Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002гг.)
Шрифт:
Незнакомые люди утешали. Спрашивали:
— Что случилось?
А я никак не могла остановиться. Плакала и плакала без конца.
Я хожу в синем джинсовом платье. Подарок женщины из частного дома.
Знаю, чувствую, я красива!
Вчера мы моей маме купили костюм. У нее было одно не порванное платье, как у Нади. Вечером мама стирала — утром надевала, еще сырое. Теперь и у нее есть приличная смена одежды! Ведь покупателей меньше, чем продавцов. И они выбирают, к кому подойти.
Мне взяли юбку, коричневую.
Новая статья расхода в нашем бюджете. Плеер — подарок Хасана, всегда со мной. Пришлось приобрести к нему наушники. Снились нечеткие, расплывчатые сны.
Вечер. Продолжаю.
Долги у нас — колоссальные. Мы должны 400 рублей.
Узнали, что молодую мамашу Надю и ее мать обворовали. Забрали новый головной платок, мясные консервы. Деньги. Взять у них было особо нечего. Надю хотели помучить…
Ей угрожали ножом! Но она так кричала и дралась, что бандиты ушли…
Мать Нади жалуется, говорит:
— Денег нет!
И тут же отошла от нас и купила водку. Видно, что выпить эта женщина любит… Такого я совсем не понимаю. Я не понимаю, как женщина может пить водку?!
Но, впрочем, мне все равно… Главное, в момент визита «пришельцев» маленький ребенок спал, не испугался.
22 августа 2000 г
Вчера я видела Кусум.
Это было что-то! Она так нарядилась, что весь ряд любовался! Обнялась с Азой, продавцом чая. Значит, они знакомы?!
Кусум прошла мимо, плавно, спокойно, как королева. Сделала вид, что нас на свете нет…
Хозяйка стола попросила освободить полностью для нее все торговое место.
Завтра у нее будет дополнительный, новый товар.
Понадобится весь стол.
У меня за один день сломались часы, серьги и клипсы.
Это странно…
Неужели кто-то проклял?
Царевна Будур
23 августа 2000 г
Мы на рынке без постоянного места. Теряем клиентов, которые привыкли брать определенный товар именно у нас. Именно здесь! Не работа, а «дохлый» номер! Видели Надю. Уговорили ее почитать тебя, мой дневник! Она заинтересовалась. Читала с удовольствием. Облизывала губы и водила пальцем по строкам. Потом долго сидела с нами. Сказала, что во взрослой жизни много обид и что она хочет быть маленькой…
А я знаю, что у меня все это забудется! Все пройдет…
Аладдин (Надя с ним до войны встречалась) не учел моей искренности и правды. Не понял до конца мое отношение к нему. Не оценил! Как большинство молодых мужчин.
— Ты — единственная за всю его жизнь, кому был нужен он сам! — подумав, сказала она. — С ним ведь общались, надеясь получить деньги. Знали —
Тебе нужен был только он! Он, а все остальное — неважно! Успокойся! Это “чудо” далеко не ангел… Время многое изменит. Единственный мой совет, — сказала Надя, — никогда не возобновляй с ним отношений! Даже если Аладдин будет абсолютно свободен! Прошлое не вернешь! Только испортишь дорогое в своей памяти».
Вчера, 24 августа, на рынке опять убили двух молодых российских солдат.
На бульваре, в зоне нашей видимости. На моих часах было 16 часов и 10 минут.
Воздух наполнился криком, словно стая ворон взлетела в воздух.
Убитые на вид — хрупкие подростки. Минуту назад они прошли рядом.
Увидели персики. Спросили у нашей прежней хозяйки стола:
— Что это?
Сказали, что название этих фруктов они слышали, но никогда еще не ели, так как жили на Севере. Они купили один килограмм персиков, и пошли на бульвар по другому торговому ряду прямо к своей Смерти… Там они остановились у ящиков с рыбными консервами.
Их смерть — смуглый мужчина в ослепительно белой одежде — подошел к ним вплотную. Раздались выстрелы… Одновременно с ними на рынке было много русских военных.
После первых выстрелов они сгруппировались и побежали от проспекта Победы, стреляя с автоматов! Они испуганно озирались на верхние этажи разрушенных зданий.
Военные не поняли, откуда прозвучали выстрелы, и что случилось.
Продавцы товаров тоже бежали.
Боялись случайной автоматной очереди или снаряда с ближайшего военного поста.
Один мертвый солдат упал головой в ящик с рыбными консервами.
Я была сравнительно недалеко и все видела. Эти консервы, «кильку», продавец (женщина-чеченка) взяла «под реализацию», в долг. Потому бросить их она не могла… И вот она страшно визжит, несчастного убитого с простреленной головой отпихивает ногами, а свой коробок с килькой тянет к себе. Я быстро собрала наш товар. Вовремя!
Приехали другие российские военные, стали «матом» и автоматными очередями (спасибо, в воздух), разгонять людей. У них тряслись руки от ненависти и от бессилья…
Российские военные хрипели со слезами на глазах:
— Они же только приехали! Позавчера! Необстрелянные! Мы не отвечаем за себя! Мы не отвечаем за тех из вас, кто медленно шевелится! Уходите! Прочь! Мы будем стрелять!
Мы видели: женщины из первого ряда, что были ближе к ним, бросили сметану в ведрах… Бежали. Воришки-подростки ее «хватанули».