Дневник: Воспоминания о кампании 1914–1915 годов

Розеншильд фон Паулин Анатолий

Поездка в Волковышки к генералу Епанчину

Мне доложили, что в Волковышках в казармах помещается штаб 3-го армейского корпуса, которым командовал генерал Николай Алексеевич Епанчин, а начальником штаба был Владимир Александрович Чагин. Надеясь получить от них какие-нибудь сведения об обстановке, я 2 августа поехал к ним. Епанчин встретил меня чрезвычайно радушно, но с напускной деловитостью. Штаб размещался в офицерском собрании, которое было больших размеров и, видимо, хорошо организовано. Епанчин изображал какую-то таинственность и ничего не говорил. Потом оказалось, что сам он ничего не знал. Довольно оригинально, находясь в 1–1,5 переходах от неприятеля, ничего не знать о нем и о предстоящих действиях. Чагин спал, и мне не удалось его видеть. Свидание это происходило около 4 часов дня. В это время штабу подали чай. Во всю длину залы был накрыт огромный стол, который почти сплошь обсели чины штаба, в том числе масса чиновников: казначейских, почтовых и прочих. Епанчин сел в конце стола, посадив меня рядом с собою, говорил без устали. Еще здесь до начала кампании он был чрезвычайно нервен и возбужден. А через несколько дней это состояние дошло до высокого напряжения, так что, по словам крайне сдержанного и хладнокровного Чагина, с ним было очень трудно иметь дело.

Переход дивизии в район к северо-западу от Волковышек

Было получено распоряжение, чтобы 3 августа утром дивизии перейти в район к северо-западу от Волковышек. Сведений о противнике и о соседних войсках никаких не было. По слухам знали, что между ст[анцией] Вержболово и м[естечком] Эйдкунен происходят бои Волжского полка [50] и нашей кавалерии с немцами, но больше ничего. Дивизия расположилась двумя группами: Северная, под начальством генерала Гандурина, в составе: 113-й полк и 1 батарея 29-й артиллерийской бригады, и Южная, генерала Орла, в составе: 114-й и 115-й полки и остальной артиллерии.

50

109-й пехотный Волжский полк – сформирован 17 мая 1797 г. как 20-й егерский полк. С 1863 г. – Волжский пехотный полк. В феврале 1915 г. полк был почти полностью уничтожен в Августовских лесах, воссоздан весной 1915 г., расформирован в начале 1918 г. Командир полка в 1914 г. полковник А. А. Гранников.

116-й пехотный Малоярославский полк [51] оставался в крепости Усть-Двинск [52] , а равно по одной роте от каждого

полка, а от 113-го полка две оставлены были в тылу для охраны ж[елезной] д[ороги] и, невзирая на все ходатайства, присоединились к своим полкам только в конце октября и в половине ноября, когда заканчивалось второе наступление в Восточной Пруссии. Оказалось, что прибывшим им на смену ратникам не доверяли, и поэтому роты дивизии задерживали всеми способами сколь возможно дольше. Погода 3 августа была превосходная, и я проехал в автомобиле по шоссе на Владиславов [53] , с которого свернул в расположение 113-го полка, где повидал генерал-майора Гандурина и предупредил его, что он будет наступать отдельной колонной. На обратном пути бывший со мною Ефимов страшно боялся, чтобы нас не захватили немецкие разъезды. Но это не было суждено, и мы благополучно прибыли на ж[елезно]д[орожную] станцию Волковышки, куда в это время привезли из Вержболова раненых гвардейской кавалерии. Пришлось искать место для размещения штаба. Оказалось, что на перекрестке шоссе из Владиславова и жел. дорогой была фабрика, в лучшем доме которой был устроен лазарет и лежали раненые офицеры гвардейской кавалерии. Но верхний этаж одного служебного дома был свободен, и мы его заняли. Весь двор был завален какими-то железными предметами, и его пришлось расчистить. Занятое нами помещение представляло квартиру какого-то служащего, по происхождению немецкого подданного, который, говорят, за два дня до мобилизации незаметно исчез и бросил все свое имущество, в числе которого было много всякой одежды. В квартире, видно, хозяйничали, все было разбросано. Офицеры же штаба были в такой ярости, что это немецкое имущество начали все истреблять. Удивительный это у нас психоз, даже у людей интеллигентных, как только увидят что-нибудь, принадлежащее неприятелю, так тотчас надо истреблять. Ну, положим, здесь впервые увидели немецкие вещи и разгулялись. Так нет же, это продолжалось все время и постоянно надо было унимать. Здесь в окно видел десятка два лошадей кирасирской дивизии в ужасно истощенном виде.

