Дневник
Шрифт:
Все шло наложение образов: особенно ярко – отец. К нему я не ездила. Там тоже, вероятно, был тын.
Сценка: две пожилые крестьянки, одна розовая и здоровая, другая хилая. Эта хилая вздыхает:
– Эх, два «героя» сидят у меня! Я ведь мать-героиня…
Та, что розовее и кажется моложе, вспыхивает:
– Нашла чем хвастаться! Будто одна ты, что ли…
Злая вздергивает юбки, шарит под ними, вытаскивает какую-то палочку, распахивает полушубок: орден.
– А я что, не героиня? А у меня что, герои мои не здесь?!
Свидания им не дали. Посоветовали:
– Напиши своему лодырю, чтоб работал.
Т.Г. такая же. Взволнованная встреча. Я боялась, что застану ее в страшном состоянии. Нет: бодра, полна оптимизма, верит, что за перевод «Дон Жуана» ей дадут свободу. Кажется, любит меня по-настоящему. С нею полетно – очень трудно подчас, но полетно. Какая одаренность!
«От чацкого ума идущая любовь…»
Бедная. Бедная. Лишь бы ее не обманули…
Т 38,1°. Видимо, простудилась, вывалявшись в снегу.
А Царского нет. Я ничего не узнала: какой-то недостроенный вокзальчик, какие-то – чужие – домики, какие-то – чужие – деревца. А вдоль полотна горы ржавого железного лома. И – кровати. В блокаду в городе всюду на улицах почему-то было множество таких
27 марта
Приезжаю утром от стариков. Вчера простояла 8 часов в ломбарде, чтоб иметь возможность хоть что-то купить к утреннему завтраку сегодня.
Брат встречает вяло и мрачно. Небрежно поздравляет – не сразу.
Обедают Ахматова и Анта. Узнав, что мой день, решают выпить водку. Складываемся, смеемся – веселые нищие, у всех какие-то жалкие копейки! Очень хороший вечер.
Анта недоедает систематически. Ахматова недоедает очень часто. Я питаюсь from time to time [1053] .
1053
нерегулярно (англ.).
– Первой умрет Анта [1054] , потом я, – говорит Ахматова, – уж вам, мадам, придется побыть некоторое время одной.
Брат на суточном дежурстве.
Очень хороший вечер вообще. Во мне смятение тоски.
– Желаю вам, чтобы вы перестали все время улыбаться! – говорит Анта. – От вашего вечного смеха страшно.
В этот день приходит книга, которую любила мама. Jules Renard: «Les Histoires Naturelle» [1055] .
Очень много о маме. Как мне было с ней хорошо, как по-настоящему хорошо – всегда. Это был большой, сверкающий, неповторимый дар судьбы. Спасибо ей.
1054
А.М. Оранжиреева умерла в 1960 г. На ее смерть Ахматова написала эпитафию «Памяти Анты»:
Пусть это даже из другого цикла… Мне видится улыбка ясных глаз. И «умерла» так жалостно приникло К прозванью милому, как будто первый раз Я слышала его.Впервые эта эпитафия была опубликована в сборнике Ахматовой (в серии «Библиотека поэта») «Стихотворения и поэмы» (Л., 1976). Составитель его В.М. Жирмунский обратился с вопросом к Л.К. Чуковской: «Напишите, пожалуйста, кто такая Анта?» Чуковская ответила: «Анта – это Розен. Антонина (?), близкий и давний друг А.А., когда-то баронесса. В последние годы работала библиотекарем в Колтушах; либо отец ее, либо муж, был известным востоковедом. Точно должен знать Л[ев] Н[иколаевич]; я, как видите, знаю приблизительно» (Чуковская Л.К., Жирмунский В.М. Из переписки (1966–1970) // «Я всем прощение дарую…» Ахматовский сборник. М.; СПб. 2006. С. 388).
