Дневники Адриана Моула
Шрифт:
12. Желаю вам крепкой английской удачи!
Суббота, 31 июля.
Пансионат "Рио Гранде", Скегнес.
Рано утром зашла попрощаться Пандора. При нормальных обстоятельствах я бы весь извелся от горя, представив, что придется прожить две недели без нее, но сегодня оказался так занят укладкой чемоданов и поисками своих плавок, что даже некогда было как следует расстроиться. Пандора помогла собраться, упаковав за меня мою аптечку. В 18.00 мы, наконец, уехали.
В Грэнтеме сломалась машина, поэтому до "Рио Гранде" добрались лишь в 0.30. Пансионат
– Моулы?
– спросил он - Поздненько. Двери закрываются в одиннадцать, а с опоздавших пятьдесят пенсов штрафа.
– С кем имеем честь?
– осведомилась мама.
– С Бернардом Порком - вот с кем, - ответил тип.
– С хозяином, значит, "Рио Гранде".
– В таком случае, - фыркнула мама, - позвольте поблагодарить вас за теплый прием, мистер Порк.
Пока я помогал папе стаскивать чемоданы с крыши автомобиля, мама расписалась в книге для постояльцев.
Брезент с багажника на крыше слетел еще где-то по дороге, поэтому чемоданы насквозь промокли. Пишу эти строки в подвале с видом на помойку. Слышно, как за стенкой на кухне бранятся мистер и миссис Порк.
Сидели бы мы лучше дома.
Воскресенье, 1 августа.
Проснулся от воплей мистера Порка:
– Ты что, Берил, разорить меня хочешь? Говорят же тебе: не больше ломтика ветчины на порцию!
Быстро оделся и махнул к родителям в их чердак над шестым этажом. Разбудил, сообщил, что завтрак уже почти готов. Папа велел дуть в столовую, забить приличный столик (он-то в таком пансионате не в первый раз, порядки знает).
Я занял столик у огромного окна с красивым видом и смотрел, как рассаживаются другие отдыхающие. Все почему-то общались исключительно шепотом. Мамы шептали детям сидеть смирно, не горбиться - и все такое. Папы не сводили глаз со столовых приборов.
Появление моих родителей не могло не привлечь внимания.
Мама тихо говорить не умеет, поэтому ее жалобы на нейлоновые простыни слышали все, в том числе и мистер Порк. Я уверен, что именно по этой причине нам достались только две гренки вместо трех.
Вторник, 3 августа.
Впереди еще одиннадцать дней, а я уже просадил все карманные деньги в игральные автоматы.
Среда, 4 августа.
Полнолуние.
Сегодня выглянуло солнце!
А также крестили принца Уильяма. По поводу сего праздника в "Рио Гранде" дали к чаю по дополнительному вареному яйцу.
Четверг, 5 августа.
К нам за стол подсадили некоего Рея Пибоди. Родом из г. Корби, разведен. В "Рио Гранде" проводил медовый месяц. (Не удивительно, что развелся.) В Скегнес приезжает принимать участие в конкурсе местных талантов. Он певец и жонглер. Для убедительности жонглировал графином, пока мистер Порк не потребовал "прекратить безобразничать с посудой".
Пятница, 6 августа.
Послал Пандоре открытку: "Дорогая Пан, в среду вышло солнце, но и оно не сумело разогнать черную тоску, навеянную нашей разлукой. В культурном смысле - здесь пустыня.
Суббота, 7 августа.
Ездили в заповедник диких животных. Заповедник видел, животных - нет. Попрятались от ветра, наверное.
Читаю "Суровое море" какого-то Николаса * как его бишь.
* Имеется в виду роман Николаса Монсеррата.
Воскресенье, 8 августа.
Папа отправился на морскую рыбалку с членами Общества безработных торговцев электронагревательными приборами.
Мы с мамой провели весь день на пляже за чтением воскресных газет. Когда остаешься с мамой один, она ведет себя очень мило. Жутко пекло, но у меня на плечах восемнадцать прыщей, так что рубашку снять не мог.
Понедельник, 9 августа.
Купили билеты и поехали в парк отдыха.
При виде всей этой колючей проволоки и бесцельно шатающихся за ней бледных ко всему безразличных людей, мне стало просто не по себе.
Папа начал насвистывать мелодию из фильма "Мост через реку Квай", и я действительно ощутил себя в лагере военнопленных. Здесь, конечно, никого не морили голодом и не подвергали пыткам, но, ей-богу, казалось, что персонал вот-вот сорвется с цепи. Родители направились прямо в бар, а мне пришлось кататься на дурацких бесплатных каруселях, смотреть, как перетягивают канат, а потом стоять и ждать под дверью бара.
Они, эгоисты, пошли в бар, куда до восемнадцати вход воспрещен.
В 13.30 папа вынес мне бутылку воды и пакетик картошки.
В 14 30 я сунул голову в дверь и спросил, скоро ли они выйдут.
– Перестань ныть, - рявкнул папа.
– Пойди займись чем-нибудь.
Я чуток поглазел на ослиное дерби, потом мне надоело, и я пошел сидеть в машину.
В 16 00 заскрипел громкоговоритель:
– Адриана Моула, пятнадцати лет, просят пройти в комнату для потерявшихся детей, где его ждут мамочка и папочка.
Боже, какое унижение! Как мучительно было принять конфетку от кретина-дежурного! А родители пришли в восторг и всю обратную дорогу хохотали до упаду.
Вторник, 10 августа.
За ужином мистер Порк передал папе записку: папиного близкого друга поместили в больницу, папу просят немедленно позвонить.
Мы пришли в полнейшее недоумение - откуда вдруг у папы близкие друзья?
Папа в панике выскочил из-за стола. Мама поднялась было за ним, но он сказал:
– Нет, Полина, тебя это не касается.
Вернувшись минут через пятнадцать, папа объявил:
– Я должен кое-что сообщить вам обоим, давайте уйдем куда-нибудь в укромное местечко.
Мы укрылись от ветра в беседке на набережной, и папа сообщил нам с мамой, что является отцом ребенка, родившегося вчера у Глисты Сушеной.
Прошло эдак часиков с шестьдесят, прежде чем мама, наконец, спросила:
– Как его зовут?
– Прости, - ответил папа.
– Его зовут Брет.
Я не знал, что сказать, поэтому так ничего и не сказал. Я и сейчас не знаю, что сказать, поэтому ложусь спать.