51

116-й пехотный Малоярославский (Малоярославецкий) полк – сформирован 17 мая 1797 г. на Кавказе как 17-й егерский полк. С 1863 г. – Малоярославецкий пехотный полк. В феврале 1915 г. полк был почти полностью уничтожен в Августовских лесах, воссоздан весной 1915 г., расформирован в начале 1918 г.

52

Крепость Усть-Двинск – до 1893 г. Динамюнде, ныне Дуавгрива. В 1914 г. – крепость 3-го разряда. Комендант крепости генерал-лейтенант И. А. Миончинский. С 1912 г. крепость проходила модернизацию, все основные работы были завершены до начала Первой мировой войны. В состав крепости входили 6 батарей, вооруженных 6-дм орудиями системы Канэ, 2 батареи 10-дм орудий системы Бринка, 3 батареи 5,5-дм орудий системы Виккерс. В ходе модернизации были построены бетонные казематы для укрытия личного состава, железобетонные пороховые погреба, проложена сеть телефонных кабелей, организована минная флотилия из нескольких катеров для постановки минных заграждений в устье Даугавы (Западной Двины), создано несколько линий проволочных заграждений. В 1914 г. крепость была базой для формирования различных подразделений второй очереди.

53

Владиславов – ныне Кудиркос-Науместис, город в Мариямпольском уезде Литвы. Во время Первой мировой войны город несколько раз переходил из рук в руки и был полностью разрушен, став ареной ожесточенных боев между русскими и немецкими войсками.

Ночная поездка в Пильвишки

Под вечер стало известно, что вечером 3 августа штаб корпуса и генерал Смирнов прибывают в Пильвишки и остановятся в доме ксендза. Погода была ненадежная, наступала темная ночь, дорога была плоха, тем не менее я решил поехать повидать генерала Смирнова и наконец что-нибудь узнать. Взяв одного офицера-ординарца, двинулся. Уже при самом выезде из Волковышек чуть не застряли окончательно в огромной луже, но тут какие-то солдаты помогли. Проехав еще немного, встретили дивизионного мотоциклиста, который шел пешком и, выбившись из сил, в руках тащил машину. Рассказал, что дорога отвратительная. Действительно, мы намучились страшно. Тут и машина не брала, и колеса буксовали, и вода закипала, одним словом, бог знает, чего только не было; ломали кусты, разыскивали колья, чтобы подталкивать и подкладывать под колеса, и наконец все-таки добрались до цели. Оказалось, что штаб только что прибыл и сам почти ничего не знал. Известно было только, что на следующий день 4 августа надо было выступать рано, чтобы еще утром перейти границу. Правее нас должна была наступать через Владиславов 28-я дивизия, а левее, на Эйдкунен, вдоль шоссе – 25-я дивизия [54] 3-го армейского корпуса. По обыкновению, никто ничего не знал, кроме Михаэлиса, который уже раскладывал карты и организовывал связь. Сам Смирнов был страшно уставши и собирался спать. Овчинка не стоила выделки, надо было торопиться обратно. Я просил дать мне штабной, более сильный автомобиль, чтобы пустить мой автомобиль порожняком сзади, но они не давали, и я поспешил уехать. Впрочем, должен сказать, что Смирнов страшно обрадовался меня увидеть и воочию убедиться, что дивизия готова к выступлению. От Михаэлиса узнал, что 28-я дивизия (исключая 109-й полк), находившаяся все время почему-то в Ковно, шла теперь оттуда походным порядком усиленными переходами и, следовательно, сразу вступит в дело сильно утомленной. Обратная моя поездка была столь же неприятна, как и первая. Только благодаря тому, что шоффер [55] был отличный и очень деятельный, и изобретательный, мы все-таки доехали около 3 часов ночи домой, хотя и прошли в том числе довольно значительное пространство пешком. И то слава богу.