В мемуарах об Ахматовой А.М. Оранжиреева не упоминается. Комментаторами настоящего издания зафиксированы короткие рассказы о ней В.Н. Рихтер («Анта была исключительно хороша собой и много мягче Софьи Казимировны и, кажется, иногда помогала Анне Андреевне отправлять посылки сыну в лагерь») и А.Г. Каминской («Ахматова называла Анту “моя Анта”. Была Анта очень худенькая, очень деликатная, очень больная. Будто все время незащищенная на ветру стояла…»). В ахматовской записной книжке остался номер телефона и адрес Анты: Большой проспект Петроградской стороны, 72 (см.: Записные книжки Анны Ахматовой. 1958–1966. М.; Торино, 1996. С. 32. Фамилия в комментариях указана неверно – Аранжереева). В фонде Ахматовой в ОР РНБ хранятся адресованные Ахматовой письма А.М. Оранжиреевой (Ф. 1073. Ед. хр. 707). Почти каждое заканчивается словами: «Всегда Ваша», «Всегда любящая», «Преданная Вам Анта».
О роли Оранжиреевой в судьбе Д. Хармса см.: «…Сборище друзей, оставленных судьбою»: «Чинари» в текстах, документах и исследованиях / Сост. Сажин В.Н. М., 2000. Т. 2. С. 601–603; о ее агентурной деятельности относительно Ахматовой см.: Копылов Л., Позднякова Т., Попова Н. «И это было так». Анна Ахматова и Исайя Берлин. СПб., 2009. С. 30.
1055
Renard J. Histoires naturelles [Естественные истории]. Illustrations de Bonnard. P., 1904.
30 марта 47
В начале марта пишу октавы:
Гусар, войдите! Я Вас жду давно. Вот масло, сыр, а хлеб лежит направо. Я молча пью цикуту и вино И говорю пленительной октавой: Хотя поэтом быть мне не дано (На многое я не имею права), Я позволяю себе вольность эту, Беседуя с помазанным поэтом. Ковровый столик. Будда. Телефон. Свет лампы. Книги. Все, как было прежде. Часов знакомый монастырский звон Не говорит мне больше о надежде Вас видеть завтра. (Это, впрочем, сон В своей парапсихической одежде: Гудки, звонки, отходят поезда, И бьют часы. А Вы ушли. Куда?) Тому два года запись дневника: «Тригорское надолго опустело». Работа стража вовсе нелегка И так печальна! Одиноко, бело, Пустынно, тихо. Призрака рука Порой коснется чутко и несмело, – И страж живет в арктической пустыне, Похуже, чем папанинцы на льдине! И1056
Т.Г. Гнедич родилась и провела раннее детство в местечке Куземен (Зеньковский уезд Полтавской губернии).
1057
Собор XVIII в. с чудотворной иконой Божией Матери в соседнем с Куземеном городке Ахтырка, откуда были родом Н.И. Гнедич и П.П. Гнедич. Вероятно, Островской было известно и стихотворение Т.Г. Гнедич «Ахтырский собор» (не опубликовано, рукопись: РГАЛИ Ф. 1817. Оп. 2. Ед. хр. 195).
1058
Гнедич писала в своих неопубликованных воспоминаниях: «В Севастопольском порту в январе 1920 года делалось что-то невообразимое: сотни судов стояли у пристаней, одно к другому – рядом по 4–5 штук. Для того, чтобы попасть на более далеко стоящее судно, приходилось переправляться через два-три, стоявших ближе к берегу. “Харакс” стоял не то третьим, не то четвертым. Особенно трудно было переправляться на его палубу с палубы какой-то низкой баржи. Палубы были соединены какой-то узкой доской с веревочными перилами с одной стороны. Доска гнулась и, казалось, ерзала. Под доской – между баржей и “Хараксом” – чернела мутная, сальная, белесоватая от нефти вода. И вот по этой жердочке мы переправились: носильщики с вещами, отец, мама – лицо у нее было все такое же: остановившиеся слезы и решимость…
А потом оказалось, что “Харакс” не пойдет и что надо – отгружаться обратно – на берег. И это было проделано: и эта пляшущая над мутной бездной доска запомнилась мне как символ.
