпуса [72] (резервного) Гернгросса. Его корпус подходил с тыла и продвигался, кажется, правее 20-го корпуса. Другой раз застал у Смирнова военного инженера и артиллериста, присланных Ренненкампфом из Гродненской крепости [73] для ознакомления с обстановкой и подачей совета, как вести саперные работы и расположить артиллерию. Этой командировкой Смирнов считал себя крайне оскорбленным и был до невероятия сердит на Ренненкампфа. Вместо того чтобы посоветоваться с этими сведущими людьми, он наговорил им неприятностей и выпроводил вон. А между тем сам совершенно не знал, что ему делать. Старик обидчив до болезненности. В самом начале прибытия в Дамерау штаб корпуса сделал распоряжение, чтобы ежедневно к 12 часам ночи приезжал из штаба дивизии офицер-ординарец за приказаниями. Так как бензину было мало и достать его было очень трудно, то пришлось офицерам ездить верхом сквозь большой лес; это было целое путешествие. Между прочим, во время одной из своих поездок в штаб корпуса я прочел в газете, что Петербург переименован в Петроград – глупо, за два века уже все привыкли.
72
26-й армейский корпус – сформирован по мобилизации из подразделений 2-й очереди 15 августа 1914 г. для формирующейся 10-й армии. Командующий – генерал от инфантерии А. А. Гернгросс. В состав корпуса вошли 53, 56, 76-я (с сентября 1914 г.) пехотные дивизии. В феврале 1915 г. в состав корпуса входили: 64-я пехотная дивизия, 84-я пехотная дивизия, 27-й мортирный артиллерийский дивизион, 2-й дивизион 1-й тяжелой артиллерийской бригады, 48-й Донской казачий полк, 24-я отдельная Донская казачья сотня, 1, 16 и 24-я отдельные саперные роты, одна телеграфная рота 4-го Сибирского саперного батальона.
73
Гродненская крепость – основана в 1887 г., когда началось выполнение работ по постройке пяти фортов общей вместительностью 64 орудия и 10 рот пехоты. Всего было построено семь фортов. К 1910 г. стало ясно, что кирпичные сооружения не способны противостоять современным артиллерийским системам, и с 1912 г. начал реализовываться план перестройки крепости. Крепость должна была состоять из 13 бетонных фортов, 8 литерных опорных пунктов, 24 номерных опорных пунктов, открытых артиллерийских позиций внутри периметра. До начала Первой мировой войны были построены бетонные фасы 9 фортов, 6 опорных пунктов, два пороховых погреба, 22 штабных и подсобных строения. Строительные работы велись вплоть до упразднения крепости. Комендант крепости – генерал-лейтенант М. Н. Кайгородов. В 1914 г. крепость использовалась для формирования различных подразделений 2-й очереди. В феврале 1915 г. немецкие войска предприняли попытку штурма передовых укреплений, но были с уроном отбиты. В августе 1915 г. в результате скоротечных боев крепость была оставлена русскими войсками, укрепления были взорваны. Самое ожесточенное сопротивление немцам оказали гарнизоны фортов III и IV.
