Дневники няни
Шрифт:
Вся двадцатифутовая площадка заполнена игровыми столами и играми, по большей части заключающимися в бросании предметов.
«Чья-то явная недоработка», — отмечаю я, когда сверху падает маленький вертолетик.
Я очень быстро замечаю, что подносы с напитками для взрослых здесь не циркулируют, и перегибаюсь через заборчик, чтобы немного передохнуть. Время от времени сюда приходят родительницы и в манере метрдотеля осведомляется, весело ли ребенку.
— Настоящее привидение. О-о-о, как страшно!
А потом делятся друг с другом:
— Вы представить
Обе в унисон пожимают плечами, закатывают глаза и качают головами.
Появляется миссис N. вместе с Салли Киркпатрик, чей сын занимается плаванием в одной группе с Грейером. Ей приспичило понаблюдать, как ее трехфутовый Бэтмен пытается уничтожить свою швыряющую кольца противницу. Я останавливаюсь сзади, выжидая момента спросить, когда Грейер ляжет сегодня спать.
— Тебе повезло с новой девушкой! Стоит ей слово сказать, и Грейер сам идет в бассейн! — завидует миссис Киркпатрик.
— Спасибо. Жаль, что не могу сама его возить, но вторник — мой день в Лиге Родителей, а с его фигурным катанием по пятницам, французским по четвергам и физкультурой по средам мне позарез необходим хотя бы один свободный день для себя.
— Как я тебя понимаю! У меня то же самое. В этом сезоне я сама в четырех различных комитетах. Кстати, насчет конкурса на лучшую грудь… Оставить за тобой столик?
— Конечно.
— А что случилось с Кейтлин? Твоя новая девушка, похоже, не знает.
— Салли, это был настоящий кошмар. Мое счастье, что удалось сразу найти другую няню! Кейтлин, чью работу кстати, я никогда не считала образцовой, но мирилась, потому что… да потому что так уж получается! Так или иначе, у нее хватило наглости попросить дать ей последнюю неделю августа! И это после того, как я отпустила ее на целых две недели в январе, когда мы ездили в Аспен.
— Ты шутишь!
— Я сразу почувствовала, что она пытается сесть мне на шею…
— Райан, играй честно: это кольцо Иоланты! — орет Салли своему Бэтмену.
— Но я положительно не знала, что делать, — продолжает миссис N., прихлебывая перье.
— Поэтому ты ее уволила? — жадно допрашивает Салли.
— Сначала я поговорила с профессиональным консультантом по проблемам семьи…
— И с кем же?
— С Брайаном Свифтом.
— Я слыхала, что он просто бог.
Более того! Помог мне увидеть вещи в перспективе. Дал ясно понять, что затронут мой авторитет хозяйки дома и мне необходимо немедленно найти замену, чтобы довести свою позицию до ее сведения.
— Блестяще. Не забыть взять у тебя телефон. У меня такая же беда с Розаритой. Вчера я попросила ее сбегать в Средний Манхэттен, купить кое-что, пока у Райана хоккей, а она заявила, что не желает! Вроде бы ей не хватит времени, чтобы успеть обратно. Можно подумать, я не знаю, сколько на это требуется времени!
— Возмутительно! В конце концов, пока дети на занятиях, они ничего не делают! Просиживают стулья за наши же деньги!
— Ты уже покончила с собеседованиями?
— Нет, во вторник едем в Колледжиет,
— Но это такая хорошая школа! Мы будем на седьмом небе, если Райан туда попадет! Надеемся, что скрипка даст ему преимущества.
— О, Грейер играет на пианино… Я и понятия не имела, что это имеет какое-то значение.
— Зависит от уровня подготовки. Райан уже выступает на региональных конкурсах…
— Неужели?! Фантастика!
Опасаясь, что под влиянием двух порций водки с тоником я ляпну что-нибудь неподходящее, потихоньку отхожу и замечаю Грейера, все еще швыряющего детские погремушки с меткостью истинного профессионала, что позволяет мне схватить с подноса очередной стаканчик и спокойно понаблюдать за взрослыми. Все в черном. Мужчины высоки, женщины стройны, и все держат левую руку поперек живота. Пальцы поддерживают правый локоть, чтобы было свободнее жестикулировать стаканом со спиртным. По мере того как свечи в тыквах медленно догорают, длинные тени ложатся на банкиров и банкирских жен, делая их похожими на героинь комиксов Чарлза Аддамса.
Я понимаю, что захмелела от жары и алкоголя, но мой фиолетовый зад не вмещается в узкие пластиковые стульчики. Поэтому я сажусь на пол в нескольких футах от стола с тортами, куда пришел Грейер, чтобы переждать, пока от дохнет его вбрасывающая рука. Вокруг нас так лихорадочно суетятся официанты и прочая наемная сила, что мне приходится не спускать глаз с Грейера. Тот увлеченно украшает уже четвертый торт. Я прислоняю голову к стене и с гордостью наблюдаю, как он смело хватает спринклеры и серебряные шарики, в то время как другие дети, словно готовящиеся к операции хирурги, ждут, чтобы няни, сгрудившиеся за их спинами, подали им тубы с глазурью.
Постепенно бурная деятельность Грейера замедляется. Он уставился остекленевшими глазами на центральное украшение: черную с оранжевым картонку. Липкие ручонки неподвижно лежат на столе. Лицо покрыто мелкими капельками пота: должно быть, он просто плавится от жары в этом костюме. Я подкрадываюсь ближе и шепчу ему на ухо:
— Эй, приятель, почему бы тебе не отдохнуть от тортов и немного не прогуляться со мной?
Он ложится лбом на стол, едва не задев свой сладкий шедевр.
— Пойдем, Гров, — зову я, обнимая его и отползая на коленях к стене. Расстегиваю его капюшон и вытираю салфеткой грим, капающий со лба, и глазурь с ладошек.
— Хочу ловить зубами яблоко, — бормочет он, когда я кладу его себе на колени.
— Конечно, но сначала полежи немножко. Закрой глазки и помолчи.
Я снова прикладываюсь к стакану, после чего все окружающее теряет резкие очертания. Одновременно обмахиваю себя и Грейера проспектом, найденным под ближайшим шкафом. Очевидно, Грейер задремал: маленькое тельце заметно потяжелело. Закрыв глаза, я пытаюсь представить себя в этой комнате, во главе длинного стола с подчиненными, но перед глазами так и вертится сцена совета директоров, проводимого Тинки-Винки.