Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002гг.)
Шрифт:
— Наша ссора — это козни шайтана! Происки черных злых сил. Прекрати сейчас же! Я — тебя прощаю! И ты меня прости! В это трудное время, когда у всех сдают нервы, давай мириться!
Мама меня послала матом. Сообщила, что я ей «насточертела», и ушла.
Резвану со второго этажа она дала задание:
— Оставляю свою лентяйку под твою охрану!
Пока он пытался что-то сообразить… мама быстренько «смылась»!
Парень посоветовал мне не плакать! Взял в долг сигареты «Ява» и ушел.
На улицу за мамой я
Я целый день была дома. Даже во двор не выходила.
Лежала и читала разные учебники. Только в голову ничего не вмещалось…
Днем я поспала. Не ела.
Царевна Будур
27 ноября 2000 г
Первый снег! И сразу же тает…
Мамаша моя — дома.
Дороги в городе перекрыты федеральными войсками.
— Они грабят рынок! — сказали соседки, приехавшие из центра города.
И добавили:
— Еды не купить! Никого не пускают! Мы видели: в свои машины военные грузили кур, молоко и сигареты прямо из камер хранения.
Мяу! Мне на все это сегодня плевать с высокой вышки…
Как хорошо дома!
Я учу уроки, пью чай с лепешкой в коридоре и наблюдаю за крысиной семьей — она живет у нас в разрушенной кухне! Красота! Крысята смешно пищат!
Сосед Резван должен пять рублей за сигареты, надо не забыть!
Будур
28 ноября 2000 г
Уже два дня Ураза. Это когда в дневное время не едят, а только ночью, пока на небе есть звезды. Начинать есть нужно вечером, после появления первой звезды.
Продолжается это либо месяц, либо нечетное число дней. Я не держу дневной пост: болею.
Снилось:
Я бегу босиком по снежной дороге — встречать Аладдина.
Мне очень холодно. И ветер сильный…
Царевна Будур
30 ноября 2000 г
Российские военные разгромили рынок.
Как нам жить? Нет столов. Нет заработка. И совсем нет еды.
Люди плачут, рассказывают, что ограбили камеры хранения.
Забрали тех мужчин, кто их охранял.
Я совсем ничего не пойму…
Вчера мы пешком шли на рынок посмотреть, есть ли доски или все пожгли?
Нужно для ремонта стола привозить другие?!
На проезде в транспорте мы экономим.
Назад к родному очагу добирались пешком! Устали страшно!
Когда, мы шли в центр города, то разделили свой путь с Юлькой 16 лет и с ее инвалидкой мамой. Это у них убили отца, который носил бороду!
Они гнилые души, нас бросили, свернули на другую дорогу.
Мы немножко поторговали на ничейных коробках. Купили две
Пули так и свистят по рынку! Сильно где-то рядом бабахнуло! Народ бросился бежать! Мы, естественно, тоже. Мчались, что было духу с Тоней, торгующей книгами. Удирали по бульвару. Потом через территорию роддома. Наконец, вышли на «свою» трассу.
К нам присоединился мужчина в рабочей одежде. Он признался, что после взрыва боится идти один. Могут забрать, и тогда есть вариант исчезнуть… Мы пообещали на посту соврать, что знаем его. Он наш сосед. Попутчица Тоня свернула к своему дому.
Мужчина — тоже. Они оказались действительно соседями!
Рядом по дороге «топало» много людей. Все с грузом.
С сумками в руках или с колясками, нагруженными товаром. Постепенно, идущих по трассе становилось все меньше и меньше. Кто остановил машину «такси». Кто-то сумел забраться в переполненный автобус. Некоторые попутчики предпочли свернуть с трассы на боковые улочки. Люди решили: лучше плутать долгими переходами по частному сектору. Чтобы не идти беззащитно в темноте по открытой дороге.
В нас стрелял снайпер с «Дома печати», но не те нынче пошли снайпера. Он не попал!
Трассирующие пули в серо-синем небе были то красными, а то золотыми. Мы любовались ими, задрав головы.
Преодолев большую часть пути, мы с мамой оказались на дороге одни.
Стемнело окончательно. Часы показали семь часов вечера. Неожиданно на остановке
«12-й трест» к нам сзади присоединился попутчик. Парень лет 25. Очень симпатичный! Хорошо одет. Мама предложила ему идти рядом — безопасней!
Он согласился. Сказал, что его уже разок забирали. Побили немножко.
Сообщил, что человек он «невезучий».
— Если жив — везучий! — возразила мама. — Домой дойдете, Бог даст! — спохватилась она, переходя на «Вы».
Он идет и говорит:
— Сейчас БТР взорвали. А у меня работа такая… поздно.
Сообщил, что ему идти очень далеко! Он живет на остановке «Катаяма».
Пост военных маячил вдали. Нам удалось остановить «такси» и посадить попутчика.
Парень хотел, чтобы мы ехали с ним. Но мы не сели с посторонним мужчиной в машину.
Наши дома были недалеко. На прощанье парень представился:
— Я Идрисов Ильяс. Спасибо! Может, когда-нибудь встретимся?!
Мама вспомнила: когда мы жили с моим дедом-кинооператором, во дворе «Дома мод» были у нас соседи с такой фамилией! Наши деды дружили!
Их дед или отец получил золотую звезду за подвиги во время ВОВ!
— Этот молодой мужчина внук героя, — сообразила мама: — Молодежь после смерти стариков переехала…
Будур