54

25-я пехотная дивизия – дивизия 1-й очереди из состава 3-го армейского корпуса, штаб-квартира и все подразделения дислоцировались в Двинске (ныне Даугавпилс). Сформирована 13 августа 1863 г. Состав на 1 июля 1914 г.: 1-я бригада (97-й пехотный Лифляндский генерал-фельдмаршала графа Шереметева полк. 98-й пехотный Юрьевский полк), 2-я бригада (99-й пехотный Ивангородский полк, 100-й пехотный Островский полк), 25-я артиллерийская бригада. Начальник дивизии – генерал-лейтенант

П. И. Булгаков, начальник штаба – полковник И. П. Романовский, командир 1-й бригады – генерал-майор Г. Г. Джонсон, командир 25-й артиллерийской бригады – генерал-майор В. В. Иванов. 15 июля 1917 г. приказом Верховного главнокомандующего генерала А. А. Брусилова дивизии было присвоено почетное наименование «Часть смерти с почетным правом умереть за Родину», что указывало на получение соединением статуса «ударного». Дивизия расформирована в начале 1918 г.

55

Старое написание. (Примеч. ред.)

Подход к государственной границе

4 августа было приказано дивизии двигаться через гос[ударственную] границу, на линию Зодарген – Дегезен (кажется), находящуюся верстах в 10–12 за границей. В приграничном районе, по которому пришлось двигаться, по обыкновению, было бездорожье, а существующие дороги были так перепутаны, что выбрать более или менее прямой путь было невозможно, пришлось все время колесить. Дивизия наступала двумя колоннами:

Правая – генерала Гандурина, в составе: 113-й полк и 8 орудий, на Слибины – Зодарген.

Левая – генерала Орла, из 114-го и 115-го полков с 40 орудиями, на Радчен – Дегезен.

Я следовал при главных силах левой колонны. Выступление было назначено в 6 часов утра. При дивизии кавалерии не было, и сведений о противнике не было дано никаких, поэтому я обратил внимание начальников колонн на пешую разведку. День был солнечный, теплый, прекрасный. Едва добудившись Ефимова, я выехал с ним на автомобиле в 5 часов утра к колонне генерала Орла. Так как через протекавшую р. Шеймену севернее ж[елезной] д[ороги] переправ не было, то пришлось сперва свернуть на юг, а потом пробираться плохими полевыми дорогами, чины же штаба были направлены прямо через броды на р. Шеймен. Колонну застал еще не готовой, на дороге перепутались обозы и порядка их движения не знали. Наведя порядок, приказал двигаться, а сам решил проехать к колонне Гандурина, которая по конфигурации местности должна была первая переходить границу. С трудом разбираясь по путаным дорогам, я, однако, скоро разыскал Старорусский полк, который в это время стоял недалеко от границы в лесу. Выслушав доклад генерала Гандурина о распорядке движения и дав свои указания, я собрал полк в тесную колонну и стал посреди на телегу, чтобы всем было слышно, и подбодрил людей, поздравив с переходом границы. Помню, что генерал Гандурин здесь еще раз мне сказал, что он ни на одну минуту не может понадеяться на командира полка полковника Колишевича и что поэтому все время держит его под своим надзором. После этого я вернулся к колонне генерала Орла, причем по дороге Ефимов все время опасался, что мы попадем в руки какого-нибудь немецкого разъезда.