Бой с 17 на 18 августа
Еще, кажется, 16 августа было получено известие об уничтожении армии генерала Самсонова, но нам было сообщено, что 2-я армия [74] одержала огромную победу и взяла у немцев 72 орудия. Подобное сведение передал, конечно, Шемякин. Однако с этого дня было приказано готовиться не к наступлению, а к обороне; окапываться, устраивать заграждения и пр. Тем временем фронт нашей позиции на Дейме обстреливался ежедневно, и особенно сильно на участке 115-го полка; здесь на опушке леса ежедневно были убитые и раненые. Тоже сильно обстреливалась местность за лесом, где немцы искали нашу артиллерию, но так им пристреляться к ней и не удалось. Обыкновенно огонь противника начинался утром, затем был перерыв для обеда, и около 3 часов продолжался. 17 августа послеобеденный огонь производился с огромным напряжением и к вечеру не только не стих, но и усилился. Огонь был направлен вдоль всего фронта, по предполагаемым местам расположения нашей артиллерии, по д[еревне] Грюнхайм, и, наконец, по д[еревне] Поппендорф, где был штаб дивизии. Огонь вдоль фронта держал нашу пехоту на дне окопов и действовал на нее удручающе, так что было несколько донесений о переходе противника через р. Дейме, вследствие чего мною были двинуты из резерва 1-го или 2-го батальона 114-го полка, в промежуток между 115-м и 113-м полками. Но потом я узнал от генерала Орла, что это подкрепление залегло по лощинам вблизи Грюнхайма и вперед не пошло. Странно, что подобную вещь в критическую минуту скрыли. Артиллерию нашу немцы не нашли, по Поппендорфу были недолеты тяжелых снарядов; в это время как раз вспыхнул стог соломы и давал немцам направление. Грюнхайм обстреливался так сильно, что поминутно рвались провода, а генерал Орел со своим штабом должен был отойти назад, в отдельный двор, где и оставался до конца. Ночь была темная, но небосклон все время освещался разрывами. Пальба шла до глубокой ночи и продолжалась на следующее утро, но в наступление неприятель не переходил. Вернее всего, что он развил этот огонь, опасаясь нашего наступления, а между тем нам двигаться было воспрещено. Утром 18-го из штаба корпуса прислали тяжелую батарею, которую я поставил за правый фланг, в районе Грюнлинде. Но приказано было открывать огонь в крайнем случае, с моего разрешения, и считать каждый снаряд. Тем не менее потом оказалось, что полковник Вицнуда почел, что батарея находится на его участке, и без разрешения давал ей задачи, а командир батареи исполнял. Отсутствие дисциплины – это наша неизлечимая болезнь. Результата не было никакого.
74
2-я армия генерала Самсонова – 2-я армия, сформирована в июле 1914 г. из соединений Варшавского и Московского военных округов. Командующий армией генерал от кавалерии А. В. Самсонов, начальник штаба генерал-лейтенант П. И. Постовский. К началу Первой мировой войны в составе армии числились:
• 1-й армейский корпус (22-я и 24-я пехотные дивизии, 35-й Донской казачий полк, 1-й мортирный артиллерийский дивизион, 1-й саперный батальон, 7-й понтонный батальон, 1-я искровая (радиосвязи) рота), начальник корпуса генерал от инфантерии Л. К. Артамонов;
• 6-й армейский корпус (4-я и 16-я пехотные дивизии, 22-й Донской казачий полк, 6-й мортирный артиллерийский дивизион, 10-й саперный батальон, 1-й обозный батальон), начальник корпуса – генерал от инфантерии А. А. Благовещенский;
• 13-й армейский корпус (1-я и 36-я пехотные дивизии, 40-й Донской казачий полк, Отряд Корпуса пограничной стражи, 13-й мортирный артиллерийский дивизион, 5-й тяжелый артиллерийский дивизион, 13-й саперный батальон, 2-я отдельная кавалерийская бригада), начальник корпуса генерал-лейтенант П. А. Клюев;
• 15-й армейский корпус (6-я и 8-я пехотные дивизии, 2-й Оренбургский казачий полк, 15-й мортирный артиллерийский дивизион, 15-й саперный батальон, 3-я искровая рота), начальник корпуса генерал от инфантерии Н. Н. Мартос;
• 23-й армейский корпус (3-я гвардейская пехотная и 2-я пехотная дивизии, 23-й мортирный артиллерийский дивизион, 9-й саперный батальон), начальник корпуса генерал от инфантерии К. А. Кондратович;
• 1-я стрелковая бригада;
• 2-я полевая артиллерийская тяжелая бригада;
• 4, 6 и 15-я кавалерийские дивизии.
В силу неопределенных и противоречивых приказов Ставки и штаба Северо-Западного фронта структура 2-й армии менялась на протяжении августа – сентября 1914 г., и все изменения отследить не представляется возможным.
27-я пехотная дивизия – дивизия 1-й очереди из состава 3-го армейского корпуса, штаб-квартира и пункт дислокации – Вильно. Сформирована 13 августа 1863 г. Состав на 1 июля 1914 г.: 1-я бригада (105-й пехотный Оренбургский полк, 106-й пехотный Уфимский полк), 2-я бригада (107-й пехотный Троицкий полк, 108-й пехотный Саратовский полк), 27-я артиллерийская бригада. На 1 июля 1914 г. начальник дивизии – генерал-лейтенант А. М. Адариди, командир 1-й бригады генерал-майор А. М. Яновский, командир 2-й бригады генерал-майор А. Е. Бельямбург. Дивизия расформирована в начале 1918 г.