В моей жизни было много “хараксов”. И Крестовский – милый, чудный дом мой, где я мечтала создать уголок тихой и светлой жизни – и Крестовский оказался “Хараксом” – да еще каким – “обер-хараксом”, можно сказать!..» (РО ИРЛИ. Ф. 810).
Полковница из Эстонии привозит масло по 190. Покупаю для своих друзей и целый afternoon [1059] развожу: Тотвены, Ел. Авг., Останкова, Мар[ия] Степ[ановна]. А себе не могу купить и 300 гр. – денег нет. Слякоть. Видимо, температурю. С большой и сдержанной нежностью относится ко мне Стиша. Очень трогает – и больно. Мне всегда больно от хорошего отношения ко мне.
31 марта, понедельник
Тяжелый день. Тяжелое физическое состояние. Люди дела. Очень светлый, простой и ясный человек – д-р Емельянова, та, что привезла мне новости о Татьяне, та, чей муж там же. Когда говоришь с нею, все кажется таким несложным! Некрасивая, но милая, милая. Мужа ее видела я мельком, во время свидания с Т. Высокий, плотный, с бородой, с громадными, чистыми глазами «счастливого великомученика». Никогда не видала таких глаз раньше – зеленые, прозрачные, умные, по-земному святые. Может быть, Сергий Радонежский?
1059
дневное время (англ.)
Дома дышать нечем. Ненависть. Вражда. Скандалы. Жильцы – Валерка, брат.
Слава богу, что умерла мама. Что не видит всего этого. Что ей не надо жалеть меня.
Заболеваю. Вернее, уже давно больна.
8. III интересный долгий разговор c чужим человеком – о январских днях 1941-го, между прочим. Никто ничего не понимает. Удивительно «чужие» концепции, в которых я – совсем «чужая». Знаменательно. Жаль. Я-то знаю себе цену – и знаю, по какой цене меня можно продавать.
А так – вся жизнь по копеечкам… Скучно.
19 апреля, суббота
Три недели прожила у стариков: грипп – плеврит – обострение процесса ТВС. Навещали многие – и близкие, и чужие. Брат не пришел ни разу. Поздравляли с Пасхой – и близкие, и чужие. Брат не пришел. Все это и чудовищно и страшно. А еще страшнее думать, что все это – закономерно.
Большая и сияющая надежда на то, что не проживу очень, очень долго. При Т 39,8° – изумительные цветовые фигуры: никогда не видела такого великолепия красок и форм. Написала Г.В. (а зачем? Ведь и этому дымному старцу я совсем не нужна).
Чтение Байрона – «Дон Жуан». Перевод Т. Г[недич] сделан восхитительно: льющаяся, легкая, певучая русская октава. Но – все-таки: тема с вариациями. В музыке Моцарт – Лист возможен. А в поэзии Байрон – Гнедич, кажется, невозможен [1060] .
У меня хорошо получается Ахматова по-польски. Моя попытка перевода «Мой городок игрушечный сожгли» на французский мною единолично забракована. Я к себе очень требовательна, холодна и беспощадна. Во мне, к сожалению, нет ни безумия, ни самовлюбленности. Только недавно поняла, что я очень нормальный, очень уравновешенный и трезвый человек. Мне все казалось, что я – вне нормы. Нет. Я – норма. Вот от этого, возможно, мне и трудно.
1060
Ср.: «Когда аплодисменты стихли, женский голос крикнул: “Автора!” В другом конце зала раздался смех. Нетрудно было догадаться, почему засмеялись: шел “Дон Жуан” Байрона. Публика, однако, поняла смысл возгласа, и другие поддержали: “Автора!” Николай Павлович Акимов, вышедший на сцену со своими актерами, еще раз пожал руку Воропаеву, который играл заглавного героя, и шагнул вперед, к рампе; ему навстречу поднялась женщина в длинном черном платье, похожем на монашеское одеяние. Она сидела в первом ряду и теперь, повинуясь жесту Акимова, присоединилась к нему на подмостках. Сутулая, безнадежно усталая, она смущенно глядела куда-то в сторону» (Эткинд Е. Победа духа // Эткинд Е.Г. Записки незаговорщика. СПб., 2001. С. 380).