Бой под Бильдервейтченом

Того же дня 4 августа, около 11 часов утра, подходя к какому-то имению, услышали довольно сильный артиллерийский огонь в направлении с ю[го]-з[апада], причем казалось, что снаряды рвались совсем близко. Разведка в бинокль не дала указаний, где находится артиллерия противника и движение продолжалось. В это время авангард колонны, при которой ехал генерал Орел, передвигаясь по возвышенности, внезапно попал под несколько очередей хорошо пристрелянной артиллерии. По словам Орла, все, что здесь находилось, бросилось вправо вниз с горы и там перепуталось. В особенности в беспорядке понеслась бывшая в авангарде 6-я батарея подполковника Магена. Генерал Орел слез с лошади и отвел авангард назад, где дал ему разобраться. Об этом безобразии я узнал только в Торгау. В авангарде, кроме означенной батареи, находились 2 батальона 115-го полка. В это время я получил донесение от генерала Орла, что переправа на границе через р. Ширвинту [56] занята противником и что туда двинуты 2 роты головного отряда, чтобы очистить проход. Пешая разведка пока больше ничего не выяснила. Одновременно с этим я узнал от генерала Гандурина, что к нему прибыли 2 эскадрона Павлоградского гусарского полка в качестве дивизионной конницы. Я приказал один эскадрон тотчас же прислать ко мне, установив связь с соседями и выслать вперед разведку. Генералу Орлу я велел энергичнее теснить неприятеля и скорее захватывать мост. Вскоре я получил донесение, что противник отступил и мост свободен. Неприятельские небольшие части отходили с боем на запад к темной роще, находящейся на шоссе Зодарген – Дегезен и на ю[го]-з[апад], по направлению к деревне Бильдервейтчен. В каждое из этих направлений генерал-майор Орел направил по одному батальону, но когда они разошлись, то между ними не было никакой связи. Около 4 часов дня выяснилось, что противник у темной рощи открыл смертоносный ружейный и пулеметный огонь, нанося батальону 115-го полка огромные потери. Вследствие этого туда были двинуты 2 роты 114-го полка и батарея. Остальная часть 114-го полка оставалась в резерве дивизии. Около того же времени стало известно, что против генерала Гандурина очень слабые силы, без артиллерии, поэтому я приказал генералу Гандурину оставить против них 1 батальон и 1/2 батареи, с остальными же быстро идти во фланг и тыл темной рощи. Это приказание было повторено 3 раза, но генерал Гандурин его не исполнил, все время будучи в сомнении, что именно находится против него. Вследствие этого 2 1/2 батальона 113-го полка вышли к темной роще около 12 часов ночи, когда противник уже отступил. Если бы он исполнил мое приказание своевременно, то неприятель был бы окружен. Тем временем генерал Орел с остальной частью 115-го полка и 16-ю орудиями двинулся влево на Бильдервейтчен и стал наступать очень быстро, причем батальоны шли в огромном порядке, как на ученьи, батарея же Богуславского выехала прямо в цепь и попала под пулеметный огонь немцев. В помощь генералу Орлу я послал капитана Бучинского, который отправился с большой неохотой. Штаб дивизии около 3 часов дня перешел через границу у Радчен и расположился близ переправы у разрушенного немецкого кордона, где лежали трупы двух женщин. Сюда прибыл лейб-эскадрон [57] Павлоградского полка под начальством ротмистра барона Дризена, брата покойного генерал-адъютанта барона Дризена. Я тотчас выслал вперед разъезды. Один из них около 6 час[ов] вечера донес, что батальон 115-го

