Дневник Жеребцовой Полины
Шрифт:
Когда вернулись, намели с пола полный совок осколков!
На обеденном столе лежала Зеленая Книга. Ей, в отличие от нас, не повезло. Она оказалась вся изранена. Рядом с ней мелкие осколки. Эту книгу я сохраню.
Ее надо сдать в музей против войны! Надеюсь, когда-нибудь такой будет!
В стене, общей с бабушками - соседками, появилась дыра!
Стена треснула по диагонали. Стала подвижной.
Мы вернули окончательно на место нашу
Будет теплее.
Царевна.
6 февраля 2000
Утро
Холодно. Мы дома. Спим, надевая на себя сразу по нескольку старых пальто.
Я не снимаю обувь неделями. На окнах — тонкая фанера и старые покрывала.
Выварка-печка не греет помещение без стекол. Изо рта валит пар, как на улице. Руки от холода красные, словно гусиные лапы.
Моя правая нога с утра не болит. Большой осколок упокоился с миром. Спи спокойно, мой железный товарищ!
К нам приходили военные. Смотрели документы. Всех записывали. Строго сказали:
— Если от ваших домов или из садов будут стрелять по нашему посту, мы вас всех расстреляем!
— Кто стрелял, те давно ушли — ответила мама. — В наших домах только замученные войной мирные люди! Есть старики, дети. Никаких боевиков тут нет!
Военные нам не грубили. Оказались трезвыми.
Я, как только они появились, ушла в квартиру к бабушкам-соседкам.
Мне не хотелось говорить с военными людьми.
Они записали себе наши данные и ушли.
Теперь стреляют только ночью. По садам из пушек — «на всякий случай!»
Снаряды разрываются через дорогу от нас. Ночью постоянный мерцающий свет за окном. Горят заборы. Горят дачные домики. А к нам только залетают осколки.
Днем же «играются» снайпера. Идешь, а они пугают. Стреляют под ноги или над головой.
Прострелили мне бидон, когда я несла воду с нижней улицы. Я испугалась, бросила его на железнодорожном полотне и убежала. Мама громко выругалась русским матом. Вернулась и взяла бидон. Сказала:
— Хоть половинку, а принесем!
Здорово! Бидон превратился в водяную мельницу.
Хорошо, что по ногам не попали. Только жалко воду!
Еще в походе за водой я видела труп пса на дереве. Он висел очень высоко, распяленный между ветвей на самой верхушке. Туловище частично истлело. Осталась бело-серая шкура. И печальная собачья морда, глядящая на людей сверху.
Сначала я не могла понять, как его занесло туда? Собаки ведь не кошки.
А потом догадалась — его забросило туда взрывной волной!
Ищем доски со стороны двора, где расположены
Мир, в котором мы блуждаем, обуглен и исхлестан железом. Мы заходим в разбитые чужие дома без дверей и окон. Там страшно! Особенно когда спускаемся в подвалы в поисках еды, консервов. Мы знаем, что подвалы часто заминированы, и люди взрываются в них, протягивая руку к банке с вареньем или запинаясь за растяжку.
Постоянно мы натыкаемся на убитых, и почти всегда это люди средних лет, женщины, мужчины в домашней одежде. Найти еду очень трудно! Но иначе не выжить.
Продукты давно разобрали голодные люди: мирные жители, и те, кто защищал город друг от друга, — боевики и русские военные. Ведь кушать хотели все! И по возможности — разнообразно! Несколько дней мы вообще ничего из продуктов не находили, и я ела снег, набирая его, где почище.
Но, наконец, нам повезло! Вчера мы нашли соленые помидоры в банках. Целых пять банок принесли. Я сразу съела одну, и заболели желудок и печень. Еще я нашла спички и баночку с остатком кофе на самом дне. А мама недавно нашла мокрую гречневую крупу в целлофановом пакете. Не знаем, сгнила она или нет? Может быть, она окажется съедобной?
Всезнающий народ, проходя по нашему двору, утверждает:
— Начали раздавать бесплатную еду! Чай с молоком! Кашу!
Где этот «рай», никто толком не знает.
Указывают совершенно разные районы города.
Но, там — стрельба.
Царевна Будур.
9 февраля 2000
Ходили за водой. Вернулись, а у нас дома «гости».
Роются в наших вещах и в шкафу с книгами.
Едва мы зашли, они щелкнули затворами автоматов и напряженно поинтересовались:
— Вы кто такие?!
— Мы здесь живем! А кто вы? — спросила у русских военных мама.
Она зашла и сразу села.
Мы очень устали, так как путь был неблизким. У дальнего колодца с водой всегда большая очередь! Разумеется, свои документы с пропиской мама им показала.
Паспорт и свидетельство о моем рождении — тоже.
— Как на территории большой тюрьмы, — грустно пошутила она.
— Мы хорошую библиотеку у вас обнаружили. Периодически заходим и книги берем! — просто объяснили военные.
Мне сразу вспомнилась первая война, и сожженное на костре из паркета, прямо посередине дедушкиной квартиры, дореволюционное издание Пушкина. Это солдаты готовили себе обед! «Тогда они просто жгли костры из книг прямо в квартирах, сейчас читают — это хорошо»,— подумала я.