полка и роты 114-го полка против черной рощи изнемогают от потерь и еле держатся. Помню, что молодой корнет, который это докладывал, плакал при этом. Насколько помню, послал туда еще одну роту 114-го полка и приказал артиллерии не жалеть снарядов. От генерала Епанчина получил записку с восторженной благодарностью за содействие во фланг противнику. В это время 2 1/2 батальона 115-го полка продолжали наступать на Бильдервейтчен, терпя довольно большие потери от огня. Начальник команды разведчиков, георгиевский кавалер, кажется, Петров, увлекся боем и вместо разведки наступал вместе с ротами. Уже под вечер, в темноте, когда 115-й полк переходил несколько раз в атаку, немцы выбросили из одного окопа белый флаг. Тогда Петров с разведчиками открыто пошел на них. С 50 шагов немцы открыли ружейный и пулеметный огонь и почти всех уложили, в том числе и лихого Петрова. Во время боя генерал Орел и, главное, Бучинский все время просили подкреплений и докладывали по телефону, что они несут огромные потери от артиллерийского огня. Я двинул в их распоряжение еще одну батарею и приказал генерал-майору Савичу отправиться на артиллерийскую позицию и сосредоточить огонь, чтобы обезвредить артиллерию противника. Отправился он очень неохотно и, видимо, никакой пользы не принес. Даже и не приблизился к артилл[ерийской] позиции, а оставался при генерале Орле. Как Савич, так и Бучинский всегда говорили по телефону запуганным, взволнованным голосом, так что чувствовалось, что от них только вред. Это и оправдалось. Когда уже темнело, я по просьбе генерала Орла направил к 115-му полку в помощь 2 роты 114-го полка. Помню, как эти роты прошли мимо меня разомкнутым строем и, быстро двигаясь, в большом порядке скоро скрылись во мгле сгущающихся сумерек. Они подошли к 115-му полку, и их почему-то прямо влили в цепи, перемешав с вяземцами, у которых тем временем в резерве оставалась одна рота. На мое приказание атаковать ночью генерал Орел доложил, что успеха не будет, так как все сильно измучены и, кроме того, в некоторых ротах нет офицеров. Оказалось, что в полку за этот бой выбыло убитыми и ранеными 17 офицеров. Так и заночевали в своих наскоро вырытых, плохеньких окопах; генерал же Орел расположился позади в разрушенной деревне. Телефон все время действовал превосходно. Я прождал на своем пункте до 11 часов вечера, все надеясь получить сведения от Гандурина или Калишевича, который двигался на Дегезен. Ничего не получая, решил расположиться на ночлег в отдельном дворе на правом берегу р. Ширвинты. Для прикрытия была притянута рота 114-го полка. Ночь была очень темная. Когда мы пришли во двор, то он был битком набит солдатами; оказывается, Ефимов не потрудился своевременно распорядиться. Ни чаю, ни свечей, ни наших вещей, ничего не было. Как только пришли, Ефимов первый разлегся, ни о чем не заботясь, и заснул. Я спал на деревянной кровати, на которую принесли немного соломы. Пришлось лично проверять дежурство, так как все уже располагались на полу спать, и отдавать необходимые приказания. Пока мы еще стояли у моста, мимо меня проносили и проводили раненых, причем ни стонов, ни жалоб не было. С некоторыми из раненых я разговаривал и убедился в их спокойствии. На следующий день я встал в 5 часов утра, когда еще все спали. Желая распорядиться отправкой разъездов, я не мог нигде найти прикомандированного к нам эскадрона гусар. Наконец, в 6 часов утра их нашли. Оказывается, они ночевали в 2 верстах от нас, оставив для связи двух гусар, но никто об этом не знал ничего. Рано утром получил донесение, что Бильдервейчен свободен; противник ушел и бросил 6 орудий, и в деревне его перевязочный пункт с массой раненых, а трупы на позиции им не убраны. Значит, отступил поспешно. Если бы Вяземский полк двинулся ночью, то успел бы погнать его и захватить орудия силой – честь была бы иная. Рано утром получил донесение, что Старорусский полк около 12 часов ночи подошел к Тартупенену и немцев в роще уже не нашел. Тогда же получил приказание двигаться сегодня на Дегезен и далее в направлении на Катенау.

56

Река Ширвинта (Шервинта) – река в Литве на границе с Калининградской областью, приток реки Шешупе, левого притока Немана. В 1914 г. по реке проходила граница Российской и Германской империй.

57

Лейб-эскадрон – первый эскадрон кавалерийского полка, имевший элитный статус, так как по традиции в 1-й эскадрон набирали лучших, наиболее обученных и опытных кавалеристов.

Пожары у Дегезена и движение на Катенау 5 августа

Приказав дивизии сосредоточиться в Дегезене и выслать вперед разъезды, сам со штабом дивизии рысью двинулся туда же. Погода была отличная, ехали очень скоро; по пути в разных местах видели наших убитых и раненых и разные предметы амуниции. Дегезен – это богатое имение, расположенное у шоссе в г[ород] Сталупенен. Здесь, у перекрестка, находились сжатые поля, на которых хватило всем места. Я в дом не входил и остался на шоссе. Тотчас же выслал разъезды на Катенау и на Сталупенен, чтобы узнать, занят ли этот город 25-й дивизией, так как в отрицательном случае пришлось бы воздействовать на него с севера. Разъезд очень долго не возвращался, и пришлось ждать, кажется, до 2 часов дня. В это время приехал на автомобиле Смирнов со Шрейдером и Шемякиным. У них сведений о противнике не было, и о том, взят ли Сталупенен 25-й дивизией, тоже ничего не знали. Поговорив о незначащих вещах, они уехали. В это время внезапно загорелся один из сараев имения Дегезен, наполненный сеном и снопами. Тотчас были приняты меры, чтобы охранить другие постройки, и высланы дозоры, чтобы поймать поджигателей, а также объявлено, чтобы никто не смел ничего трогать и не бродил бы по имению. Столб дыма и огня поднялся необъятный, и все вблизи заносило пеплом. Многие говорили, что тут прячутся немцы и подожгли, чтобы указать наше местоположение. Искали всюду, но никого не удалось поймать. Не успел этот сарай догореть до половины, как вдруг вспыхнул другой сарай. Последний так близко от одной из батарей, что ее пришлось поспешно вывести. Все были до невероятия возмущены этим безобразием, но виновных так и не нашли. Тем временем было получено донесение, что Сталупенен занят 25-й дивизией и что она продолжает наступление далее на запад. Вследствие этого и моя дивизия тоже двинулась в направлении к Катенау. Задержки не было, так как авангард был своевременно выдвинут на должную дистанцию вперед. Сначала пришлось идти по плохой дороге и пересекать без моста топкую речку. Затем движение продолжалось по малой проселочной дороге. Я ехал в голове колонны главных сил. По пути следования все деревни были покинуты населением, но везде на свободе кругом было множество домашних животных и птиц. Некоторые телята, жеребята, поросята и проч. пристраивались даже к колонне. В одном месте в течение нескольких верст бежал даже рядом с дорогой молодой кот, а собаки шли по несколько вместе. Вообще оживление было большое. Во всех населенных пунктах, через которые мы проходили, была одна и та же картина: двери в домах открыты настежь и в комнатах все перерыто и разбросано. Так как мы шли в голове, то у нас было представление, что все это сделано было отступавшими немцами, но наши солдаты при первой же возможности сейчас же залезали в дома и принимались рыться. [Не]скольких из них пришлось даже лично выгонять. Ввиду этого было приказано принять строжайшие меры против мародерства. Около 5–6 час[ов] вечера, когда колонна была еще на походе, ввиду медленности движения авангарда штаб дивизии нагнал его хвост, и голова главных сил подходила тоже близко. В это время я услышал впереди себя несмолкаемые крики. Наконец, крик стал перекидываться назад в глубину, и я ясно различил, как десятки голосов кричали: «кавалерия слева, артиллерия карьером вперед» и т. д. Спрашиваю, кто приказал кричать, – никто не знает. Крик этот немедленно прекратил кругом себя, но он передался в главные силы, и, пока поскакали его прекращать, вдруг слышу, один за другим, несколько артиллерийских выстрелов и в том числе два разрыва вблизи штаба дивизии. Начинаем наблюдать во все стороны, для той же цели высланы были еще раньше дополнительные разъезды, но ничего не видно. Думаем, не аэроплан ли бросил бомбы и улетел. Однако небо ясное, и он не мог бы быть не замечен. Огонь прекратился, через некоторое время вернулись разъезды, но никого нигде не обнаружили. Только на ночлеге узнали, что артиллерийский огонь открыл из наших же главных сил ошалевший командир (кажется, 1-й) батареи только на основании вышеуказанных криков. Хорош, однако. На ночлег авангард стал в Катенау, а главные силы – в нескольких верстах не доходя Катенау.

Общее впечатление о бое под Бильдервейтченом

Несмотря на несомненную победу, при которой противник внезапно отступил, бросив 6 орудий, перевязочный пункт и неубранные трупы в окопах и в тылу за ними, бой под Бильдервейтченом произвел на меня неблагоприятное впечатление. Причиной тому, главным образом, неисполнительность генерала Гандурина, основанная на его крайне плохой ориентировке. В то время как он с целым полком и батареей боролся почти что против ветряных мельниц, он дал возможность противнику, как я полагаю, батальону с пулеметами, занимавшему темную рощу, упорно удерживаться до глубокой ночи, нанести нам большие потери и затем уйти незамеченным. Если бы части Старорусского полка появились в тылу рощи засветло, то батальон немцев был бы уничтожен, а части, занимавшие Бильдервейтчен, были бы в окружении и взяты в плен. Затем мне крайне не понравилось, что пешая разведка во время походного движения двигалась слишком близко к охраняющим частям и не предупредила о близости противника, [так] авангард внезапно попал под огонь, и это вызвало указанный в своем месте беспорядок. Затем боевой порядок генерала Орла разошелся на Бильдервейтчен и на темную рощу, разорвавшись и потеряв всякую связь, вследствие чего генерал Орел выпустил управление и вошел в роль начальника левого боевого участка. При этом на участке он израсходовал почти все резервы, даже присланные две роты 114-го полка, и у него всего-навсего осталась одна рота. Благодаря этому он не мог повести ночного наступления, и противник внезапно улизнул. По моим соображениям, у немцев на всем этом участке находились всего один полк (кажется, 41-й [58] ) и 2 батареи. При таких условиях чувство неудовлетворенности вполне понятно и законно, несмотря даже на то, что Вяземский полк и роты Новоторжского полка наступали смело и самоотверженно вели бой, а генерал Орел тоже смело находился с полком, артиллерия же, особенно 4-я батарея, действовала лихо, смело и с большим успехом, приведя одну из батарей неприятеля к молчанию.

58

41-й пехотный (5-й Восточно-Прусский) полк – Infanterie-Regiment „von Boyen“ (5. Ostpreussisches) Nr. 41, пехотный полк из состава 1-й пехотной дивизии 1-го корпуса Германской императорской армии. Сформирован 5 мая 1860 г. В 1914 г. 1-й и 2-й батальоны полка дислоцировались в Тильзите, 3-й в Мемеле. В Первой мировой войне – кампании 1914 и 1915 гг. на Восточном фронте, кампания 1916 г. на Западном фронте в составе 221-й пехотной дивизии, кампания 1917 г. снова на Восточном фронте в Буковине, кампания 1918 г. на Западном фронте. Расформирован 11 января 1919 г. С сентября 1907 г. полком командовал полковник Шуманн.

Бой под Шершинен-Ворупенен (к северо-востоку от Гумбинена [59] )

6 августа приказано было наступать дальше. О противнике было сведение, что он отступает безостановочно. Утром 6 августа разъезд Павлоградского полка, шедший по пути наступления, донес, что обыскал все деревни и нашел только одну пику. Населения нигде не было. Везде в населенных пунктах следы быстрого ухода жителей. Все имущество было брошено и очень часто на столах находили остатки незаконченной трапезы, а кровати смятые, как бы от только что вставших людей. Во всем был замечен большой достаток населения: все постройки каменные, отдельные дворы – богато отстроенные, внутренняя обстановка домов городская, вполне комфортабельная; сараи и амбары полны сеном, овсом, ячменем, рожью и проч., везде огромное количество домашних животных и птицы; всюду брошенные экипажи, повозки и огромное количество с[ельско] х[озяйственных] орудий. Замечательно, что многие каменные сараи в отдельных дворах расположены были широкой стороной на восток и снабжены бойницами, а большинство населенных пунктов построены на высотах, представляющих стрелковые позиции с хорошим обстрелом. Затем везде на местности разбросаны приметные группы деревьев, отличные наблюдательные вышки, высокие флюгера, показывающие направление ветра и пр[очие] предметы, облегчающие наблюдение и пристрелку, а над лесами и рощами, в разных местах высились какие-то условные вехи и вышки. Все это для человека, особенно знакомого с местностью, сильно облегчало ориентировку и наблюдение. Телефонная сеть имелась почти между всеми населенными пунктами и очень часто по пути встречались почтовые ящики, прибитые к домам. Проволочные заборы сопровождали многие дороги и окружали поля и загоны скота. Местами этих проволочных заграждений было без конца. Каждый разъезд должен был иметь несколько ножниц для резания проволоки, иначе он рисковал запутаться в проволоке, а если под огнем противника, то и совсем погибнуть. Дороги находились в отличном состоянии, и сеть путей была обильно пополнена превосходно содержимыми шоссе, большинство из коих сопровождалось аллеями из хороших деревьев. Замечательно еще то, что нигде на ночлегах не беспокоили насекомые. Вообще благорастворение воздухов и обилие плодов земных было полное. При таких условиях дивизия двигалась далее на запад.

59

Гумбинен – ныне город Гусев Калининградской области Российской Федерации.